— Ну, теперь у нас дров и на ужин хватит! — порадовалась мама. — Молодцы, мальчики и девочки!
Сережка, конечно, чуточку обиделся. Это ж он все елки нашел, а не Васька, Таська или Татаська! А хвалят наравне, хотя девчонки не столько дрова таскали, сколько землянику лопали, а Васька вообще только-только прибыл. Но говорить вслух Сережка ничего не стал. Он не гордый! Зато посмотрим, как вы все удивитесь, когда Сережка дяде Толе свой клад покажет.
Однако время шло, а ни «Старой черепахи», ни «Черного призрака» из проток не показывалось. Дядя Олег с тетей Ниной уже поставили свои палатки, все искупаться еще раз успели и даже позагорать, весь обед сварился вплоть до компота из земляники, который больше на кисель походил, — а дядя Коля и дядя Толя со своими экипажами все еще не появлялись.
Давайте обедать, что ли? — предложила мама. — Все ведь уже готово, простыть может.
Нет проблем! — сказал дядя Витя. — Десятеро шестерых не ждут.
Сели обедать. Конечно, мамин грибной суп все нахваливали. И гречка с тушенкой, за которую тетя Клава отвечала, тоже удалась. А кисель-компот вообще всех умилил.
За обедом, однако, говорили не только о том, какая еда вкусная, но и разбирались в причинах того, отчего лодки в протоках запутались и разошлись в разные стороны.
Начали само собой с той самой развилки, где демократическим путем выбирали правую протоку. И про Илью Муромца с надписями на камне, разумеется, вспомнили. А Сережка вдруг подумал: да ведь они же направо поехали, то есть туда, «где богатому быть»! И вот он, Сережка, уже разбогател на шесть золотых монет. Может, и остальные, приплывшие сюда, тоже разбогатеют?! Может, они уже совсем рядом с тем огромным разбойничьим кладом, где сорок сундуков злата-серебра по сорок пудов в каждом?!
Однако Сережка все-таки ничего не сказал. Да и попробуй тут слово вставить, если папа, дядя Олег и дядя Витя спорили очень громкими голосами. Даже мама в этот галдеж вмешиваться не стала, хотя вообще-то могла бы при желании всех переорать.
Нет, старик! — кричал дядя Олег дяде Вите. — Вы с Джоном ошиблись. Это совсем не тот остров! Вспомни, что Крокодил говорил: в десяти километрах ниже по течению! Мы полдня по протокам ползали, и в основном поперек основного направления Старицы. А я вообще, когда с Колькой разминулся и не в ту протоку попал, не меньше километра на юг пропер. Не могли мы за это время десять километров строго на север пройти. Тем более что плыли, можно считать, со скоростью пешехода.
Да ты пойми, Билл, — не соглашался дядя Витя, — десять километров хороший пешеход даже не торопясь проходит за два с половиной часа. Ты согласен?
Допустим. Дальше что?
Мы приехали на развилку часов в девять утра. Верно? Здесь мы с Джоном пришвартовались в два часа дня, то есть в 14.00, если по-вашему, по-военному. То есть мы пять часов куда-то ехали. Правильно? А ты здесь появился почти на два часа позже. Значит, ты целых семь часов петлял. Теперь умножь скорость пешехода, то есть четыре километра в час на пять или на семь. Получается, что мы проехали двадцать, а ты вообще двадцать восемь километров! Неужели ты думаешь, будто все эти развороты, повороты и петляния сюда не укладываются? Возможно, ты и впрямь восемнадцать километров прокатался без толку, но остальные десять на север проехал.
А то, что у Старицы заболоченная долина пять километров в ширину, ты учел? — не согласился дядя Олег. — И то, что мы несколько раз вообще в камышах увязали, то есть уже не как пешеходы двигались, а как черепахи?
Но остров очень похож на тот, о котором говорил Толик, — сказал Сережкин папа. — Высокий холм, берега не заболочены, лес растет…
— И только-то, — хмыкнул дядя Олег.
Вот только тут Сережка вспомнил про свое открытие. То есть о том, что остров Удачи на самом деле полуостров. А это означало: дядя Олег прав, и три лодки заехали совсем не туда, куда намеревался прибыть дядя Толя. Возможно, что они с дядей Колей уже доплыли до настоящего острова, и теперь волнуются, куда три остальные лодки подевались.
Конечно, обо всем этом надо было срочно сообщить папе и его друзьям. Но Сережка не стал этого делать. Почему? Да потому что его папа был убежден, что это «тот» остров. И Сережке не хотелось, чтоб все сейчас узнали, что папа ошибается.
К тому же Сережкин папа высказал очень разумную мысль, которая сразу погасила весь спор:
Сейчас, по-моему, не так уж важно, тот это остров или нет, важнее, что мы нашли подходящее место для ночевки. Завтра на свежую голову пойдем дальше. Глядишь, получше разберемся, куда ведут все эти протоки.
Правильно! — поддержал его дядя Витя. — А сегодня лучше рыбку половим. Тут такая щука хвостом плескала — килограммов на десять!
Правда? — встрепенулся дядя Олег. Судя по всему, он, как и дядя Витя, был большим любителем рыбалки,
Ну, все! — вздохнула тетя Нина. — Сейчас к ним лучше не подходить…
Дядя Витя и дядя Олег, конечно, втянули Сережкиного папу в свои рыбацкие приготовления, хотя он ловить рыбу особо не рвался, тем более что у него даже удочки не было и никаких рыбацких принадлежностей. Но дядя Витя и дядя Олег так хотели, чтоб он не отрывался от коллектива, что наскоро срезали какой-то длинный прут, очистили от коры, привязали леску, поплавок, грузило и крючок, накопали для папы червей и загрузили их в консервную банку из-под говяжьей тушенки.
Ты не волнуйся, Джон, — успокоил папу дядя Витя. — На рыбалке, как и на Олимпиаде, главное — не улов, а участие! Только не комплексуй в случае чего. Просто наслаждайся тишиной, любуйся на воду, на закат и тихо общайся со старыми друзьями. Это ж прекрасно!
Конечно! — подтвердил дядя Олег. — Даже если всего одного окунька или плотвичку выдернешь — уже вклад в общую уху! И сынишку возьми, пусть тоже поучится. Вон хотя бы у Васьки! Он у меня ас в рыбалке!
Нет, я рыбачить не пойду, — сказал Сережка, потому что ему не хотелось, чтоб Васька важничал и воображал: видишь ли, малограмотного обучать будет! Папе просто друзей обижать не хочется — это понятно. А Васька Сережке покамест еще не друг.
А что делать-то будешь? — усмехнулся папа.
Посплю немного, — соврал Сережка, — что-то я устал, кажется…
Правильно, — поддержала мама, — утомился с непривычки — и веслом работал, и дрова таскал. Отдохни, сынок!
На самом деле Сережка совсем не устал. И спать ему ничуточки не хотелось. Просто ему требовалось забраться в палатку, чтоб спрятать свои монеты. Ну, а заодно еще раз полюбоваться на них в спокойной обстановке. В лесу ведь был полумрак и рассмотреть монеты как следует не удалось. А в палатке, точнее, в рюкзачке, у Сережки лежали фонарик и лупа. Лупу Сережка вообще-то прихватил не для рассматривания, а на случай если в походе иссякнут спички. В книге Жюля Верна «Таинственный остров» инженер Сайрес Смит разжег костер с помощью лупы, сделанной из двух стекол от часов, залитых водой и скрепленных глиной. Вот Сережка и решил, что лучше загодя лупу взять, уже готовую, фабричную. Но вышло так, что она пригодилась, так сказать, по прямому назначению.
Забравшись в палатку и застегнув полог, чтоб никто случайно не подсмотрел, Сережка достал носовой платок, где были упрятаны монеты, приклеенные к «червяку» из жвачки, зажег фонарик и стал разглядывать золотые кружочки в лупу.
Как-то так само получилось, что с одной стороны «червяка» оказались монеты, прилепленные выпуклой частью, а с другой — те, что были прилеплены вогнутой. Поэтому Сережка почти сразу сумел разглядеть, что изображения на всех выпуклых сторонах и на всех вогнутых в общем и целом одинаковые, хотя и порядочно истершиеся от времени. Кроме того, монеты были истерты по-разному, и если что-то на одной монете стерлось, то это можно было разглядеть на другой, а еще что-то — на третьей — ну, и так далее. Таким образом, Сережка получил достаточно полное представление о том, что было на монетах изображено тогда, когда их только что отчеканили.
На выпуклых сторонах монет располагалось изображение некоего дядьки в короне, с жезлом или посохом в руке — не то царя, не то короля. А примерно там, где у современных монет находится ободок, просматривались четыре буквы, расположенные на разных концах монеты — так, как буквы С, В, Ю и 3 на Сережкином компасе, обозначающие страны света — то есть север, восток, юг и запад, если смотреть по часовой стрелке. Только здесь были другие, латинские буквы, которые Сережка сумел прочесть соответственно как N, Т, I и А. Вообще-то Сережка знал, как обозначают страны света латинскими буквами: N (норд), О (ост), S (зюйд) и W (вест). N вроде бы было там, где положено на компасе, то есть над головой этого самого «царя-короля». Поэтому Сережка подумал, что и остальные буквы тоже обозначают страны света. Ведь и по-русски, если вспомнить рассказ дяди Толи, тоже не всегда говорили «Север» и «Юг», а говорили «Полдень» и «Полночь». Стало быть, где-то в другой стране тоже могли быть свои названия востока, юга и запада, начинавшиеся не с тех букв, что приняты теперь.
