Ронни нигде не было видно.
— Слушай, Чет! — У Фрэнка появилась какая-то идея. — До приезда судей еще есть время. Может, ты что-то сумеешь подправить.
На лице Чета появилось сомнение, но Джо тут же поддержал брата, чтобы поднять у Чета дух.
— Смотри, ведь испорчен только виноград в центре, а все остальное цело. Ты можешь с помощью этих зеленых пятен изобразить что-нибудь еще!
— Может, ты и прав, — просияв, согласился Чет. — Попробую! — Схватив холст, он побежал в студию.
— Какой удар для Чета! — произнес Фрэнк.
— Он просто раздавлен, — согласился Джо.
Вскоре к братьям подошел дядя Джим, и они сказали ему, что картина Чета испорчена. Он был возмущен, но, когда узнал о попытке Чета как-то ее исправить, несколько смягчился.
— Побегу в студию и постараюсь его вдохновить!
Завидев под навесом выставочной площадки мистера Давенпорта, ребята направились к нему. Старый патрон переходил от одной картины к другой. Он дружелюбно разговаривал с юными художниками, не скупясь на похвалы.
— Прекрасная композиция, Боб, с какой динамичностью изображена атака! — сказал он какому-то улыбающемуся мальчику и перешел к другой, большей по размеру картине, где был представлен тоже эпизод исторической битвы.
— Отлично, Клиф, выбрал тему! Хорошо выписаны фигуры солдат! — С довольным видом покручивая тростью, он двинулся дальше. Рядом со следующей картиной стояла, страшно нервничая, белокурая девушка. Она запечатлела свое видение миллвудского особняка.
— Прекрасно положены краски, Эллен, — просиял Да-венпорт. — Безупречная композиция!
— Говорит, словно это не картина, а проект форта! — прошептал Джо. Фрэнк хихикнул, но тут же лицо его стало серьезным. Неподалеку на лужайке стоял возле двух мольбертов Роняй Руш. Даже издали были заметны яркие кричащие краски на его холстах. Братья торопливо направились к нему.
— Что случилось с вашим толстым дружком? — спросил он с издевкой. — Струсил и снял свою картину с выставки?
— Пока нет, — холодно ответил Фрэнк. — Тебе известно, кто это ему напакостил?
Нахальство Ронни на миг сменилось растерянностью. Он подавил довольный смешок:
— Может, толстяк сам ее заляпал. Все равно судьи сразу определят, где достойные приза картины, — сказал он, посмотрев на свои холсты. — А почему, — спросил он вдруг, — вы вдвоем плаваете повсюду на этой странной лодке?
— Это наше дело, — холодно ответил Джо, Было уже около семи, и братья начали беспокоиться за Чета. Но Чет уже выходил из студии, осторожно держа обеими руками свой холст.
— Ну как, получилось? — волнуясь за приятеля, спросил Джо.
— Надеюсь, — ответил Чет, показывая переделанную картину.
В желтой корзине вместо черно-красного винограда лежал какой-то огромный зеленый фрукт эллипсовидной формы. Внизу была надпись: «Арбуз в корзине, натюрморт».
— Смотрится так, что хочется его съесть! — засмеялся Джо.
В течение следующего часа четыре судьи смотрели картины и скульптуры, делая в блокнотах пометки.
Братья, отвлекая Чета от мыслей об испорченной картине, рассказывали, что они делали целый день в форте. Тем не менее толстяка снова охватило волнение, когда судьи остановились возле его картины. С невозмутимым видом они рассматривали натюрморт, затем что-то записали и перешли к следующей картине.
— Видно, никаких шансов нет, — пожав плечами, грустно сказал Чет.
Когда судьи вернулись к своему столу и начали совещаться, толпа умолкла. Наконец они протянули Джиму Кеньону листок, и он объявил:
— Дамы и господа, мы приступаем к награждению победителей.
В молчаливом ожидании толпа сомкнулась еще плотнее. Сначала Рене Фоллетт объявил имена победителей по разделу скульптурных работ. Рядом со столиком, где лежали награды, стоял мистер Давенпорт. Он вручил каждому из трех награжденных по ленте и подарку. Затем вперед вышел дядя Джим, чтобы назвать победителей в конкурсе картин.
— Даже у меня от волнения колотится сердце, — прошептал Джо.
— Первая премия за акварель «Ночной переход» присуждается Кэролл Аллен.
Каждое объявление сопровождалось аплодисментами, Радостные победители получали ленточку и подарок. На лице инструктора по рисованию появилась улыбка.
— И наконец, первая премия за самую оригинальную работу во всех категориях присуждается Чету Мортону за натюрморт «Арбуз в корзине»!
От неожиданности и восторга у Чета перехватило дыхание.
— Иди! — восторженно кричали братья, перекрывая аплодисменты и хлопая своего друга по спине.
Чет гордо вышел вперед. Дядя Джим и мистер Давенпорт пожали ему руку. Ученики поздравляли, когда он протискивался через толпу к Фрэнку и Джо.
— Смотрите, что я получил! Полный набор масляных красок! — Он сиял, поглаживая деревянный ящичек. — Спасибо, братцы, за поддержку!
Джо и теперь не удержался, чтобы не съязвить:
— Мы знали, что это был лишь вопрос времени, когда оживет твоя палитра красок. Все трое рассмеялись.
— О-о, смотрите-ка, кто идет, — сказал Фрэнк, увидев, как через толпу протискивается Ронни Руш. Он не попал в число победителей, и по его лицу это было заметно.
— Тебе, толстый, просто повезло! — сказал он, зло глядя на Чета. Он отшвырнул ногой камушек и отошел в сторону.
— Не может перенести поражения, — заметил Джо.
— Может, мне надо было поблагодарить его, — сказал Чет, — если это действительно он заляпал краской мою картину.
— Что касается всяких неприятностей, — заметил резко Джо, — то посмотри-ка вон туда. — На озере возле мыса встал на якорь катер с кабиной. На палубе был Чонси Гил-ман! Матрос довез его на лодке до берега и помог выйти.
Критик в таком же элегантном костюме, как и раньше, с презрительным видом пробирался сквозь толпу. Ребята наблюдали, как дядя Джим сдержанно с ним поздоровался. К ним подошел мистер Давенпорт, по-видимому, прилагая все усилия, чтобы казаться спокойным.
— Надеюсь, сэр, — произнес он официальным тоном, — что вы будете объективны в своем обзоре.
— Объективен? — высокомерно повторил Гилман. — Я могу объективно отнестись к вашим молодцам, только если при виде их работ закрою глаза!
Громко засмеявшись, он приступил к осмотру картин. Давенпорт в сопровождении Джима и трех ребят пошли за ним. У картины, получившей первый приз, Гилман остановился.
— Боже мой, боже мой! Если это лучшая картина, то какими же должны быть все остальные! — Он двинулся дальше, вслух отпуская оскорбительные замечания около всех картин и скульптур.
— А это что за уродство? — спросил он, прищелкивая языком и указывая на акварель, где был изображен какой-то пейзаж. Нарисовавшая его девушка готова была расплакаться.
Подойдя к натюрморту Чета, он разразился громким пронзительным смехом.
— Бесподобно! Бесподобно! Голубая лента должно быть получена от рынка, где торгуют фруктами!
Хотя его слова вызвали раздражение, Чет не очень огорчился, а дядя Джим сказал:
— Судьи считают, что сегодняшняя выставка одна из лучших, виденных ими. Самое неприятное, — добавил он, — чтс оскорбительные замечания в адрес Миллвуда будут напечатаны в газете.
Мистер Давенпорт был необычно спокоен. Ребята подметили на его лице какое-то странное выражение, когда Гилман закрыл свой блокнот с пометками и сказал:
— Благодарю вас за исключительно занятный вечер. Такой же удачи вам в следующем году!
Когда Гилман направился к лодке, Давенпорт что-то шепнул на ухо Джиму Кеньону. Инструктор с некоторым недоумением призвал всех к тишине.
— Мистер Давенпорт просит нас всех подойти поближе к мысу, — объявил Джим. — Это будет сюрприз.
Почувствовав, что происходит что-то необычное, все собрались вскоре у оконечности темного теперь мыса. В это время лодка Гилмана приближалась к освещенному катеру.
Внизу, на берегу, припав к земле, прятался Эшбек, а правее, на некотором расстоянии от него, мистер Давенпорт. У каждого из них в руках был конец проволоки!
Сквозь шум от всплеска весел был хорошо слышал моно тонный смех Гилмана. По сигналу миллионера Эшбек начал подтягивать проволоку. Еще миг, и перед лодкой появилась поблескивающая голова змеи со сверкающими белыми зубами! Извиваясь, она приближалась к лодке. Гилман с ужасом вскочил на ноги.
— Ч-чудовище! Это — чудовище! Роджерс! На помощь! — лепетал он. — Спасите меня!
С чудовищной силой змея налетела на весельную лодку. Чонси Гилман и его матрос с воплями прыгнули в воду. Они отчаянно барахтались, стараясь добраться до катера. Блокнот с записями о миллвудской выставке выпал из кармана Гилмана и пошел ко дну.
Искрящееся чудовище снова вынырнуло, преследуя их. Гилман и матрос с лихорадочной скоростью плыли к своему катеру.
