Тихо, тихо! Во-первых, что касается обвинений: я думаю, не преувеличил ли граф? Жандармов до сих пор нет. Может, он вовсе и не ходил в полицию?
Или они просто не успели приехать?
Может, и так… Но, как бы там ни было, если мы невиновны, нам нечего опасаться идти к жертве.
Но Даниель сохранил слишком неприятные воспоминания от встречи с сыновьями егеря… Мишель, поняв это, предложил:
— В самом деле, не обязательно нам идти вместе. И вообще будет лучше, если я туда пойду один. В конце концов, ведь Марсель и Виктор не подозревают, что нам известно, кто вчера напал на тебя.
Даниель задумался. Он понимал, что Мишель старается пощадить его самолюбие… Хотя, собственно, стыдиться тут нечего: ведь напали на него неожиданно, он был один против троих… так что в его поражении ничего позорного не было.
— Я пойду с тобой, — решительно сказал он. — Обязательно!
Ребята отнесли покупки в оранжерею и направились к дому егеря.
Им пришлось, выйдя из дома Манизы, обойти парк вокруг. С той стороны парк был огорожен стеной из белого камня, метров двадцать длиной. Ее продолжала другая стена, пониже, надстроенная решеткой с торчащими кольями. От монументальных ворот начиналась парадная аллея, ведущая к замку. Чуть дальше, немного в глубине, фасадом к аллее, стоял низкий квадратный дом егеря, крытый шифером.
В середине фасада находилась двустворчатая стеклянная дверь без занавесок. На черной деревянной табличке поблекшими золотыми буквами значилось: «Привратницкая».
Брр… — поежился Даниель. — В Париже есть, кажется, такая тюрьма: «Консьержери»[1].
Хм-хм… — ответил Мишель, погруженный в размышления.
Они поднялись по разбитым ступенькам; Даниель потянул за шнурок. Где-то внутри раздался слабый звонок.
За стеклом появилась женщина.
— Мадам Пероннэ, — прошептал Мишель.
Дверь открылась: на пороге стояла дама лет сорока. Очень бледное лицо, седеющие волосы, собранные в пучок на затылке, и выцветшее хлопчатобумажное платье придавали ей невыразительный, незапоминающийся вид.
Она явно узнала ребят, но никак не показала этого и спокойно сказала:
— Добрый день. Кто вам нужен?
Здравствуйте, мадам, — сказал Мишель. — Простите за беспокойство. Можно задать вам один вопрос?
Конечно. Для этого я здесь и нахожусь.
Видите ли, мадам, я жду очень важное письмо. Почтальон сказал мне, что, возможно, он перепутал и отнес его сюда. Могло быть такое?
Консьержка наморщила лоб, задумалась, потом покачала головой.
Не знаю. Вообще-то я почти не занимаюсь почтой. Почтальон доставляет сюда все, что адресовано нам, графу и тем, кто живет в замке. Чаще всего письма в замок относят мои сыновья. Иногда это делают мсье Ришар, или Состэн, садовник, или Бертэн… Иногда почту по пути забирает сам граф; но это бывает редко. Боюсь, не смогу вам сказать, было ли там письмо для вас.
Благодарю вас, мадам, и…
Проще всего вам обратиться к графу… или к Ришару, — добавила мадам Пероннэ.
Мишель колебался. Привратница явно ждала, пока они уйдут.
— Простите, мадам… Как себя чувствует ваш муж?
Мадам Пероннэ была явно удивлена вопросом. В ее взгляде мелькнула враждебность.
— Уже лучше, благодарю вас. К счастью, у него крепкий череп.
Мишель не стал убеждать ее в своей невиновности. Когда они разоблачат господина Икс, все встанет на свои места.
— Благодарю вас, мадам. Еще раз извините.
Привратница молча кивнула в ответ. Мальчики той же дорогой отправились обратно.
Короче говоря, — сделал вывод Мишель, — если письмо существовало и было доставлено в замок, оно могло попасть в руки кому угодно. Например, графу…
Слушай, Мишель! Давай не будем отвлекаться на эту историю с письмом. У нас по горло других забот. Не забывай, мы должны заманить в ловушку господина Икс.
Но мы этим уже занимаемся. Ведь картины… вернее, пакет, в котором они якобы лежат, давно уже у Ришара.
Да… Но я уже начинаю сомневаться, правильно ли мы поступили. Ришар что-то долго не реагирует.
Знаешь, я все меньше верю в эту историю с возвращенным письмом. В замке о нем говорили бы. Слуги наверняка бы узнали, что пришло письмо… от графини Гортензий!
Да… если в этом письме не сообщалось, например,* о каких-нибудь ценностях, спрятанных графиней. Думаешь, тот, кто прочел его первым, стал бы кричать об этом на всех перекрестках?
Вряд ли… Но все-таки!..
Всю дорогу до дома Мишель молчал. Он лишь морщил лоб; Даниель догадывался, что брат напряженно о чем-то думает.
Вот что, Даниель, — сказал наконец Мишель, когда они подошли к дому. — Я тут кое-что сопоставил… Я ни в чем не уверен, но выглядит любопытно…
Что выглядит любопытно? Что ты сопоставил?
Слушай внимательно. Тебе не кажется странным, что картины графини висели в комнате столько лет и никто не обращал на них никакого внимания?
Но… это же просто мазня!
Хорошо, мазня. Но эта мазня вдруг заинтересовала нашего господина Икс. Заинтересовала до такой степени, что он разработал целый сложный план, запер нас в охотничьем домике… и все для того, чтобы спокойно изучить эти картины.
Может, ему такие картины нравятся.
А тебе не кажется странным, что господину Икс они стали нравиться именно сейчас, когда вернулось это письмо?
Странно, странно… Но это может быть и простым совпадением.
А если не совпадение? Если в письме было написано, что, например, в раме одной из картин… или еще где-нибудь… спрятан некий документ, позволяющий завладеть чем-то ценным?.. Это бы все объясняло! Не забудь: ради того, чтобы его не узнали, чтобы он мог действовать беспрепятственно, этот тип чуть не убил егеря и собаку.
Даниель не стал опровергать его выводов.
У меня нет никаких сомнений: сыновья егеря в курсе. Если они заодно с господином Икс, то все становится ясно!
Если только не они сами и есть господин Икс! Они — и кто-то еще, кого они взяли к себе в компанию. Возможно, этот третий и ударил их отца… разозлившись или еще по какой-то причине.
В таком случае… мы вполне можем спросить у них про письмо. Они наверняка выдадут себя. Поговорим с ними?
Слишком опасно. Можно им позвонить… Подожди, давай все обсудим как следует.
* * *
Анриетта только что ушла на свою обычную прогулку. Часы показывали половину девятого вечера.
Пора, — прошептал Даниель.
Мне почему-то кажется, — сказал Мишель — что ночь у нас будет бурной.
Ты не думаешь, что стоит предупредить Анриетту?
Пока нет. Она слишком разволнуется. И потом, я думаю, эти двое не будут особенно запираться. Как-никак, похитить письмо — не шутка.
А если они ни при чем? Мишель нетерпеливо отмахнулся.
Слушай, Даниель, мы это уже обсуждали.
Они предупредят третьего и явятся к нам за объяснениями. В любом случае мы узнаем причины нападения.
Он подошел к телефону и набрал номер. Даниель взял отводную трубку.
Алло… добрый день, мадам. Будьте добры Марселя Пероннэ.
Кто говорит?
Э-э… один его друг.
Наступила тишина, потом они услышали оживленную беседу. Мужской голос спросил в трубку:
Кто это?
Алло, это Марсель?
Да. В чем дело?
Одна маленькая просьба. Мадемуазель Анриетта де Маливер просит вас немедленно доставить ей письмо графини Гортензии, которое вы взяли месяц назад. Немедленно, иначе завтра утром она заявит о его похищении. Вам понятно?
Письмо? Какое письмо? Кто это говорит?
Это неважно. Письмо нужно положить в почтовый ящик «Дома садовника». Спокойной ночи!
Не дожидаясь ответа, Мишель положил трубку.
— Теперь они не дадут нам спать, — вздохнулДаниель, зевая.
Мишель улыбнулся. Как Даниель мог думать о сне, когда должна была раскрыться тайна, мучившая их уже два дня?.. Когда они, может быть, узнают наконец, кто такой господин Икс…
Анриетта уже давно вернулась. Мальчики сделали вид, что пошли спать, а сами на цыпочках снова спустились вниз, чтобы дождаться письма.
Большие часы, висевшие на стене в гостиной, пробили десять. Даниель с трудом подавил зевок.
Кажется, я не выдержу, — сказал он. — Если мы тут посидим немножко, я усну прямо на полу.
Эх ты, сурок, — усмехнулся Мишель. — Впрочем, ты прав. Лучше давай дежурить по очереди. Наши друзья, наверно, постараются принести письмо и сразу сбежать, пока их не заметили. Потом скажут, что у нас нет доказательств.
Но они же знают, что нам известно…
Так можно никогда не кончить.
Что не кончить?
Эту игру: ты знаешь, что они знают, что мы знаем…
Остри сколько угодно, но все равно твоя идея дурацкая.
Дурацкая? Чтобы уйти спать, ты готов утверждать что угодно.
Может быть… Но это же ничего не меняет. С чего они отдадут нам письмо? До того, как сами его используют…
