— Извините, мэм, — проговорил Клаус, стараясь, чтобы голос его звучал не как у тринадцатилетнего подростка, а хотя бы как у юноши, окончившего медицинский факультет, — вы, кажется, сказали, что являетесь ассистентом Доктора Флакутоно?
— Отстаньте от меня, — огрызнулась Эсме. — Если у вас со слухом плохо, идите в Ушное Отделение.
— Со слухом у меня все в порядке, — ответил Клаус. — Мы — помощники Доктора Флакутоно.
Эсме остановилась, не успев вонзить в пол каблук, и вгляделась в детей. Клаус и Солнышко видели, как сверкают за вуалью ее глаза.
— А я-то думаю — куда вы подевались, — сказала она наконец. — Пошли со мной, я отведу вас к пациентке.
— Пэтси, — буркнула Солнышко.
— Она говорит, — быстро добавил Клаус, — что мы очень беспокоимся насчет Лоры Б. Бледотей.
— Ну, вам уже недолго о ней беспокоиться, — отозвалась Эсме, заворачивая за угол в следующий коридор. — Нате, несите нож.
Злобная олафовская подружка отдала Клаусу нож и, близко наклонившись к его уху, прошептала:
— Я рада, что вы обе здесь. Младших щенков еще не поймали, и досье о сникетовских пожарах у нас тоже пока нет. Власти забрали его для расследования. Босс говорит, может, придется поджечь все заведение.
— Жечь? — перепросила Солнышко.
— Об этом Маттатиас сам позаботится. — Эсме оглядела коридор, желая убедиться, что их никто не слышит. — Ваше дело — ассистировать при операции. Поторопимся.
Эсме стала подниматься по лестнице со всей быстротой, какую дозволяли ее туфли, и взволнованные дети последовали за нею. Клаус держал в руках ржавый зазубренный нож. Они открывали дверь за дверью, переходили из коридора в коридор, поднимались по лестницам, и все это время дети со страхом ждали, что в любую минуту Эсме разгадает обман и узнает их. Но жадная злодейка была поглощена выдергиванием каблуков из пола и не замечала, что двое неожиданно возникших сообщников Доктора Флакутоно удивительно похожи на детей, которых она старается поймать. Наконец Эсме привела их к двери с табличкой «Хирургическое Отделение», где на страже стоял некто, кого дети узнали без промедления.
На нем была куртка с надписью «Больница» и фуражка с надписью «Охрана» — большими черными буквами. Но Клаус с Солнышком сразу увидели, что это еще одно поддельное обличье. Они уже сталкивались с этим субъектом на Дамокловой пристани, когда опекуншей у них была бедная Тетя Жозефина. Они готовили на него обед, когда жили у Графа Олафа. Этот поддельный охранник был не кто иной, как громадина, то ли мужчина, то ли женщина, который содействовал Графу Олафу во всех его гнусных начинаниях с тех самых пор, как Бодлерам приходилось от них спасаться. Существо посмотрело на детей, а дети посмотрели на него (или на нее) в полной уверенности, что он (или она) сейчас разоблачит их. Но олафовский приспешник только кивнул и открыл дверь.
— Старшую сироту уже усыпили, — сказала Эсме, — так что вам, девушки, надо только сходить в палату и отвезти ее в операционную. А я пока попытаюсь найти этого плаксу-книгочея и глупую малявку с зубищами. Маттатиас предоставил мне самой решать, кого разодрать в клочья, а кого оставить живым, чтоб вырвать у мистера По их наследство.
— Отлично, — отозвался Клаус, стараясь говорить как можно более свирепым и злодейским тоном. — А то надоело гоняться за этими молокососами.
— Мне тоже, — согласилась Эсме, а громадный страж одобрительно кивнул. — Но я уверена, этот раз — последний. Как только мы уничтожим досье, никто уже не сможет обвинить нас в преступлениях, а как только покончим с сиротами, состояние — наше.
Злодейка замолчала, огляделась, убедилась, что никто посторонний ее не слышит, и, довольная, торжествующе расхохоталась диким смехом. Громадина тоже расхохотался, и его смех походил на визг и на рев одновременно. Оба Бодлера запрокинули головы и сделали вид, что тоже смеются, хотя смех у них был таким же поддельным, как их наряд. Клаусу и Солнышку показалось, что они не смеются, а их тошнит от того, что они притворяются такими же злобными и жадными, как Граф Олаф и его команда. Бодлеры никогда не задумывались над тем, как ведут себя эти жуткие люди, когда им не надо притворяться хорошими, и теперь брат с сестрой пришли в ужас от всех кровожадных речей Эсме. Бодлеры слушали хохот Эсме и громадины, и в желудке у них все сильнее трепыхались бабочки. И какое же облегчение они почувствовали, когда Эсме наконец перестала смеяться и впустила их в Хирургическое Отделение.
— Оставляю вас, девушки, на попечение наших компаньонов, — сказала она, и Бодлеры с ужасом поняли, кого Эсме имеет в виду. Она закрыла за собой дверь, и дети очутились лицом к лицу еще с двумя гнусными сообщниками Графа Олафа.
— А-а-а, привет, — сказал один зловещим голосом, тыча рукой чудного вида в их сторону. Один палец у него загибался под странным углом, а другие свисали, как вывешенные сушиться носки. Клаус и Солнышко тут же догадались, что это — крюкастый пособник Олафа и он надел резиновые перчатки, чтобы прикрыть свои фантастические и опасные конечности. Позади него стоял человек, чьи руки были им не столь знакомы, но Клаус и Солнышко с той же легкостью узнали его по безобразному парику. Парик был мягкий, белый и курчавый и походил на клубок дохлых червей. Такой парик не забудешь, и дети действительно помнили его с той поры, как жили в Полтривилле. Поэтому они сразу догадались, что это лысый с длинным носом, который помогал Графу Олафу с самого начала бодлеровских несчастий. Крюкастый и лысый с длинным носом были самыми гадкими в олафовской команде, но, в отличие от большинства гадких людей, эти были еще и очень хитрыми, поэтому, пока Бодлеры ждали, хватит ли у тех хитрости разгадать их маскарад, бабочки в желудках обоих Бодлеров затрепыхались с беспримерной силой, что в данном случае означает «еще гораздо, гораздо сильнее».
— Я сразу разгадал ваш маскарад, — так встретил их крюкастый, кладя одну из своих поддельных рук Клаусу на плечо.
— Я тоже, — присоединился к нему лысый, — но, думаю, никто больше не разгадает. Не знаю уж, девушки, как вам это удалось, но в белых халатах вы кажетесь меньше ростом.
— И лица в масках кажутся не такими белыми, — добавил крюкастый. — Это лучшие маскарадные костюмы, какие изобретал Олаф… я хочу сказать, Маттатиас.
— Некогда болтать, — прервал их Клаус, надеясь, что голос его они тоже не узнают. — Надо скорее добраться до палаты девятьсот двадцать два.
— Да, правильно, — согласился крюкастый. — Идите за нами.
Олафовские сообщники зашагали по коридору, а Клаус с Солнышком с облегчением переглянулись.
— Гуит, — пробормотала Солнышко, желая сказать «Они тоже нас не узнали».
— Да, — шепнул Клаус, — они принимают нас за двух женщин с напудренными лицами, переодетых ассистентами Доктора Флакутоно, а не за двух детей, переодетых женщинами с напудренными лицами, которые переодеты ассистентами Доктора Флакутоно.
— Прекратите шептаться про переодевания, — остановил их лысый. — Чего доброго, услышит кто-нибудь, и нам конец.
— Нам, а не Лоре В. Бледотей, — хихикнул крюкастый. — С тех самых пор, как ей удалось увернуться от брака с Маттатиасом, я прямо дождаться не мог, когда она попадется мне в крючья.
— Попалась! — выпалила Солнышко, старательно изображая хихиканье.
— Вот именно — попалась, — поддержал ее лысый. — Я уже дал ей наркоз, так что она без сознания. Осталось только доставить ее в операционную, а там — отпиливайте ей голову.
— Никак не могу понять, почему надо убивать ее на глазах у всех врачей, — пробурчал крюкастый.
— Чтобы это выглядело как несчастный случай, кретин, — огрызнулся лысый.
— Я не кретин, — крюкастый остановился, сверля свирепым взглядом сообщника. — Я страдаю только физическим недостатком.
— Физический недостаток еще не признак ума, — возразил лысый.
— А если на тебе уродский парик, — нашелся крюкастый, — это не значит, что ты имеешь право меня оскорблять.
— Хватит пререкаться! — оборвал их Клаус. — Чем скорее прооперируем Лору В. Бледотей, тем скорее разбогатеем.
— Да! — выпалила Солнышко. Злодеи уставились на Бодлеров, а затем с виноватым видом кивнули друг другу.
— Девушки правы, — сказал крюкастый. — Не следует вести себя так непрофессионально. Правда, времечко последние месяцы выдалось напряженное.
— Да уж, — вздохнул лысый. — Ловим, ловим сирот проклятых, а они в последнюю минуту вдруг выскальзывают у нас из рук. Давай сосредоточимся на работе, а выяснять наши личные проблемы будем потом, когда все закончим. Ну вот, мы и пришли.
Замаскированная четверка дошла до конца коридора и очутилась перед дверью с надписью «Палата 922». Ниже скотчем был приклеен кусочек бумаги с именем «Лора В. Бледотей». Лысый вынул из кармана халата ключ и с торжествующей ухмылкой отпер дверь.
