тетя Гертруда".
— Ну, — засмеялся генерал, запуская пальцы в шевелюру, закрывавшую половину шеи. — Я обещаю исправиться и завтра же постричься в Сентервиле.
Если первое письмо вызвало смех, то второе было слишком серьезным. Джо взял письмо, пробежал его глазами и, нахмурившись, прочитал вслух:
"Братья Харди!
Если вам дорога жизнь, убирайтесь отсюда в свой Бейпорт. Ребятки, которые суют нос в чужие дела, кончают на кладбище. А если Смит и найдет золото, оно все равно ему не достанется". Подписи на записке не было.
— Черт побери! — возмутился Джо.
— К-кому-то мы не нравимся, — пролепетал Чет. — Может, нам действительно лучше вернуться домой. Я уж по горло сыт этим Югом.
— Какой там штемпель? — спросил генерал. — Отправлено из Сентервиля, верно?
— Это означает, — сказал Фрэнк, — что доктор Буш и его компания остаются в городе. Давайте позвоним в полицию и узнаем, какие у них новости.
В полиции генералу сообщили, что в музей никто из бандитов не являлся и что никого, кто бы подходил под описание Рандольфа, Смайли или Малыша, они не задержали.
— Значит, бандиты все еще на свободе, — задумчиво произнес генерал. — Теперь, когда пришла эта записка, вам, ребята, пожалуй, лучше отказаться от этого дела. Ваша жизнь в опасности.
— Мы схватим Буша прежде, чем он схватит нас! — воскликнул Джо.
— Только надо действовать быстро, — добавил Фрэнк.
— Я восхищаюсь вашей храбростью, — улыбнулся генерал. — Ваш план перейти в атаку — в духе лучших военных традиций. Нападение часто является наилучшим способом защиты. Но надо быть вдвойне осторожными.
— А что означает фраза, что золото вам не достанется, даже если вы его и найдете? — спросил Джо.
— Пустая болтовня, — ответил генерал. — Конечно, то золото, что принадлежало банку, будет возвращено учреждению, которое в наши дни является его правопреемником. Остальное по праву принадлежит наследникам Борегарда Смита, и я позабочусь о том, чтобы они его получили!
— Интересно, как выглядит доктор Буш, — задумчиво произнес Фрэнк. — Возможно, мы много раз его видели, но знаем о нем только то, что у него длинные ноги и что он ходит с черным саквояжем; вероятно, он действует под разными чужими фамилиями.
— Хорошо бы сфотографировать его верхнюю половину, — заметил Чет. — Кстати, это напомнило мне, что надо купить пленку. После ужина я слетаю за ней в город.
Оставив братьев и генерала обдумывать план нападения на бандитов, Чет сел в машину и отправился в Сентервиль. Поставив машину перед писчебумажным магазинчиком, он вошел внутрь. Взял пленку, которую он оставлял там проявлять, и попросил дать ему новую.
— Что-нибудь еще? — спросил сухонький продавец.
— Нет, больше ничего не нужно.
Он заплатил за пленку и с удивлением огляделся по сторонам. Полки магазинчика были сверху донизу забиты самыми разнообразными вещами. Взгляд Чета остановился на нитке маленьких красных шариков, свисавшей с деревянной стойки.
— Что это? — спросил он.
— Петарды.
— Петарды? Их едят?
— Я бы не советовал, — сухо ответил продавец. — Если их проглотить, они взорвут тебя изнутри!
— Понял, — сказал Чет, улыбаясь. — Что-то вроде хлопушек.
— Только в сотню раз громче. Советую купить: ведь скоро Четвертое июля [13].
Представив, как он напугает братьев Харди, Чет просиял.
— Дайте мне дюжину.
Продавец положил двенадцать красных шариков в пакетик и протянул его Чету. Когда он выходил из магазина, продавец крикнул ему вдогонку, чтобы он убегал подальше, как только зажжет фитиль.
— Они безвредны, но от них такой грохот, что Джефф Дэвис [14] проснется!
Сгорая от нетерпения посмотреть, как взрываются петарды, Чет, едва ступив на тротуар, сунул руку в пакетик и вытащил один шарик. Если бы он только заметил, что на другой стороне улицы прямо напротив лавочки находится полицейское отделение Сентервиля, он хорошенько подумал бы, прежде чем поднести спичку к шарику.
Но Чет, позабыв обо всем на свете, только улыбался. Он поджег фитиль и отпрыгнул назад, зажав уши. Пакетик выскользнул из его пальцев, шарики посыпались на шипящий фитиль!
В одно мгновение, словно от грома орудийной канонады, Сентервиль задрожал от взрывов петард. При каждом новом ударе Чет вздрагивал, надеясь, что это последний, но сработали все двенадцать, разнося эхо взрывов по спящему городу.
— Ой! Что теперь будет! — в отчаянии воскликнул Чет, видя, как из окон и дверей высовываются испуганные жители.
Не успел он закончить, как из дома напротив выскочили трое полицейских с автоматами и пистолетами. Чет открыл рот, чтобы что-то сказать, но они бросились на него.
— Не стреляйте! — взмолился он в полной растерянности. — Я не нарочно!
— Так это ты, паршивец! — крикнул один из полицейских. — Хотел взорвать наш город!
— Это же хлопушки, — оправдывался Чет.
Полицейский его не слушал. Схватив Чета за руку, он потащил его в отделение. Двое других строевым шагом шли позади, словно сопровождая беднягу на виселицу.
— Но я же ничего не сделал, — пробовал протестовать Чет, разводя руками.
— Расскажешь об этом начальнику! Они подвели Чета к столу в конце комнаты, где сидел начальник отделения.
— Вот он, виновник стрельбы, — рявкнул полицейский.
Начальник отделения, полный человек с тремя подбородками, наклонился вперед и посмотрел на Чета через очки в роговой оправе.
— В тюрьму тебя! — гаркнул он.
— Ну, пожалуйста, прошу вас, не надо меня в тюрьму! — умолял Чет. Он уже представил себе, как проведет за решеткой остаток жизни. — Пожалуйста, господин офицер, если вы посадите меня в тюрьму, я не смогу сфотографировать доктора Буша, — слова вырвались, прежде чем он успел подумать, что говорит.
Судья удивленно поднял брови, полицейские переглянулись.
— Кто это такой? — спросил начальник.
— Тот самый, кого я сфотографировал в Бейпорте, правда, только снизу, до пояса. Он вор.
Начальник полиции еще сильнее подался вперед.
— Что касается фотографирования преступников, предоставь это дело полиции. Далее. Поскольку ты приезжий и, как я понимаю, один из гостей генерала Смита, я тебя отпущу. Но только с одним условием — пока ты в Сентервиле, чтоб впредь никаких петард.
— Слушаюсь, сэр! — облегченно вздохнул Чет.
— А теперь скажи мне, что это за доктор Буш и почему ты считаешь, что он вор.
Чет не знал, что ответить. Он боялся, что уже и так сказал больше того, чем разрешили бы ему братья Харди. Пока он колебался, офицер произнес слова, которые только усилили его волнение.
— Как раз вчера, — говорил он, — в полицию позвонила какая-то женщина и предупредила нас, что если здесь появится доктор Буш, его необходимо задержать. Фамилии своей она не назвала.
Чет сказал, что в Бейпорте с такой же просьбой обращались и к братьям Харди. У них нет доказательств, что доктор Буш находится где-то в Сентервиле, но они так думают. По словам офицера, полиция проверила в Сентервиле и вокруг него многих людей по фамилии Буш, и все они вполне благонадежны. По-видимому, тот доктор Буш, которого они разыскивают, не из местных.
— Мы продолжаем его разыскивать, — сказал в заключение начальник полиции, — но и ты, и твои друзья тоже посматривайте.
— Конечно, — пообещал Чет, выходя из полиции.
В дверях он столкнулся с братьями Харди, которые, прибежав в город, еле переводили дыхание.
— С тобой ничего не случилось, Чет? — спросил Фрэнк, тяжело дыша. — Была такая пальба! Что это было? Кто стрелял?
— Я!
— Что?
Чет рассказал про петарды.
— Я едва не угодил в тюрьму из-за них, но это даже здорово получилось, что меня потащили в полицию. Знаете, ребята, я узнал, что им звонила насчет доктора Буша женщина, которой так опасается тетя Гертруда!
Наконец Фрэнку и Джо удалось узнать все по порядку. Теперь не было сомнений, что доктор Буш находится где-то рядом. И что это за женщина? Надо все это обсудить хорошенько.
— Прежде чем ехать домой, — сказал Джо, — я хочу купить несколько петард.
— Только не взрывай их в городе до праздника, до Четвертого июля, — предупредил Чет. — Полицейские против! Да, совсем забыл — я ведь получил проявленную пленку.
— Покажи, — попросил Фрэнк, когда Чет, вытащив из кармана конверт, подошел к фонарю, чтобы посмотреть ее.
Из восьми кадров только четыре были более или менее четкими и годились для печати. На одном был старый музей, на другом — развалины на плантации и на третьем — ястреб в свободном полете.
— А это что такое? — спросил Джо, рассматривая четвертый снимок.
— Понятия не имею! — почесал в затылке Чет.
