— Что тебе от меня надо? — помолчав, сказал Гончар.
— Я хочу забрать корону обратно в Маданхофф. Ее выставят в Музее национальной истории, ведь именно истории она и принадлежит. И народ сможет увидеть ее, и обещание, которое дали генералы столько десятков лет назад, наконец сбудется.
— Это обещание было просто насмешкой!
— Я знаю. Я знаю. Я был против, но Любаски настаивал, и мне пришлось смириться. Пути назад не было, иначе народная вера пошатнулась бы.
— Лжецы! Убийцы! Как ты смеешь рассуждать о народной вере!
— Я уже старый человек, Алексис, да и ты тоже старик. Народ в Лапатии живет счастливо, поверь мне. Разве в стране так уж любили Азимовых? Да и Азимовых давно нет. Чего ты добьешься, отказав мне? Сам станешь вором? Я в это не верю. Корона у тебя, ты дал присягу хранить ее До конца жизни. Поэтому я и приехал к тебе! Отдай корону, Алексис, и давай расстанемся друзьями.
— Мы никогда не были и не будем друзьями, — ответил Гончар.
— Тогда давай по крайней мере не расставаться врагами. Так будет лучше для нас обоих. И забудем цену, которую мы заплатили.
Гончар молчал.
— Не взваливай это на себя, Алексис. У тебя нет выбора. Корона должна вернуться в Маданхофф. Подумай, какие будут последствия для тебя лично, если станет известно, что она у тебя? И к каким последствиям для Лапатии это может привести? Могу себе представить — недоверие народа, а может, и революция, Алексис!
— Хорошо, я отдам ее тебе, — сказал наконец Гончар.
— Она сейчас здесь? — спросил Калук.
— Она здесь. Подождите минуту.
— Мистер Гончар! — сказал Юпитер.
— Да, Юпитер?
— Может быть, я ее принесу? Она ведь в вазе?
— Ты умный парень, Юпитер. Да, она в вазе. Принеси ее.
Юпитер вышел из комнаты. Все молча ждали его возвращения. Он вернулся с большим свертком из мягкой ткани и положил его на стол.
— Разверни, — попросил Гончар. Генерал кивнул.
— Конечно, вам это тоже интересно, — сказал он.
Юпитер развернул ткань, и перед всеми предстала изумительной красоты корона из золота и ляпис-лазури, увенчанная огромным рубином и красным орлом с распахнутыми в крике острыми клювами.
— Императорская корона Лапатии! — воскликнул Боб.
— Но… я думал, что она хранится в музее в Маданхоффе! — сказал Пит.
Генерал поднялся, с благоговением глядя на корону.
— Та, что в Маданхоффе, — копия, — сказал он. — Прекрасная копия, хотя ее делал и не Кере-нов. Наверное, некоторые эксперты вроде этого Ферьера догадывались, что она ненастоящая, но хранили молчание. Корона там выставлена на помосте и под стеклом, а вокруг установлены барьеры, чтобы держать публику на расстоянии. Никто не мог рассмотреть ее, потому что нельзя подойти близко. Недавно, правда, один фотограф получил разрешение включить ее фото в свою книгу, но он профессионал в фотографии, а не в драгоценностях, поэтому мы и разрешили ему съемку. — Генерал завернул корону в ткань и добавил: — Мы сохраним секрет и заменим копию на подлинную корону.
— Откуда вы знаете, что мы ничего никому не расскажем? — спросил Ферьер.
— Да кто вам поверит? Можете говорить, что угодно!
Генерал взял корону и протянул руку Гончару, но тот только отвернулся.
— Бог с тобой, Алексис, — сказал генерал. — Мы никогда больше не встретимся. Желаю тебе счастья.
С этими словами генерал вышел. Мрачный Деметриефф последовал за ним.
— Юпитер, — сказал Гончар, — вот теперь можно вызвать полицию.
ЭТО БЫЛ БЫ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ФИЛЬМ
Ровно через неделю мистер Альфред Хичкок, известный кинорежиссер, сидел в своем кабинете и перелистывал сделанные Бобом заметки о деле Гончара и его потрясающей тайне.
— Значит, корона была спрятана в вазе, — сказал мистер Хичкок, — которая стояла у дома Гончара и мимо которой проходили сотни людей. Этот мерзавец Ферьер, должно быть, тоже прошел мимо дюжину раз, когда так старательно пытался напугать миссис Д обе он.
— Он признался, что пытался открыть вазу, — сказал Юпитер Джонс. — Конечно, ему приходилось заниматься своим черным делом ночью, поэтому у него не было ни времени, ни освещения, чтобы рассмотреть ее внимательно и заметить, что у одного из орлов не две головы, а одна, и смотрит она налево. Верх вазы снимался, если повернуть его против часовой стрелки — налево, а все обычные крышки отворачиваются наоборот. Об этой хитрости договорились между собой Гончар и великий герцог Николас, когда бежали из дворца. Они решили, что, если с Гончаром что-то случится, великий герцог Николас будет искать орла с одной головой и этот орел будет ключом к местонахождению короны.
— А что, Гончар еще в Лапатии решил, чем будет заниматься? — спросил мистер Хичкок.
— Нет, — ответил Боб. — Он стал лепить из глины потому, что надо было как-то зарабатывать на жизнь, но все время старался изображать орлов. Он рисовал их, делал орнаменты, включал в
узоры…
— Да все что угодно можно придумать, — рассмеялся Пит, — хоть канву для вышивки.
— Да уж, вышитый крестиком красный орел выглядел бы особенно эффектно, — сказал мистер Хичкок. — А что будет с этим Ферьером? В вашем отчете сказано, что шеф Рейнольде обвинил его в незаконном взломе частного дома и злонамеренном нанесении вреда. Вряд ли они его долго продержат. Думаете, он будет держать в секрете историю короны?
— Ему невыгодно рассказывать о короне, от этого он только проиграет, — сказал Юпитер. — Сейчас обвинения у него не очень серьезные, а вот попытка украсть предмет огромной ценности — это совсем другое дело. В тюрьме у него будет время подумать над собственными грехами. А их хватает. Свою роскошную одежду он купил по кредитной карточке, которую нашел в потерянном бумажнике. Я не знаю, как карается пользование кредитной карточкой без разрешения владельца, но, мне кажется, эта проделка тоже войдет в обвинение.
— Наверняка, — согласился Хичкок.
— У него была такая старая машина, что это бросалось в глаза. Меня это все время беспокоило, уж слишком она ему не подходила. А теперь он даже не сможет заплатить мисс Хоппер за постой. Гончар сказал, что чувствует себя виноватым перед ней и сам оплатит счет.
— Благородный поступок, — заметил мистер Хичкок.
— Шеф полиции Рейнольде обнаружил состав, которым Ферьер пользовался, чтобы поджигать следы. Он прятал химикаты в багажнике машины. Но что это за состав, мы так и не узнали. Рейнольде считает, что некоторую информацию лучше не распространять, чтобы другим шутникам было неповадно.
— Да, этот человек мастер пошутить!
— Ферьер? Еще бы. У него потрясающий послужной список, он сидел в лучших тюрьмах страны. Вор-профессионал. Шеф Рейнольде говорит, что его повсюду знают. Стоит ему появиться в штате, как полиция объявляет розыск, а он скрывается. Одно время он даже пытался держать небольшой магазинчик в Лос-Анджелесе, и покупатели его полюбили.
— Значит, в Роки-Бич его привела статья из журнала «Уэствей»?
— Нет, — ответил Юпитер. — Он нам рассказал, откуда узнал про корону. Он всегда читал раздел объявлений в газете «Лос-Анджелес тайме». Там ему попадалось много полезного.
Ферьер, как и многие эксперты, подозревал, что корона, выставленная на обозрение в Маданхоффе, — поддельная. Он проштудировал историю государства Лапатия и узнал про исчезновение Алексиса Керенова, наследного хранителя короны. В газете «Тайме» ему попалось объявление с именами Алексис и Николас, и он сразу вспомнил, что великого герцога звали Николас и тот во время революции якобы повесился. Тогда-то Ферьер и подумал — а не связано ли это с короной, и стал покупать газеты из Чикаго и Нью-Йорка. В них он обнаружил объявления, идентичные первому в газете «Лос-Анджелес тайме». Тогда-то он и отправился с визитом в Роки-Бич и одним прекрасным утром вошел в магазин Гончара…
— И увидел у него на груди медальон с красным двуглавым орлом, — продолжил мысль мистер Хичкок. — Вот этого я что-то не пойму. Зачем Керенов носил этот медальон?
— Он понимал, что это неразумно, но чувствовал себя таким одиноким, а медальон напоминал ему о любимой Лапатии, о лучших временах. Кроме того, он считал, что вряд ли в далекой Калифорнии, в маленьком городке Роки-Бич появится кто-то из Лапатии. Ведь его объявление было адресовано только Николасу. Гончар был уверен, что только Николас его поймет, они условились об этом, когда бежали из дворца, а потом разделились и решили добираться до Соединенных Штатов поодиночке. Алексис помещал свои объявления раз в год, в годовщину революции, и ждал, что Николас его найдет. А если бы с Алексисом что-то случилось, Николас всегда смог бы найти подшивки старых газет разных столиц штатов и по объявлениям узнал бы, в каком городе жил Алексис. А дальше ему оставалось только найти орла с одной головой.
— Задумка не совсем удачная, — сказал мистер Хичкок, — уж слишком ненадежная. Но у них не было времени как следует все продумать — кругом уже гремела революция. И Алексис прождал всю свою жизнь.
