— Да, тяжелый случай, — согласился Котельников-старший. — Может, его лечить надо?
— Ремнем хорошим его лечить! — в сердцах бросила Семенна. — Это, значит, он, пока я на вас отвлеклась, товар отпускала… — Она махнула рукой, потом достала из кошелька купюру и протянула рыночному мальчишке. — На, сорванец, купи чего-нибудь себе и сестренке. Только на баловство всякое не трать!
— Не боись, Семенна, не потрачу! — Мальчишка подмигнул продавщице и умчался прочь.
— Местный Гаврош, да? — кивнул ему вслед Котельников-старший.
— Да нет, он малец недурной… — не поняла сначала Семеновна. — Ааа! — просияла она, сообразив. — Это вы про того пострела из французского фильма? Да, похож. Сирота при живом родителе. Мать-то у них давно умерла, отец… — она выразительно махнула рукой. — Он с сестренкой уже вторую ночь у меня ночует. — Семеновна понизила голос и указала на топчан, где сидел сейчас ее сын. — Видно, боятся домой идти. А я ему чуть-чуть приплачиваю, как бы за ночную охрану, Господь меня прости! Тут подсобит, там подработает, вот так и крутится. Его здесь многие знают и привечают.
— Сколько лет его сестре? — спросил Котельников.
— Да лет шесть. Он ничего, заботится о ней. Хотя, конечно, такая жизнь не для мальца. Тут и взрослый одичает. А он с самого начала лета на рынке. Прямо не знаю, пойдет он в школу или нет, когда учебный год начнется.
— Дело простое — через милицию определят в интернат и его, и сестру, — сказал Котельников-старший. — А отца могут родительских прав лишить.
— Да, развезут их по разным интернатам, — вздохнула Семеновна. — А в этих интернатах такое творится…
Котельников неопределенно пожал плечами, стараясь мягко обойти эту неприятную тему. Поблагодарив продавщицу, он вместе с сыном понес нагруженные сумки к машине.
Во время последнего захода на рынок — за макаронами, мукой, рыбой и растительным маслом — Петя еще раз увидел «московского Гавроша». Тот сидел на лавочке рядом с маленькой девочкой в легком платьице — по всей видимости, его сестрой — и ел булку. Его сестра еще держала пластиковый стаканчик с йогуртом. Видно, мальчишка нашел должное применение деньгам Семеновны — если только продукты не были его очередной платой за случайную работу или услугу.
Девочка встрепенулась, ощутив на себе Петин взгляд, и что-то сказала брату. Тот стрельнул глазами в сторону Котельникова-младшего и, как Пете показалось, ответил сестре довольно зло. Судя по жесту и движениям губ, он велел ей заткнуться или что-то вроде этого.
Девочка попробовала заспорить, и мальчик начал ее в чем-то убеждать. Вид у него сделался до того свирепый, что Петя поспешил уйти подальше: ему почудилось, что своим присутствием он провоцирует мальчишку, — и тот вполне может сорвать злость на сестре.
Когда последний заход завершился и все продукты были загружены в машину, Петя вывел Бимбо на чахлый газончик.
— Это твоя собака? — послышался голосок у него за спиной.
Обернувшись, Петя увидел сестренку неприятного мальчишки.
— Да, моя, — ответил хозяин Бимбо. И неожиданно для самого себя добавил: — Ты его не бойся, он добрый.
— А я знаю, что он добрый, — откликнулась девочка.
— Вот как? — улыбнулся Петя. — Откуда? По нему видно?
— Нет, — серьезно сказала девочка. — Я знаю, потому что я… — Она запнулась. — Я знаю, потому что я знаю, только брат не велит об этом рассказывать и очень сердится… Его вы тоже увозите на дачу? — неожиданно спросила она.
— Откуда ты знаешь, что мы едем на дачу? — изумился Петя.
— Ну вы ведь для дачи покупали все эти продукты…
Эта кроха казалась настолько не по возрасту смекалистой и сообразительной, что Петя спросил с сомнением:
— Ты сама догадалась или тебе кто-то подсказал?
— Сама, — кивнула сестренка «Гавроша». Она подумала секунду и вдруг выпалила: — Мне бы хотелось, чтобы вы вернулись побыстрее!
— Почему? — пожал плечами Петя. Он увидел, что отец машет ему рукой, призывая забираться в машину, и потянул Бимбо за поводок.
— Потому что! — отрезала девчушка. — Брат боится и не велит мне ни с кем разговаривать, а я знаю…
Это звучало очень странно, но Петя не решался порасспросить определенней, потому что видел: девочка в любой момент может замкнуться, если спугнуть ее слишком напористыми вопросами.
— Как тебя зовут? — поинтересовался он, сделав несколько шагов по направлению к машине.
— Полина, — ответила малышка. — Поля… А брата — Ленька. Только все зовут его Ежиком.
— А меня — Петя, — сообщил мальчик.
Поля кивнула. Больше она ничего не говорила, просто стояла и молча смотрела, как Петя и Бимбо забираются в машину и уезжают. Ее взгляд был настолько неотрывен и пристален, что Пете сделалось как-то не по себе. Да и еще одно его смущало — то, на что он поначалу не обратил внимания, а теперь казалось странным. Может быть, и напрасно казалось, но все же…
Об этой странности Петя рассказал вечером своим друзьям, когда вышел прогулять Бимбо, а они к нему присоединились. Так получилось, что в тот день вся пятерка оказалась в городе. Аня по прозвищу Оса приехала с дачи, потому что ее старшего брата Андрея впервые взяли в основной состав юношеской футбольной сборной Москвы — для участия в крупном турнире, на который, кроме нескольких команд российских городов, были приглашены команды футбольных школ трех известных западноевропейских клубов. И конечно, вся семья намеревалась горячо болеть за Андрея — не говоря уж о том, что отец Андрея и Осы, легендарный полузащитник Ласточкин, входил в организационный комитет турнира.
Саша через несколько дней должен был уехать к родственникам в подмосковный городок. Несколько дней предстояло торчать в Москве и Сереже, для которого отец выхлопотал на заводе льготную путевку в летний лагерь. Что до Миши, то его отец через три дня уходил в отпуск и на ближайшую субботу уже были куплены билеты до Санкт-Петербурга — а там семью Земцовых ждали туристические путевки. За две недели Земцовым предстояло посетить Псков, Новгород, Соловки и ряд интересных мест на побережье Белого моря.
— Так вот, — рассказывал Петя. — Я сначала об этом не подумал, а потом сообразил. Этот Ленька, или Ежик, крутился совсем в другой стороне от лотереи. Он никак не мог увидеть Аркадия! И прибежал он к матери Аркадия со стороны, противоположной той, где находится лотерейный стояк. Может, он обежал рынок кругом? Но зачем? Почему не рвануть напрямую? Ведь когда слабоумный сынок вот-вот просадит чужие деньги, каждая секунда дорога. Либо его кто-то послал — причем этот кто-то должен был подать ему особый сигнал, чтобы Ленька так быстро — и главное, вовремя! — успел предупредить Семеновну! Кто-то, кто не хотел предупреждать палаточницу лично…
— Кто-нибудь, боявшийся испортить отношения с лотерейщиками? — предположила Оса.
— Кто бы это ни был, он не на своих двоих разыскивал Леньку! Пока бы он в обход добежал до мальчишки, пока бы Ленька добежал до Семеновны, пока бы Семеновна догнала своего непутевого сына… Аркадий десять раз просадил бы все деньги! Должно было пройти не больше двух-трех минут. А это значит, через весь рынок должна была пробежать мгновенная цепочка сигналов, передаваемая особым образом! Стало быть, у торгующих на рынке есть своя система сигнализации, непонятная непосвященным! И они могут в мгновение ока предупредить друг друга о чем угодно — о рейде милиции в штатском, о том, что на рынке появился известный в лицо воришка и надо в оба смотреть за мелким товаром… О богатом рассеянном покупателе, с которым надо обойтись поучтивей и понавязчивей и которого легко обсчитать, в конце концов! Обо всем срочном — от мелкого до важного. Понимаете?
— Значит, по-твоему, на рынке изобретен свой специальный код? — скептически хмыкнул Миша.
— Такой код не надо изобретать, — задумчиво проговорил Сережа. — Он складывается сам собой. На рынке очень часто надо сообщить другим нечто важное. А времени всегда мало — и за товаром надо следить, и вообще…
Просто так получается, что один другому махнул рукой, и тот его понял, а потом все привыкают, что, если махнуть рукой вот так — это будет значить одно, а вот этак — другое. И возникает особый язык, с помощью которого можно моментально просигналить. Так что это понятно… Меня другое смущает!
Сережа сделал паузу и, перехватив вопрошающие взгляды друзей, продолжил:
— На таких рынках всегда вертится множество темных личностей. Они могут приметить в толпе любого человека, определить, насколько он богат — по тому, какие покупки он делает, какими купюрами расплачивается, — и потом незаметно «пасти» его, передавая друг другу. И твой разговор с этой девочкой, — обратился он к Пете. — Я согласен, вряд ли она могла сама догадаться, что вы уезжаете на дачу. И вспомни, о чем она расспрашивала: действительно ли вы уезжаете на дачу, берете ли вы с собой собаку и так далее. То есть суть ее расспросов сводилась к одному: останется в ближайшие дни ваша квартира пустой или нет.
