— Это мы с ним в Царском Селе сфотографировались. Как раз перед первой мировой войной. Он мне еще тогда перстенек подарил. Вот этот. — Грохольская с гордостью покат зала свой безымянный палец, на котором сверкал золотой перстень с крупным бриллиантом.
— Ух, ты, — сказала я, — какой красивый.
— И очень дорогой.
— Дайте померить.
— Увы, милая, я его так давно ношу, что теперь уже не могу снять. Разве только вместе с пальцем. — Она с нежностью смотрела на драгоценный камень. — Это необычный бриллиант. Им можно резать все что угодно. Хоть стекло, хоть железо…
Вот так мы с ней и болтали о том о сем. Родственников у Грохольской не было, на улицу она почти не выходила; поэтому, когда бы я ни зашла, Ольга Васильевна всегда была мне рада. Не то что дурак Володька со своим телескопом.
Однажды я застала у Грохольской еще одного гостя. Это был странный тип в больших темных очках и широкополой шляпе, надвинутой на самый лоб.
— Познакомься, Феденька, — представила меня Ольга Васильевна, — моя новая соседка, Эмма Мухина.
— Очень приятно, — буркнул тип, подавая мне руку. — Профессор Федякин.
— Любимый ученик моего покойного мужа, — добавила Грохольская.
— Вы занимаетесь научной работой? — из вежливости спросила я.
— Да, геронтологией.
— Чем, чем?
— Провожу исследования, связанные с проблемами биологического старения организма.
Открыв черный портфель, он достал оттуда фотографию, с которой щурился здоровенный пушистый кот.
— Ой, какой хорошенький, — умилилась Ольга Васильевна.
— Вы видите перед собой подопытное животное, которому на момент проведения эксперимента исполнилось двенадцать лет, — громко и четко заговорил профессор, словно читал лекцию. — Двенадцать лет для кошки — все равно что семьдесят лет для человека. А вот здесь, — кинул он на стол еще одну фотку, — тот же самый кот, но только после испытания на нем моего нового препарата "Омолаживатель".
Со снимка на нас смотрел пушистый маленький котенок.
— Неужели тот самый? — не поверила старуха Грохольская.
— Не сомневайтесь, Ольга Васильевна, тот самый. Но это еще не все. — Федякин достал из портфеля третью фотографию. — Что вы видите на этом снимке?
— Курицу, — ответили мы в один голос.
— А на этом?.. — выложил он на стол четвертое фото.
— Цыпленка, — сказали мы.
— А вот и нет! — победно воскликнул профессор. — Это та же самая курица после воздействия на нее "Омолаживателя"!
Старуха Грохольская поднялась с кресла и поцеловала профессора в обе щеки.
— Гениально, Феденька, — растроганно сказала она. — Был бы жив Ваня, как бы он порадовался твоему изобретению.
— Ничего, Ольга Васильевна, — заверил ее довольный Федякин. — Академик Дундуков еще порадуется. Дайте только срок.
Грохольская слегка побледнела.
— Неужели можно будет… — Недоговорив, она начала медленно опускаться в кресло.
— Почему бы и нет? — Профессор возбужденно заходил по комнате. — Наука не знает границ! Как только я завершу работу над
"Омолаживателем", тут же примусь за "Оживитель"!
— А когда вы завершите работу над "Омолаживателем"? — спросила я.
— Буквально на днях. Остался сущий пустяк. Надо испытать препарат на человеке. — Федякин остановился напротив Грохольской. — Собственно говоря, я к вам за тем и пришел.
— За чем "за тем"? — еще больше побледнела Грохольская.
Профессор Федякин поправил очки на переносице.
— Ольга Васильевна, — сказал он проникновенным голосом, — не откажите в любезности. Станьте первой в мире женщиной, которая омолодится с помощью моего препарата.
— Ох, Феденька, — прижала руку к сердцу Грохольская. — Спасибо, конечно, за такую великую честь, но… вдруг не получится?
— Получится! — без тени сомнения произнес профессор. — С кошкой и курицей получилось?.. Получилось! Вы же видели снимки.
— Но я же не кошка, — робко напомнила ему Ольга Васильевна.
— И не курица, — прибавила я.
Федякин посмотрел на меня долгим взглядом. Из-за черных очков я не могла видеть его глаз, но готова была поклясться, что они смотрели с холодной злобой. Мне стало немного не по себе.
— Послушай, девочка, — неприятно усмехнулся профессор, — а может, и тебя омолодить?
— Да я вроде еще не старая, — с трудом улыбнулась я в ответ. — Мне в следующем году только четырнадцать лет исполнится.
— Четырнадцать лет — это не так уж мало. А я сделаю тебя шестилетней.
"Ни фига себе, — подумала я, — снова стать шестилетней. Это значит — все начинай по новой. Опять иди в первый класс, учись семь лет…"
Нет уж, благодарю покорно. Такие приколы мне не в кайф.
Я демонстративно глянула в окно, за которым виднелись часы на Спасской башне Кремля.
— Ого, сколько уже натикало! — с преувеличенным удивлением сказала я. — Извините, мне пора. До свидания, Ольга Васильевна. Всего хорошего, профессор; была рада с вами познакомиться.
И я быстренько свинтила к себе домой.
На другой день, вернувшись из школы, я нашла в дверях записку от старухи Грохольской.
"Дорогая Эммочка, — писала Ольга Васильевна, — я в клинике профессора Федякина. Решила рискнуть и скинуть годиков тридцать-сорок. За меня не волнуйся и другим соседям передай, чтобы не волновались. Через недельку вернусь молодой и красивой. Целую, О. Г."
Не успела я оглянуться, как неделя пролетела.
За это время ничего особенного не произошло. Если, конечно, не считать того, что мои и Володькины родители решили съездить куда-нибудь отдохнуть после пережитых волнений, связанных с покупкой новых квартир. Они очень долго спорили, куда им лучше всего отправиться: в город Сент-Луис, на берега реки Миссисипи, или в город Пуэрто-Ордас, на берега реки Ориноко. И в конце концов решили съездить в город Задонск, на берега реки Дон. Навестить моего дедушку, бравого капитана Кэпа.
Мы с Володькой проводили их до самого поезда и послали вслед по воздушному поцелую. А потом Воробей побежал пялиться в свой любимый телескоп, а я отправилась в гости к старухе Грохольской.
Когда я позвонила, за дверью раздался незнакомый женский голос:
— Кто там?
— Это соседка… — осторожно ответила я. — Эмма Мухина.
— Эммочка! Сейчас открою! Дверь отворилась, и я увидела молодую девушку лет двадцати.
— Ой, — ойкнула я. — А можно мне Ольгу Васильевну?
— Эммочка, — лучезарно улыбалась девушка. — Так я и есть Ольга Васильевна. Ты что, не узнаешь?!..
— Честно признаться… э-э… — растерянно забормотала я.
Девушка взяла меня за руку и потянула за собой.
— Проходи, милая. Сейчас будем чай пить.
Я вошла. Все в квартире было как обычно. Старинные картины, старинная мебель… Только вместо древней старухи передо мной стояла цветущая девушка. — Профессор Федякин оказался настоящим волшебником, — счастливо смеялась она. — Ты посмотри, что он со мной сделал при помощи своего "Омолаживателя". Я теперь могу даже рукой до люстры достать.
И, легко подпрыгнув, девушка достала рукой до люстры. Затем прошлась по комнате "колесом", а в заключение села на шпагат.
Я с нескрываемым изумлением наблюдала за этими гимнастическими упражнениями. Невероятно, просто невероятно.
— Надо будет обязательно записаться на боксерские курсы, — вслух размышляла Ольга Васильевна. — Всю жизнь мечтала выйти на ринг…
— Да вам не на ринг надо выходить, а замуж, — сказала я. — Вон какой красоткой стали.
— Ты так считаешь? — кокетливо посмотрела она на себя в зеркало.
…В общем, все получилось как в фантастическом кино. И если б я лично не присутствовала при разговоре с профессором Федякиным и не видела фотографий котенка и цыпленка, то ни за что бы не поверила, что такое возможно в реальной жизни.
Мне тут же захотелось все рассказать Володьке. Пялится целыми днями на звезды и не подозревает, какие чудесные открытия совершаются у нас на Земле.
Распрощавшись с омолодившейся Грохольской, я помчалась к Воробьеву.
Я так спешила, что, когда перебегала дорогу, не сразу заметила, как из-за поворота вырулил ярко-зеленый "ягуар" и понесся мне наперерез. Я едва успела отскочить в сторону. Машина, резко тормознув, остановилась. Из нее выскочил разъяренный водитель.
— Тебе что, ёксель-моксель, жить надоело! — заорал он на всю улицу.
И тут его лицо из злобного превратилось в удивленное, а из удивленного — в радостное.
— Эмка! — снова заорал он на всю улицу. — Лопни мои глаза, ты, что ли?!
Это был майор Глотов, собственной персоной. Тот самый майор, с которым мы ловили террористку Дженни Ли, спасая Санкт-Петербург от взрыва note 2. После чего генерал Пивоваров — начальник Управления внешней разведки — присвоил Глотову звание полковника.
