Как-то незаметно Сережка пришел к мысли, что просить надо деньги. Если их будет много, тогда можно и автомобиль купить, и катер, и самолет, а чтоб управлять ими, нанять шофера, капитана или летчика.
Но к чему заказывать деньги, если уже указано место, где лежит старинная карта, по которой можно добраться до разбойничьего клада, а там — сорок сундуков по сорок пудов золота и серебра?
Правда, карта старинная, разобраться в ней будет не просто. Быстрее всех это смог бы сделать дядя Толя. Но дядя Толя находится где-то далеко, на настоящем острове. Может, пожелать, чтоб он поскорее сюда приехал? До заката ведь еще немало времени…
Утвердившись в том, что скорейшее прибытие дяди Толи — ну и дяди Коли заодно! — есть то, чего Сережка больше всего желает, Рябцев пришел вместе со всеми в лагерь. Мама с тетей Клавой и тетей Ниной потрошили рыбин; увидев подошедших мужей, тут же заорали, что вот-де пришли главные спецы по ухе, которым и карты в руки. Сережка догадывался, что все труды свалятся на дядю Витю и дядю Олега, поскольку папа, как он точно знал, умел только варить лапшу на бульонных кубиках «Галина бланка». Правда, папа, в отличие от многих других, знал, что по-латыни «галина» значит «курица», а «бланка» — «белая», но кулинарных способностей ему это не прибавляло.
Что же касается Васьки, то он сразу же по приходе в лагерь подошел к Сережке и спросил:
А ты свой арбалет сейчас собирать будешь?
Конечно, Рябцев прекрасно понимал, что Ваське хочется, чтоб Сережка поскорее собрал арбалет, а потом пойти с ним в лес пострелять. Ясно ведь, что Сережка не жадный и разрешит пару раз стрелу пустить. Тем более что стрела — это не пуля, если аккуратно с ней обращаться, то одной и той же стрелой можно много раз выстрелить. Но Сережка покамест был не настроен заниматься арбалетом.*Ему очень хотелось дождаться дядю Толю, а уж потом бежать в лес, но не для того, чтоб без толку стрелять из арбалета по пням или птицам, а искать старинный пенал с картой.
Не знаю… — уклончиво ответил Сережка на Васькин вопрос. — Не думал еще пока. А что?
Ну ты это, если там сложности при сборке будут, меня позови, — предложил Васька тоном крупного специалиста по холодному метательному оружию, к категории которого относился арбалет.
Конечно, конечно, — согласился Сережка, — я тебя обязательно позову. Только сегодня уже темнеть начнет скоро. Пока соберем — нас ужинать позовут, а потом темно станет. Куда в темноте стрелять?
Да, это верно! — солидно кивнул Васька. — Ночью надо со специальным прицелом стрелять. А в свертке, который ты нашел, ничего такого нет. Ни инфракрасной, ни лазерной оптики в комплект не входит…
Кажется, сознание того, что Сережке достался такой неполноценный с точки зрения профессионала арбалет, Ваську немного утешило. Поэтому он отвязался от Сережки и пошел смотреть, как уху готовят. А Сережка положил сверток с разобранным арбалетом в свою палатку.
Когда он вылез, то увидел Таську с Татаськой. Хотя сестры тащили ягоды в непрозрачном пакете, определить, что собирали эти сладкоежки, можно было по капитально измазанным мордочкам. На сей раз эти толстухи, как видно, чернику в лесу нашарили. А поскольку черничный сок, в отличие от земляничного, так просто не оттирается, то обе хрюши еще и размазали его по щекам пальцами — они тоже были все фиолетовые! Получилось что-то вроде боевой индейской раскраски.
Конечно, поглядев на этих «индюшек», Сережка не смог удержаться и захихикал. Таська с Татаськой сразу догадались, отчего он смеется, и сказали невозмутимо:
Ну и что? Между прочим, очень прикольно получилось! Захотим — и будем так все время ходить!
Но тут близнецов увидела тетя Клава и в ужасе всплеснула руками:
Девочки! Как не стыдно! Немедленно умойтесь!
Мам, ну можно мы еще немного так походим, а?
Нет! Что за дурацкие привычки в конце концов?! Вечно надо себе на лице чего-то мазать или рисовать! То «пацифики» себе на щеках помадой намалевали, то какие-то переводные картинки наклеили.
Мам, ну мы же одинаковые! Нас все время путают! Мы же хотим хоть чем-то различаться…
Идите умываться! — совсем уж сурово сказала тетя Клава. — И поживее! Скоро уха сварится.
Таська с Татаськой нехотя поплелись к речке, оставив пакет с черникой у костра, а к Сережке опять подскочил Васька:
Уха классная получается! Папа с дядей Витей по фирменному рецепту готовят. Правда, говорят, дядя Толя еще лучше умеет уху варить, но он сегодня не приедет, конечно…
Это почему ты так думаешь? — спросил Сережка, который был совершенно убежден в обратном.
Да потому что они с дядей Колей и остальными, наверное, тоже свой лагерь поставили, рыбы наловили и уху варят. Чего им на ночь глядя срываться и нас искать? Тем более неизвестно где.
А я думаю, — уверенно заявил Сережка, — что они еще до заката солнца приедут.
До заката, — поглядев на небо, прикинул Васька, — осталось часа полтора-два, самое большее. Не приедут они, это точно!
Приедут! Давай поспорим?! — предложил Сережка.
На что? — деловито спросил Васька. — Арбалет ставишь?
Запросто! — сказал Сережка. — А ты что поставишь?
Ну, — Васька задумался, потому что в его хозяйстве ничего уравновешивающего арбалет по ценности не было. — Могу швейцарский ножик поставить… И фонарик… Саперную лопатку еще.
Не-ет, — помотал головой Сережка. — Так не пойдет! Неравный спор получается.
Васька вздохнул, но больше ничего из вещей на кон поставить не мог. Однако поспорить на Сережкин арбалет ему очень хотелось, тем более что он был на сто процентов уверен в своем выигрыше. И тогда Васька предложил:
Ладно, если я проиграю, то отдаю ножик, фонарик, лопатку и плюс к тому буду у тебя типа_ слуги. Короче, что прикажешь, то и сделаю. Допустим, если тебя заставят посуду мыть, или дрова таскать, или там за водой бегать, можешь мне приказать — я за тебя все сделаю. До самого конца похода! Идет?!
Сережку это предложение заинтересовало. Конечно, если Васька от своих слов не откажется. Не больно его заставишь слушаться, если он не захочет! Все-таки Васька покрепче Сережки будет. Но в принципе, даже если выиграть только красный швейцарский ножик, это тоже неплохо. Лишь бы арбалет отдавать не пришлось…
По рукам! — сказал он и протянул Ваське руку.
И тут, словно чертики из коробочки, появились Таська с Татаськой, которые уже умыли рожицы и, подскочив к мальчишкам, полюбопытствовали:
На что спорите?
Я говорю, что дядя Толя и дядя Коля приедут еще до заката солнца, — пояснил Сережка, — и ставлю свой арбалет.
А я считаю, что они не приедут до заката, — объявил Васька, — и ставлю ножик, фонарик и саперную лопатку. А кроме того, должен буду все Сережкины приказы выполнять.
До самого конца похода! — напомнил Сережка.
Именно! — солидно подтвердил Васька.
Как интересно! — хихикнула Татаська. — Можно мы разобьем руки?
Валяйте! — благодушно позволил Васька. Таська с Татаськой взяли друг друга за руки и
крепко стукнули сверху по рукам Сережки и Васьки, расцепив их рукопожатие.
Теперь обратного хода нет! — предупредил Васька. — При свидетелях спорили! Ух, и постреляю я из твоего арбалетика!
Ух, и помоешь ты за меня посуду! — в тон ему ответил Сережка.
Девчонки захихикали, и на этот шум подошел дядя Олег.
Это что тут за споры? — строго спросил он у Васьки.
Все четверо, то есть Сережка, Васька и Таська с Татаськой наперебой загалдели, объясняя условия пари, но дядя Олег, кажется, все-таки уловил основной смысл.
Вообще-то, молодые люди, — заявил он сурово, — запомните раз и навсегда: пари заключают либо дураки, либо подлецы. Дураки — те, кто спорит, не зная толком, выиграет он или проиграет, а подлецы — те, кто спорит, наверняка зная, что выиграет. Но раз уж пари заключено, то проигравший обязан честно соблюдать условия. Это долг чести, как в старину у гусар! Хотя, конечно, у гусар было не принято свое боевое оружие на кон ставить и уж тем более — в рабство за долги поступать. Учтите на будущее!
