— Они ушли, — наконец тоненько пропищала Дейдр.
От ее слов у меня мороз прошел по коже. Ушли?
— Куда? Куда ушли?
Девочки пожали плечиками.
Я побежала прочь, поскальзываясь на камнях. Прищурившись, я тщательно осмотрела берег озера и нашла сотню похожих детей, которые при ближайшем рассмотрении оказались чужими.
Сердце бешено забилось, в горле пересохло. Сложив ладони рупором, я закричала: «Хизер! Брэндон! Где вы? Брэндон! Хизер!»
Я перевела взгляд на озеро. Никого похожего. Я медленно поворачивалась, стараясь осмотреть весь берег.
Меня бил озноб, в животе образовался комок.
— Мэгги, они исчезли! — выдавила я.
— Что, эти дьяволята от нас прячутся? — спросила Мэгги. — Наверняка играют в какую-то игру.
Она старалась говорить весело, но по лицу было видно, что ей не до шуток.
Мэгги говорила что-то еще, хотя я ее уже не слышала. Я побежала по пляжу. На трясущихся ногах я обошла берег, всматриваясь в каждое детское лицо, закрываясь от солнца, прямые лучи которого делали всех детей похожими словно близнецы. Казалось, солнце отражается и от камней, и от песка, ослепляет меня, мешая искать беглецов.
Я борюсь с солнцем или с непреодолимым, всепоглощающим ужасом?
Я снова сложила ладони рупором и закричала:
— Брэндон? Хизер?
Они потерялись!
Потерялись?
И тут на воде, довольно далеко от берега, там, где начинался обрыв, мелькнула какая-то тень. Тень превратилась в фигуру. Я узнала мешковатые черные шорты и футболку, которую заставляет надевать Эбби.
Мальчик с большим черным кругом.
Да, это Брэндон. Прищурившись в темных очках, я отлично его видела. Где он взял этот круг? Зачем толкает его на глубину?
— Брэндон, вернись! Брэндон! Там опасно! Вернись!
Я тут же вошла в воду и побежала по гальке, отчаянно размахивая руками. Когда воды стало по голень, я остановилась как вкопанная. До меня дошло, что делает Брэндон.
На черном круге была пассажирка. Я разглядела маленькую спинку Хизер, ее ручки, судорожно сжимающие круг. Она лежала на животе, прижавшись к мокрой резине, яростно работая ножками, будто понимая, что борется за жизнь. А Брэндон толкал круг вперед, чтобы он уплыл на глубину.
— Нет! Брэндон! Зачем ты это делаешь?
Широко раскрыв рот, я смотрела, как сильно он толкает круг, который, плавно покачиваясь, отплывает на глубину, подняв небольшие волны.
— Нет! Пожалуйста, нет!
Я снова бросилась бежать, успев заметить, что Хизер соскользнула с круга. Маленькое тельце утонуло быстро, почти мгновенно и без брызг погрузившись в голубовато-зеленую воду. Исчезали ножки, потом живот, голова, на поверхности воды остались лишь ручки. Взгляд зацепился за ладошки, мелькнувшие над водой, как две белые кувшинки, а затем исчезли и они.
Озерная гладь быстро успокоилась, мерно покачиваясь, на ней плавал круг. Хизер пропала.
Брэндон стоял на мелководье и, не двигаясь, внимательно смотрел на воду.
Круг на месте, а его сестра исчезла.
Я быстро вбежала в воду, оттолкнулась и что есть силы поплыла к тому месту, где она исчезла.
«Где же ты, Хизер?»
Позади я увидела Брэндона, внимательно за мной наблюдающего. Где же она? Глубокий вдох, и я нырнула в глубину. В воде полно водорослей, их побеги покачивались и извивались, словно черные змеи.
Где же она?
Вот я увидела ножку, маленькую бледную ножку, запутавшуюся в длинных черных водорослях. Мне не хватало воздуха. Как долго я пробыла под водой? Казалось, грудь сейчас лопнет. Я представила, как лопается надутый бумажный пакет.
Я схватила ножку и увидела тело Хизер в розовом купальнике, ее большие глаза, в которых застыло изумление — не испуг, а крайнее удивление. Будто она не могла понять, как все произошло.
Я потянула раз, потом еще и выдернула ножку из плена водорослей. Прижимая девочку к себе с неизвестно откуда взявшейся силой, я вытаскивала ее из водорослей. Воздуха не хватало, голубовато-зеленая вода вдруг стала ярко-красной, и я уже решила, что грудь все-таки не выдержала.
В этот момент мы всплыли на поверхность. Подняв Хизер над головой, я жадно вдыхала воздух. Я давилась, задыхалась, выплевывала воду, и тело содрогалось при каждом вдохе. Красный цвет исчез, все меркло на ярком солнечном свете. На ярком, золотом солнце, которое я была так счастлива увидеть снова.
Я держала Хизер высоко над водой. Сама того не понимая, я поднимала ее к солнцу, чтобы девочка оттаяла, согрелась, вернулась к свету и жизни.
«Она дышит? Она жива?»
Да! Через секунду Хизер уже молотила руками, пиналась, задыхалась, сплевывая мутно-зеленую воду. Светлые волосы спутались, за купальник зацепилась длинная водоросль.
Сильно вздрогнув, она зарыдала. Рот открылся, и из груди вырвался долгий полувсхлип-полукрик, девочка рыдала, дрожа всем телом.
— Все хорошо, — успокаивала я, — Хизер, все в порядке.
Чувствуя огромную усталость, я побрела к берегу. Хизер зашлась в плаче, а я прижимала ее к себе.
— Где твои манжетки? Кто их снял?!
Хизер плакала слишком горько и не могла ответить. Брэндон не сдвинулся с места. Он стоял неподалеку, скрестив на груди худые руки, его лицо ничего не выражало.
Одной рукой обнимая Хизер, другой я схватила Брэндона и швырнула к берегу.
— Зачем ты это сделал? — заорала я, сильно сжимая его ладошку. Мне хотелось сделать ему больно, чтобы он ответил за то, что чуть не убил Хизер.
Мне просто необходимо до него достучаться!
— Как ты мог поступить так ужасно?
Его лицо расплылось в улыбке.
В ярости я сильно дернула Брэндона за руку и поволокла на берег. Хизер не могла успокоиться, она царапалась и пиналась.
— Хизер, все в порядке. Все хорошо!
Усадив девочку на камни, я повернулась к Брэндону, вновь собираясь на него закричать, как что-то привлекло мое внимание. Длинная белая юбка. Взглянув вверх, я поняла, что кто-то стоит рядом. Лицо незнакомки скрывала широкополая шляпа.
Вся в белом и похожа на призрак. Но вот она повернулась, и я узнала морщинистое лицо, покрытое толстым слоем пудры и румян.
У меня перехватило дыхание.
— О, миссис Брикер, здравствуйте! — наконец смогла произнести я. — Я думала, что вы в больнице…
Она смотрела на Брэндона не отрываясь, а потом медленно повернулась ко мне и подняла руку — я увидела тугую белую повязку.
Ее глаза сузились, и миссис Брикер помахала мне обрубком руки.
— Все опять началось! Все началось…
Дача Терезы располагалась на шоссе, но дома не было видно за высокой, аккуратно постриженной изгородью.
Харперы привезли меня вскоре после пяти. Поблагодарив Эбби и Чипа, я пошла по усыпанной гравием подъездной аллее, битком набитой машинами. За домом поблескивала вода Пиконийской бухты.
Громко ревела музыка, раздавались крики и смех. Мимо пронеслась красная летающая тарелка, а за ней наперегонки — два парня в плавках.
У парадной двери меня поджидала Тереза.
— Надеюсь, ты останешься до самого конца, — сказала она, пропуская меня внутрь. — Сегодня творится что-то невероятное.
Тереза провела меня в гостиную, заполненную парнями и девушками в купальных костюмах и шортах. Все громко болтали, пробовали напитки, смеялись.
Два парня тащили куда-то бочонок пива, а на огромной кушетке у стены обнимались и целовались несколько парочек.
— Ура! Моя первая вечеринка на шикарной даче в Хэмптоне! — вскрикнула я.
Наверное, это прозвучало немного иронично, только я правда очень ждала этого вечера.
— Ну давай я покажу тебе шикарную дачу! — предложила Тереза, взяв меня за руку.
Она продемонстрировала мне все пять спален, где лепились друг к другу раскладушки, а на полу валялись спальные мешки. С другой стороны к гостиной примыкала комнатка, где парни развлекались с игровой приставкой, подключенной к огромному телевизору. Они кричали, подбадривая друг друга, как на стадионе.
Спальные мешки и раскладушки стояли в каждой комнате. Тереза объяснила, что дачу снимают тридцать человек, и каждый имеет право пригласить за лето двух-трех друзей.
— Да, где уж тут побыть одной! — проговорила я, когда мы вышли на террасу.
— Тут ты права! — ответила она. — Зато здесь никогда не скучно! Можно встретить таких интересных людей! Пойдем посмотрим на бассейн. — Тереза показала на стеклянную дверь.
— Где можно переодеться? — Я огляделась по сторонам. Поверх купальника я надела майку и шорты.
— Вещи можешь бросить в любом углу, — сказала Тереза.
Под рев музыки мы вошли в стеклянные двери, и я увидела настоящий большой бассейн.
— Та-та-та-да! — пропела Тереза. — Ничего себе дачка, правда?
