Аксакал вернулся на место, с которого Прохор сворачивал на загадочную «Ф», и зашагал к реке.
Плотные заросли ивняка начинались уже метрах в пяти от берега. Проламываясь сквозь ветки с невысохшими каплями дождя, Аксакал снова промок так, что хоть выжимай. Прохору было легче — за зиму нападало снега, и он шел по верхушкам кустов. А скорее, подходил к тайнику со стороны реки по льду.
Через несколько шагов Аксакал уперся в сплошную упругую стену из веток.
— Иди сюда! — громким шепотом позвал Блинков-младший. Он высовывался из куста, живой, улыбающийся, мокрый с головы до пят.
«Митек!» — хотел заорать Аксакал, но ладонь напарника зажала ему рот.
— Тихо, Седая Борода. Хочешь познакомиться с Таможенником?
— Все-таки умных преступников не бывает, — говорил Блинков-младший, удобно развалившись на пружинящих ветвях, как в кресле. — Если умный человек хочет разбогатеть, он что сделает?
— Что? — с улыбкой спросил Аксакал. Митек задирал нос, как никогда.
— Он сначала крепко подумает: «А на самом ли деле я хочу разбогатеть?»
Ответ показался Аксакалу глупым.
— Разбогатеть все хотят, — сказал он.
— Ошибаешься, Седая Борода! Все хотят, чтобы им побольше платили за работу. А чтобы разбогатеть, чаще всего надо поменять и работу, и всю свою жизнь. Вот этого многие или не хотят, или не могут. Мою маму звали в банк начальником охраны. Зарплату давали в тридцать раз больше, чем в контрразведке.
— Отказалась?
— Ясное дело, раз она до сих пор служит. Ей в контрразведке интересней… Об этом и надо подумать: «Вправду ли я хочу разбогатеть или мне нравится моя жизнь, только денег не хватает?». Если нравится, то не завидуй богатым.
— А если не нравится? — спросил Аксакал. Разговор становился любопытным.
— Тогда меняй жизнь. Вот мой сосед князь Голенищев-Пупырко Старший был инженером и захотел разбогатеть. Он продал квартиру своей матери и на эти деньги открыл киоск. Его несчастные дети мучились в одной комнате с бабкой, вреднейшей из пенсионерок нашего микрорайона. А князь и его жена торговали в киоске днем и ночью. Он сам возил продукты на машине, сам их грузил и сам пересчитывал. Киоск грабили и поджигали, князь терял всё и начинал сначала. Зато теперь у него семь таких киосков, он богатый человек. Самое интересное, что князь по-прежнему работает с утра до вечера и не купил себе дорогую машину, хотя давно бы мог.
— Жадный? — спросил Аксакал.
— Да нет, просто спешит богатеть. Он лучше купит еще один киоск, чем новую машину, хотя каждый киоск добавляет ему работы. А вот кто по-настоящему жадный, завистливый, подлый, — это преступники. Они хотят разбогатеть без труда, а без труда можно только отнять или украсть. Считают себя умными, а на самом деле даже самые умные из преступников — только хитрые дураки. Полюбуйся на этого. — Блинков-младший раздвинул ветки и не глядя ткнул пальцем на реку. Упрямый рыболов снова забрасывал якорь напротив белой пирамиды.
— Он браконьер, что ли? — не понял Аксакал.
— Нет, Седая Борода. Познакомься, это Таможенник!
— Таможенник?! — Аксакал не знал, верить или не верить. — Рыбку приехал половить, что ли?
— Нет, он приехал за кокаином. Я до последней минуты боялся, — сказал Митек. — Думал, вдруг нашелся один умный? Только нет, фигушки! Три месяца держался, но все равно прискакал.
— Почему три месяца?
— Так ведь Прохора взяли в марте! Если бы Таможенник хотел найти тайник, то еще тогда нашел бы. Видишь, он и место знает даже без моей записной книжки. Значит, до сих пор Таможенник «лежал на дне»: жил, как честный человек, поэтому его и не смогли поймать. А кокаин тоже лежал на дне и дожидался хозяина… Я думаю, контрразведчики нарочно устроили Прохору и Султану побег. Таможенник узнал, что Султан появился на даче, и вот, пожалуйста: плюнул на осторожность и кинулся спасать свой кокаин!
Аксакал немо раскрывал и закрывал рот. На языке вертелись десятки вопросов. На некоторые он сам находил ответы, не успев их задать, другие, казалось, разбивали Митькину версию в пух и прах. Скажем, такие:
— А почему он ищет кокаин в реке? Ведь север вон там. — Аксакал показал на луг. — И потом, интересно, как Прохор отмерял шаги по речке? Святой он, что ли, по воде ходить?
— А у Прохора не написано «сто десять шагов на север», — возразил Митек. — Это мы думали, что «С» — север. А тут есть другая «С»! — Он показал рукой на пирамиду на том берегу реки. — Эта штука называется створный знак. Он говорит капитанам, где начинать поворот, чтобы корабль не сошел с «Ф» — фарватера. Фарватер — это самое глубокое место реки, не обязательно середина. А Прохор не по воде ходил, как посуху, он по льду ходил! — Круглое лицо напарника сияло. — Эх, Седая Борода! Я тоже шатался тут по лугу, как ты, шаги считал. А потом дождь ка-ак хлынет, молния ка-ак даст в реку! Совсем рядом, я с ног слетел, честное слово! Поднимаюсь и вижу: ливень, буря, а рыбачок этот сидит, как ненормальный, и кидает якорь, и кидает. И створный знак у него за спиной. Тут до меня и дошло… А потом я сообразил еще одну вещь. Тебе не казалось странным, что Прохор выбрал какие-то кривые координаты для тайника? Не просто сто десять шагов прямо, а еще шестнадцать вбок?
— Казалось, — подтвердил Аксакал. — Если бы «Ф» была, например, фермой, тогда другое дело: сто десять шагов до фермы, потом вдоль стены еще шестнадцать до какой-нибудь ямы или трубы. Нормальные координаты. А когда я вышел на луг, то сразу подумал: зачем крутить, если земля везде одинаковая?
— Вот! — еще сильнее засиял Блинков-младший. — А по льду зачем ему было крутить?
Аксакал развел руками.
— Да затем, что в шестнадцати шагах по фарватеру наверняка была готовая прорубь! Он просто скинул туда кокаин. Конечно, упаковал его как следует, чтобы не намок, привязал какой-нибудь груз. Очень толково придумано, — похвалил преступников Митек. — Я думаю, что Прохор и не собирался возвращаться к тайнику. Назавтра пришел бы к проруби «рыболов», поставил бы над ней палатку и при дневном свете, считай, что у всех на глазах, выудил бы кокаин. Главное, никто никогда не увидел бы их вместе. А если кого поймали бы, он мог сказать: «Нечаянно что-то зацепилось за крючок, сам не знаю, что выловил».
— Так, может, это не Таможенник? — Аксакал кивнул на рыбачка в лодке.
— Следствие покажет, — с важным видом ответил Блинков-младший, — Я все-таки думаю, что Таможенник. Раньше торговцы покупали кокаин у Прохора и могли не знать настоящего хозяина Синдиката. А теперь Таможенник должен с ними встретиться, познакомиться, припугнуть их, чтоб деньги не зажилили.
Аксакал снял с плеч лямки рюкзака. Пускай контрразведчики уехали, но Валера-то остался в лагере. Валера и Петя. Надо связаться с ними по рации, надо сказать, что Таможенник здесь!
— Ни в коем случае! — остановил его Митек. — Ты не заметил у него под капюшоном наушники?
— Нет, — помотал головой Аксакал.
— А я заметил, еще до дождя. Думал, он плеер слушает. А когда сообразил, что рыбачок-то не простой, то и про наушники понял.
— А что про наушники?
— У него сканер — такой специальный приемник. У Султана в машине был сканер, я видел. Прохор нажал на кнопочку — раз! — сканер ему нашел переговоры каких-то крановщиков на стройке. Полминуты подержал и стал дальше искать, пока не вышел на милицейскую волну. Патрульные машины друг с другом переговариваются: «Я на такой-то улице», «А я на такой-то», а Султан слышит и рулит туда, где милиции нет. Так что, Седая Борода, будем следить за Таможенником вдвоем. И ждать контрразведчиков.
— Они уехали, — сказал Аксакал. — Арестовали Султана и уехали. Султан Михал Михалыча ранил.
— Тяжело? — помрачнел Митек.
— В лоб чем-то попал. Михал Михалыч говорил, что камнем, но мне не верится. В кепке дырища, рана здоровенная. Разве можно обычным камнем…
— Можно, — кивнул Митек. — Был такой библейский царь Давид. Он сразил великана Голиафа камнем из пращи. Тоже в лоб влепил.
— Из пращи?! — не поверил Аксакал. — Две веревочки, а посередине кармашек? Я пробовал, чуть сам себе мозги не отшиб. Камень летит, куда ему вздумается.
— Султан был спецназовцем, — напомнил Митек. — Я читал курс выживания для американских «зеленых беретов». Их не то что специально тренируют, но разок показывают, как добыть огонь трением, как сделать пращу, какая ветка годится для лука, а какая нет. Я думаю, нашим спецназовцам тоже это показывают, а дальше уж, если кому охота, тот сам тренируется… Седая Борода, вот я не знаю, но могу тебе сказать наверняка, что у Султана был при себе чужой паспорт, а оружия не было.
— Насчет паспорта не знаю, а оружия точно не было, — подтвердил Аксакал. — Как ты догадался?
— Да все просто: в метро, на вокзалах, в электричках милиция проверяет документы, особенно у приезжих. А Султан чернявый, смуглый, его наверняка останавливали. Чуть какое подозрение, могли обыскать. Ему нельзя было брать с собой оружие. Попался бы с паршивым ножиком и загремел обратно в лагеря. А пращу можно сделать за две минуты хоть из носовых платков. Может, он эту пращу для меня готовил.
