— Вещи можешь бросить в любом углу, — сказала Тереза.
Под рев музыки мы вошли в стеклянные двери, и я увидела настоящий большой бассейн.
— Та-та-та-да! — пропела Тереза. — Ничего себе дачка, правда?
Бассейн был огромным, темно-зеленым, и в нем вовсю бултыхался народ. По бокам — два круглых лягушатника с горячей водой. За бассейном виднелись пляж и бухта, золотившаяся в лучах заходящего солнца.
— Ого! — вырвалось у меня.
Тереза усмехнулась и откинула назад волосы.
Какой-то парень столкнул девушку в бассейн; она упала с громким визгом, обрызгав всех, кто сидел неподалеку. В бассейне было не протолкнуться, хотя никто не плавал — все стояли у бортиков, болтали, пили и закусывали.
Человек десять забрались в первый лягушатник, зашвырнув купальники и плавки на террасу. Облокотившись на темный стол для пикника, несколько парней и девушек с самым серьезным видом играли в бутылочку. Трое парней пытались открыть бочонок с пивом. С другой стороны дома, на террасе, парень и девушка в белых передниках жарили мясо на решетке. Я видела, как ловко они орудуют огромными вертелами, от которых шел дурманящий аромат. Чудесный острый запах напоминал о ежегодных Мясных Боях в Мадисоне, когда по улицам плывет аромат жареных ребрышек.
Мы с Терезой взяли по бокалу белого вина, отыскали свободное местечко у бассейна и уселись, свесив ноги в воду.
— Я записала тебя на конкурс «Мисс Мокрая Футболка», — объявила Тереза.
Я подавилась вином.
— Куда ты меня записала?
— Шучу! Зачем мне это?
Я слегка подтолкнула её.
— Ну, сегодня ты просто прелесть.
Взглянув на дом, я заметила, что к бассейну подошел кто-то знакомый. В ту же минуту я узнала Джексона.
— Он здесь! — воскликнула я.
— Тот, как его там?.. — Тереза подняла на лоб солнечные очки, чтобы лучше его разглядеть. — Слушай, Элли, а он просто душка!
Я помахала рукой, но Джексон не заметил. Облокотившись на Терезино плечо, я встала и побежала к нему.
Испытывая неловкость, мы пожали друг другу руки.
— Очень рада, что ты пришел.
Его глаза вспыхнули.
— Захотелось узнать, как быстро ты сбежишь сегодня.
— Ну хватит тебе! Я ведь уже пять раз извинялась. Ты что, правда думаешь, что я ненормальная?
— Да, — кивнул Джексон. Если бы не его улыбка, я бы решила, что он говорит серьезно.
Джексон был в выгоревших джинсовых шортах и темно-синей майке. Когда он жал мне руку, я заметила на правом плече татуировку. Китайские иероглифы.
— Что это за татушка? — спросила я. — Что-то личное и секретное?
— Так пишется мое имя по-китайски.
Я провела по татуировке пальцем.
— Зачем она тебе?
— Больше ничего не пришло в голову, — пожал плечами Джексон.
К нам подошла Тереза, на ходу разглаживая складки на бикини. Я их познакомила, и мы немного поболтали. Джексон сказал, что в колледже жил в комнате с тремя соседями и не может представить, как жить с двадцатью девятью.
— Зато легче собирать вечеринки, — заявила Тереза.
— Когда начнутся оргии? — оглядевшись по сторонам, спросил Джексон. — Элли обещала мне оргии.
— Ничего я тебе не обещала! — Я слегка толкнула его в бок.
Тереза показала на парочку у противоположного конца бассейна. Они только что вылезли из бассейна — вода стекала ручьями. Парень лежал на спине, а девушка уселась верхом, смачно целуя его в губы.
— Боже! — прошипела Тереза. — Похоже, разгул уже начался.
Прищурившись, я посмотрела на Джексона.
— Это ничего не значит!
— Ну конечно! — усмехнулся он.
Бочонок наконец вскрыли, и мы подошли за пивом. Потом мы шатались вдоль бассейна, болтая со знакомыми Джексона и коллегами по работе. Мы плавали, ели жареные ребрышки с картофельным салатом, танцевали, пили пиво.
Только потом я поняла, что в тот вечер даже не думала — хорошо мне или нет. Мама вечно твердит, что я слишком во всем копаюсь и придираюсь ко всему. Я знаю, что она права. Однако в ту ночь я расслаблялась по полной программе; с Джексоном мне даже не пришло в голову сомневаться в том, что я прекрасно провожу время.
В час ночи вечеринка была в полном разгаре. Некоторые парочки из соседних домов только подходили. Но я целый день провела с детьми на озере и уже украдкой зевала.
— Ты приехала на машине? — спросил Джексон. Он обнимал меня за талию, мы кружились в медленном танце у бортика бассейна.
— Нет, я вызову такси.
— Позволь мне отвезти тебя домой? — спросил он, прижимаясь ко мне теплой щекой.
— На багажнике велосипеда? — усмехнулась я.
Джексон сейчас же отстранился, нахмурившись.
— То, что в нашем магазине продают велосипеды, еще не значит…
— Отлично! Спасибо! Нужно попрощаться с Терезой.
Я отошла в сторону и стала огладываться в поисках подруги, как вдруг Джексон снова притянул меня к себе.
— Послушай, Элли, я… Я знаю, через что ты прошла. Я смотрел телевизор. Когда увидел тебя с полицейскими, то… не мог поверить. Правда! Мне очень тебя жаль.
— Джексон, я…
— Нет, дай мне закончить. Понимаю, что ты не хочешь об этом говорить. Тебе и так пришлось столько раз об этом рассказывать. Я не обижаюсь. Хочу лишь сказать, ну… Если тебе когда-нибудь захочется выговориться или понадобится помощь, я…
Я не дала ему закончить. Обняв Джексона, я прижалась к его плечу.
— Спасибо! Ты такой милый. Спасибо! — Я нашла его губы и поцеловала.
Может быть, все развивалось слишком быстро. Наверное, доверившись ему, я поступила опрометчиво. Ведь я, по сути дела, и не знала Джексона. Но он казался намного спокойнее, чем любой из моих знакомых. Он выглядел совсем взрослым. Боже, я убежала от него посреди ночи, а Джексон не превратил это в «конец света» и постарался меня понять.
Мы попрощались с Терезой. Она сидела на коленях у какого-то парня, держа в одной руке бокал с вином, а другой — обнимая парня за шею. Волосы свесились на лицо, веки казались тяжелыми, а в глазах застыло странное выражение. Сомневаюсь, что она меня расслышала.
Мы с Джексоном прошли через толпу в доме, аккуратно обходя лежащие на полу парочки. Дорожка перед домом оказалась заполненной до отказа, некоторые машины стояли прямо на лужайке.
Мы шли, поддерживая друг друга.
— Машина на улице, — объявил Джексон. — Когда я приехал, здесь стояло не менее двадцати машин в ряд.
Машины стояли по обеим сторонам узкой улочки. Окна одной из них запотели, и мы увидели, как парень с девушкой занимаются сексом на заднем сиденье.
— Вон моя машина, — сказал Джексон, показывая на новенький белый «форд» с откидным верхом на противоположной стороне улицы.
— Это твоя? Ты не шутишь? — закричала я.
— Шучу, — кивнул он. — Я приехал на маленьком красном «фольксвагене», который одолжил у брата.
Мы дошли до поворота.
— Стой! — прошептала я, и мы вернулись немного назад. — Смотри!
В начинавшемся прямо за дорогой лесу стоял крупный олень и смотрел на нас сквозь ряд машин. Темные глаза сверкали. Олень опустил голову и внимательно нас разглядывал.
— Ой! — вскрикнула я, когда мимо нас пронеслась машина.
Ослепленная ярким светом фар, я зажмурилась и услышала скрип тормозов. Когда я наконец решилась открыть глаза, оленя уже не было — он исчез в лесной чаше.
Джексон притянул меня к себе, и мы чуть не налетели на черный «мерседес». К дому медленно подъехал еще один автомобиль — черный внедорожник.
Машина не успела остановиться, а водитель уже выскочил, даже не закрыв дверцу. Он быстро шел к нам, перешагивая через прожектора, как стремительно несущаяся тень, которая тут же приобрела реальные очертания.
Слишком реальные.
Клэй.
Я сделала шаг назад и почувствовала, как во мне закипает гнев.
— Клэй! Что ты здесь делаешь?
Не обращая на меня ни малейшего внимания, он пристально смотрел на Джексона.
— Что, не даешь моей девушке остыть?
Он приехал прямо из города и даже не переоделся — на нем была белая рубашка с длинными рукавами, успевшая помяться, съехавший в сторону галстук, зеленые брюки со стрелками. Не замечая меня, Клэй наступал на Джексона.
— Вот чем ты занимаешься! Разогреваешь мою девушку, чтобы она не успела остыть? Чтобы встретила меня тепленькой? Сегодня ты ее греешь?
Ничего не понимающий Джексон повернулся ко мне:
— Кто этот парень?
— Клэй, убирайся! — закричала я.
Он снова будто бы не видел меня. Клэй часто и тяжело дышал, с хрипом и присвистом.
— Элли, почему ты так поступила?
— Клэй, просто уйди!
Джексон выступил вперед.
— Ты слышал, что она сказала.
Клэй и не думал отступать.
— Почему ты так сделала, детка? — Пот градом катил по его лицу. Глаза были совершенно дикие, брови судорожно поднимались и опускались. — Почему, детка? За каким чертом ты так сделала?
