Но пуще всего Андрюшка ревел от сознания собственного бессилия. Не знал он, что делать! В «Скорую» позвонить? Может, дубль еще не совсем мертвый? Но даже если так и врачи успеют приехать до прихода мамы, то непременно спросят: «Как позвонить вашим родителям?» Ведь врачи подумают, что Андрюшка и дубль — близнецы. Если соврать, сказать, что, мол, не знаю телефона, спросят, кем работают родители и где, как их имя-отчество и фамилия. А если и тут сказать, что не знает, врачи подумают, будто Андрюшка в нервном шоке находится, и увезут его в больницу. Но телефон все-таки смогут узнать, если позвонят в соседнюю квартиру тете Оле, она его знает. Если маме позвонят — будет что-то ужасное! Мама, наверно, даже умереть может… Но даже если не позвонят, а просто заберут обоих Андрюшек, с мамой плохо будет, если она придет с работы и увидит кровь на полу, баксы и весь этот разгром! Да еще может подумать, будто папа с бандитами связан и с какими-то нехорошими делами…
Нет, в «Скорую» звонить нельзя! А что же тогда делать? Ведь если мама, придя с работы, увидит то, что есть сейчас, то может умом тронуться… Был один сын, а тут вдруг еще один появился — и к тому же неживой. Это даже похуже, чем если б она их двух живых увидела. Она ведь может подумать, будто это тот, мертвый, ее настоящий сын, а Андрюшка — поддельный, клонированный какой-нибудь!
Может, бросить все это и бежать куда глаза глядят?! Ну, это уж точно — от отчаяния мысль в голову пришла. Если мама придет и увидит своего единственного сына на полу, с разбитой головой… Бр-р!
И тут Андрюшку осенило. Он же заклинание знает! Сейчас скажет: «Ин номине Тартарус!» — и дубль оживет!
Слезы высохли в один миг. Тимофеев разом приободрился и хотел уже было произнести спасительные, как ему казалось, слова, как вдруг подумал: а зачем вообще-то этого дубля оживлять? Все реликвии драконитов уже собраны. Если ангел вернется, то Андрюшка может уже хоть сегодня все собрать так, как нужно. Ну и завтра еще не поздно, даже послезавтра… А от дубля этого одни проблемы. Если он оживет, то придется его где-то прятать от мамы или самому прятаться. Ну, и одну из двух котлет ему отдавать. Нет уж, лучше после произнесения заклинания пожелать, чтоб дубль исчез бесследно… Тогда все будет чисто и мама ничего не узнает! Конечно, если на полу не будут все эти железяки валяться и шесть пачек баксов…
Андрюшка глянул на часы: было уже без четверти пять. В общем, время терпит. Дубля убрать — дело быстрое, а вот баксы и хлам — это повозиться придется.
Поэтому Тимофеев решил, что надо для начала спрятать картонный ящик. Поднял стремянку, приставил к антресолям.
Влезать на нее было жутковато — после того, как воочию видел, к чему может привести падение. К тому же Андрюшка чуял, что если он сейчас, прямо на полу, загрузит ящик тяжелыми железками, то вряд ли управится с ним лучше, чем дубль. Нет, не зря папа любит повторять фразу: «На своем горьком опыте учатся только дураки, а умные — не повторяют чужих ошибок». Он, Андрюшка, не дурак и не станет повторять ошибки дубля!
Тимофеев влез наверх с почти пустым ящиком, положив на дно его только пачки долларов. Добравшись доверху, он задвинул ящик на место — но не полностью, а чуть глубже, чем на половину длины. Потом спустился вниз, взял один из сгоревших электроутюгов и, вновь поднявшись на стремянку, уложил утюг в ящик, к дальней от себя стенке. Затем опять слез, опять поднялся — и так далее. Конечно, это довольно много времени заняло — почти до половины шестого. Но зато все нормально убралось и ящик не рассыпался.
Только уже поставив стремянку на место, Андрюшка сообразил, что зря потратил эти сорок пять минут. Да ведь, наверно, мог он при помощи все того же заклинания и ящик загрузить, и на место его поставить… Во чудак-то! Переволновался, должно быть, мозга за мозгу зашла.
Андрюшка уже открыл рот, чтоб произнести спасительное заклинание, как его точно укололо что-то…
Батюшки! Да ведь он же чуть-чуть сам себя не уничтожил! Вспомнились вчерашние слова ангела: «…Заклинания, произнесенные по адресу одного, будут точно так же действовать на второго…»
Поначалу Тимофеев опять немного растерялся, но ненадолго. Теперь он вспомнил, что если отойти на сто метров, то заклинание сразу на двоих не подействует и исчезнет только один дубль.
Конечно, оставаясь в квартире, на сто метров не отойдешь. Поэтому Андрюшка, время от времени поглядывая на часы, принялся торопливо одеваться — до прихода мамы оставалось не больше получаса. А ведь бывали случаи, когда ее и пораньше с работы отпускали… Поэтому Андрюшка, надев ботинки и куртку, едва выскочив за дверь, понесся по лестнице как угорелый, перепрыгивая аж через две ступеньки.
Оказавшись во дворе, он быстро огляделся. Сейчас тут было довольно много народу, даже несмотря на слякотную погоду: и тетки какие-то с малышами прогуливались, и бабки с собаками, и мелкие пацанята какие-то по лужам шлепали. Ровесников, правда, Андрюшка не углядел, но все равно задерживаться во дворе не стоило: ребята могли подумать, будто он гулять вышел, и пришлось бы от них отбалтываться. А времени не вагон, торопиться надо!
В общем, Андрюшка поскорее проскочил в переулок и двинулся в сторону того самого «нехорошего двора», где обитал Карась. Вовсе не нарочно, а просто потому, что так ноги повели. Дело в том, что Тимофеев точно не знал, на сколько метров удалился от дубля, и на всякий случай решил отойти подальше. Обидно будет испариться, если окажется, что он не на сто метров от дома ушел, а только на 99.
Следуя тому принципу, что запас беды не чинит, Андрюшка остановился только тогда, когда оказался у «нехорошего двора». Правда, не в самом дворе, а со стороны переулка.
Улучив момент, когда рядом никого не было, Тимофеев вполголоса произнес:
— Ин номине Тартарус! Хочу, чтоб мертвый дубль исчез без следа!
Больше всего Андрюшка был рад тому, что лично с ним после этого ровным счетом ничего не произошло. Вокруг тоже никаких необычных явлений не отметилось. Ни вспышки, ни треска — ничего такого.
Радость через пару секунд сменилась беспокойством. А вдруг он слишком далеко отошел от дома и заклинание не сработало? Допустим, получилось, как в случае, когда сотовый телефон отвечает: «Абонент вне зоны обслуживания»? Надо как можно скорее обратно бежать, проверить, как и что…
И Андрюшка побежал по переулку в обратном направлении. При этом он только вперед смотрел, а что сбоку делается, на другой стороне переулка, как-то не обращал внимания. Вот оттуда-то и пришла беда, о которой Тимофеев в данный момент и думать забыл.
Темные тени перескочили полутемный переулок, крепкие лапы сцапали Андрюшку за локти, и сиплая глотка Карася, обдав Тимофеева табачно-пивным духом, приблатненно прогудела:
— Четыре сбоку — и ваших нет! Ты чего тут носишься, а? Так ведь поскользнуться можно, лобик разбить… Жить, что ли, надоело, пацан?!
У Андрюшки со страху даже язык к нёбу прилип. Вот это влип! Карась, Лось, Бомбер и Косой обступили его со всех сторон. Здоровенные, каждый на голову выше Тимофеева, в черных кожаных куртках, как настоящие крутые… А вокруг, как на грех, — никого! Впрочем, далеко не каждый решился бы заступиться, даже если б оказался рядом и был нехилым взрослым дядькой. Разве только Ван Дамм какой-нибудь или Чак Норрис… Но они, увы, в кино, на телеэкране, а не в этом переулке!
— Да ты не бойся, пацан! — неожиданно осклабился Карась. — Мы тебя бить не будем.
— Мы сегодня добрые! — гыгыкнул Косой.
— А мы вообще по жизни не злые, в натуре! — заметил Карась. — Наоборот, мы конкретно очень добрые и гостеприимные. Пошли с нами, а? Пиво пьешь?
— Н-нет… — выдавил Тимофеев.
— Научим! — уверенно произнес Карась. — Пошли!
Андрюшка не решился даже вякнуть чего-нибудь. А уж о том, что он при помощи заклинаний может себя защитить, — и вовсе забыл. По крайней мере, на то время, что шел с Карасем до «нехорошего дома». Бомбер и Лось вели его, крепко взяв за локти — не вырвешься! — а со стороны казалось, будто лучшие друзья топают…
