Ознакомительная версия.
– Я сказала – стоять! – взвизгнула повисшая на поводе наездница.
Силы оказались не равны. Конь тянул вперед, стаскивая наездницу себе на шею.
– Не подходи! – вопил Васильев. С его места было видно, как лошадь склонилась над Настей. – Животина! Не смей ее трогать! Убирайся отсюда!
Ярость подняла Андрюху на ноги. Он вскочил, в два прыжка добежал до всадника и, вложив в кулак весь свой гнев, стукнул коня по шее. Не ожидавший такого поворота событий конь всхрапнул, метнулся в сторону, крепко зажав в зубах еловую ветку, и, не обращая внимания на всадницу, поскакал между деревьями. Первая же низкая ветка подцепила наездницу за капюшон, вынимая ее из седла. Смешно болтая руками и ногами, она перелетела через круп коня и упала на тропинку. Здесь она завертелась волчком, превращаясь в огромную черную каплю, и юркнула в снег. Вместо себя она оставила какой-то блестящий предмет.
– Ездить сначала научись. – Злоба мгновенно улетучилась из Андрюхи, сменившись жуткой усталостью. – Еле в седле сидит, а туда же – людей сшибает.
– Смотрите! – радостно воскликнул Мишка, который только сейчас окончательно проснулся. – Подкова! Новенькая!
Он протянул руку.
– Не трогай! – подскочил Васильев.
Все уставились на блестящую железку. Через мгновение от нее пошел пар, серебряная подкова налилась красным цветом и стала проваливаться, выжигая вокруг снег. Оставив после себя дугообразный след с оплавленными краями, она исчезла. Когда из образовавшейся щели перестал валить пар, из-под земли донесся еле слышный металлический звук удара. И все стихло.
– Куда это она провалилась? – Соображал Мишка явно плохо.
– Неважно, – Васильев носком ботинка стал забрасывать след от подковы снегом. – Провалилась – и ладно. Главное, чтобы обратно не вернулась. – Получившийся бугорок он прихлопнул сверху подошвой.
– А если вернется? – испуганно прошептала Настя.
– Ты? – изумился только сейчас разглядевший одноклассницу Рыбкин и на всякий случай отполз подальше. Но меняться Павлова не собиралась. Если у нее что и текло, так только слезы из глаз. – Это действительно ты? – на всякий случай спросил Мишка.
– Она, она, – поддакнул Андрюха. – Можешь не сомневаться, мы вместе шли.
– А тут только что… – Рыба крутанулся на месте. – Эта… с лошадью!
– И ее найдем. – Васильев помог Насте подняться. – Теперь от нас никто не уйдет! – Он потряс сжатым кулаком, давая понять, что если что-то произойдет, то берегись вся лесная братия.
– А может, – Мишка недоверчиво покосился на то место, где еще совсем недавно лежала подкова, – выкопаем ее и как следует спрячем? Ведь именно в ней все проклятие и заключается.
– Да ну ее, – махнул рукой Андрюха. – Эта подкова уже небось до центра земли долетела. Пускай там и расплавится!
Сейчас, когда страх миновал, идти по тропинке стало гораздо легче – не надо было ни оглядываться, ни прятаться. Да и вокруг стало как будто светлее и теплее.
– Тут что произошло, – громко рассуждал Васильев, шагая впереди всех. – Девчонки так сильно захотели избавиться от лыжников, что их желание воплотилось в действительность – так появились всадницы. Только лошади здесь ни при чем, главное те, кто на них сидит. А так как они сами еще те наездницы, то и лошади им не подчинились.
– А как же Света? – забежал вперед Мишка, внимательно слушавший Андрюху.
– Черт ее знает, – пожал плечами Васильев. – Наверное, она так любит своего доходягу и так ненавидит всех вокруг, что сама стала ходячей ненавистью. В ней собралась вся злоба этого леса. Недаром она никого сюда не пускала, пугая своими страшилками. С ее энергией нужно отдельную планету создавать и жить там.
– Что же получается? – Рыбкин опять вышел вперед. – Они такие плохие, а мы такие хорошие?
Васильев остановился, пристально посмотрел в глаза однокласснику.
– Ну почему же хорошие? – как-то странно скривился он. – С чего ты взял? Мы разные.
За его спиной мелькнула тень.
Настя завизжала. Но еще на секунду раньше Васильев кинулся на Рыбкина. Лицо его исказила бешеная злоба, рот скривился в усмешке. Не ожидавший нападения Мишка упал назад, отбив себе зад и спину. Он успел только выставить руки вперед, стараясь защититься от разъяренного Андрея.
Хотя назвать то, что над ним нависало, Андрюхой было уже нельзя. Лицо его стало зеленым, по нему потекли струйки не то пота, не то какой-то слизи. От подбородка кожа стала отслаиваться и свисать клоками. Руки сделались невероятно гибкими и сильными. Ладонь превратилась в щупальце, которое железной хваткой обвило Мишкину шею. Рыбкин широко раскрыл рот, но даже это не помогло – воздуха не хватало, он задыхался. На мгновение лицо борющегося с ним существа стало похоже на Светкино, свисающая кожа превратилось в длинные рыжие волосы.
– Вы не уйдете отсюда! – грохнул лес. – Злобу нельзя уничтожить. Она будет жить в вас. Она разлита по всему миру. Она им правит.
– Убирайся! – завизжала Настя, опуская на спину чудовища сжатые кулаки. – Отпусти его!
От этого удара по чудовищу пошла вибрация, оно все выгнулось и вдруг рассыпалось сотней мерцающих шариков. Коснувшись земли, шарики лопались, из них выплескивалась густая маслянистая жидкость. Эта жидкость тут же залилась Мишке в рот, и он, едва успев хватить немного воздуха, снова задохнулся, задергался из последних сил. Вскочил. Но голова у него кружилась. Мгновенно загустевшая жидкость забила все дыхательные пути. Мир вокруг него покачнулся, что-то яркой вспышкой взорвалось в голове. Стало невыносимо светло, яркий луч резанул по глазам.
А потом наступили абсолютная темнота и тишина. Лес опрокинулся на Мишку, и они вместе стали проваливаться в пустоту.
Когда Рыбкин открыл глаза, то сначала подумал, что сошел с ума. Сверху на него смотрела лошадиная морда с седыми вислыми губами.
«Заток», – тут же вспомнил он и машинально протянул к нему руку с еловой веткой.
Рука не поднялась. Он смог только пошевелить пальцами и понять, что никакой ветки у него нет.
Зато он мог дышать, а это было самое главное.
Старый конь вздохнул, отходя в сторону. На его месте оказалось встревоженное лицо Васильева. Вот тогда-то у Мишки все получилось – он сел, загораживаясь от Андрея локтем.
– Не подходи, – прошептал Мишка, быстро оглядываясь.
Они все еще были неподалеку от просеки.
– Спокойно, – криво улыбнулся Андрюха. – Все закончилось.
– Руки убери! – Мишка резво вскочил на ноги, забыв и про головокружение, и про слабость. – Не трогайте меня! – Он завертелся на месте, с каждым шагом все больше и больше проваливаясь под елки, стоящие по обочинам тропинки.
– А я ничего, – Васильев спрятал руки за спину. – Я думал, помочь тебе надо.
– Ага! Ты уже мне помог. – Мишка замер, не в силах пошевелить ни ногой, ни рукой. – Чуть не убил меня, дурак!
– Это не я, – обиженно засопел Васильев. – Это ненормальная Светка была. Я даже сделать ничего не успел, как она в меня вселилась.
К ребятам шагнул Заток, требовательно ткнулся мордой в Настино плечо.
– Так, народ, – скомандовала Павлова, копируя Паганеля. – Хватит ругаться, пошли в лагерь. Там уже, наверное, все собрались. – Она потрепала лошадь по шее, и та доверчиво положила морду ей на плечо.
– Что же тогда со Светой стало? – Мишка все еще продолжал стоять, не двигаясь с места.
– Злобой она изошла – вот что! – вдруг выдала Настя. – А если вы тут будете ругаться, то сюда еще кто-нибудь придет! Поняли?
Ребята молча переглянулись.
– А мы чего? – забормотал Рыбкин, выбираясь из снега. – Мы так. Я только хотел узнать, что это было. Ты уж не сердись.
– М-да, – задумчиво протянул Васильев. – Когда женщина сердится – это ураган. – И тут же получил от Насти увесистый подзатыльник. – А что я сказал? – подпрыгнул он. – Это же правда!
Но Павлову сейчас не интересовало, правда это или нет. Ей хотелось поскорее уйти от места, где таким фантастическим способом сбываются все злые пожелания, где даже мысль обретает такую ужасную форму. Она быстро шла вперед. За ней послушно семенил Заток. Следом друг за другом спешили ребята. Спорить с ней никому не хотелось. А то ведь она и сказать могла…
Костер медленно догорал. Да в нем сейчас и не было никакой нужды. Где-то там, далеко, за деревьями, за облаками, вставало солнце. Лес из черного становился серым. Сильно потеплело, и теперь вся поляна была заполнена шуршанием падающего с веток тяжелого снега.
Всю ночь к палаткам сходились ребята. Еще на просеке Мишка с Васильевым встретили уныло бредущего куда-то Сашку. Потом из леса вышел мрачный Антон, постоянно ощупывавший себя. Больше всего его волновали уши. Он чуть ли не на глаза натягивал шапочку, как следует прихлопывая ее ладонями. А потом тут же пальцами касался носа, бровей, руками проводил по щекам. Облегченно вздыхал, делал несколько шагов и снова хватался за шапку.
Ознакомительная версия.
