Ну это ты к Грише обращайся.
Чайников с робкой надеждой посмотрел на Суперопера:
Можно, Григорий Евграфыч?
Можно, можно, — посмеиваясь, ответил Суперопер.
… А еще через два дня Григорий Молодцов и Димка улетели в Америку. Помогать штатовским операм ловить серийного убийцу.
А Ромка Орешкин снова сидел у окна и смотрел на улицу. Точно так же, как неделю назад, когда пришла старуха Дорожкина.
В дверь позвонили.
Орешкин прошел в прихожую и посмотрел в дверной «глазок». На лестничной площадке опять стояла Антонина Карповна. И опять держала в руке письмо.
Ромка открыл дверь.
Здравствуй, милок, — поздоровалась старушка.
Здрасте, Антонина Карповна.
А мама дома?
Нет. Она на дачу уехала.
Ах ты, господи, — запричитала Дорожкина, — жалко-то как…
А что вы хотели?
Да вот письмо от внучка получила. А очки опять куда-то запропастились, будь они неладны.
Орешкин слегка обалдел. Повторялся разговор недельной давности. Причем слово в слово.
— Так давайте я почитаю.
Ой, почитай, милок, почитай…
Они прошли в комнату. Антонина Карловна начала усаживаться кресло. «Сейчас вспомнит, что плиту не выключила», — подумал Ромка.
— Батюшки, я же плиту не выключила, — вспомнила Дорожкина. Кряхтя и охая, бабка начала вставать. . . ;
— Да я схожу, выключу, — предложил Орешкин.
— Нет, нет, милок. — Я уж лучше сама…
«А вдруг у меня крыша поехала?» — пронеслось в голове у Ромки. Он быстро распечатал конверт и немного успокоился. В конверте лежало не письмо — как тогда, а открытка. В ней было всего три строчки:
«Поздравляю! Желаю побольше прикалываться и поменьше обламываться!
ЦДТР»
Ромка посмотрел на конверт. Открытка была адресована лично ему, Орешкину. Обратного адреса не было.
В прихожей раздались шаркающие шаги. Старуха Дорожкина вошла в комнату и снова начала усаживаться в кресло.
— Ну чего там мой внучек пишет? — усевшись, спросила она.
— Антонина Карловна, это не вам письмо.
— Ась? — приставила Дорожкина ладонь к уху.
— Я говорю: не вам письмо! — прокричал Ромка.
Старушка растерянно заморгала:
— А кому же?
— Мне.
— Тебе, милок?
Орешкин кивнул.
— Ах-ах-ах, — заахала Дорожкина. — Видать, мой ключик и к вашему ящичку подходит. И я сослепу в него залезла.
— Выходит, так, — рассеянно ответил Ромка, думая об открытке — что еще за ЦДТР ее прислал?..
Снова начинала раскручиваться непонятная история.
Когда старуха Дорожкина ушла, Ромка вновь перечитал странную открытку. С чем, интересно, его поздравляют?.. День рождения у него прошел. Именины тоже… И кто же такой — ЦДТР?..
«Эх, Димыча бы сюда», — подумал Орешкин, как думал он обычно, когда сталкивался с чем-то необычным.
Снова затрезвонил звонок. На сей раз телефонный.
Ромка схватил трубку, ни на секунду не, сомневаясь, что звонит Молодцов.
— Димыч, — закричал он, —ты?
Я раздался в ответ удивленный голое, а откуда ты узнал?
От верблюда, — засмеялся Ромка. — Небось из «Боинга» звонишь?..
Да из какого там «Боинга», — тоже засмеялся Молодцов. — Мы с отцом опять никуда не полетели.
Почему?
Папаше поручили срочно расследовать одно дело. Сегодня из Кунсткамеры мамонта сперли.
Мамонта?
Ну то есть чучело мамонта. Подогнали ночью к музею фуру, погрузили мамонта и увезли в неизвестном направлении.
А кому могло понадобиться чучело? # еще понимаю, если б мамонт живой был…
В этом и загадка. Странная кража получается. Папаша с Чайниковым уже погнали в музей. Давай, Орех, и мы туда сгоняем.
Давай.
— Тогда заскакивай ко мне. Пока.
Ромкин взгляд упал на открытку.
Димыч, Димыч!.. — закричал он в трубку. — Лучше ты ко мне заходи. Тут опять непонятное письмо пришло.
Стебаешься, что ли?..
Нет, правда. Даже не письмо, а открытка.
И кому на этот раз?
Мне.
Тебе?
Да. И не ясно, от кого. Сейчас я тебе прочту. — Орешкин прочел.
А-а, — разочарованно протянул Димка, — я-то думал, действительно что-то необычное. Это тебе Соломатина из Гусь-Франковска прислала.
Лика?
Ну да. Она тебя поздравила с успешным окончанием нашего расследования.
А откуда она узнала?
Так я звонил в Гусь-Франковск. Катьке. И все ей рассказал. Мы с ней три часа трепались. Представляю мамашино лицо, когда телефонный счет придет.
Но Орешкину было не до лица Димкиной матери.
Димыч, — с замиранием сердца спросил он, — а ты с Ликой не разговаривал?
Разговаривал.
Обо мне?
Ну а о ком же еще?
Она на меня еще сердится?
Нет, не сердится. Я ей рассказал, как все на самом деле было. Что это Акулова первой полезла целоваться. И тебе поневоле пришлось отвечать на поцелуй, чтоб не оскорбить ее женские чувства… Ведь так же, Орех?
Да, — согласился Ромка, — именно так.
Соломатина во все это врубилась и сразу же тебя простила. Позвони ей, она ждет твоего звонка.
Ой, нет, — испугался Орешкин. — Я боюсь. Вдруг она меня снова отошьет.
— Ромыч, веди себя как описавшийся от страха первоклашка, — сурово сказал Димка. — Давай звони прямо сейчас. А после заскакивай ко мне. Пойдем мамонта искать.
Молодцов бросил трубку. Ромка дрожащей рукой набрал код Гусь-Франковска, а затем номер своей бабушки Светы.
— Алло, — сказала Лика.
Сердце у Орешкина оборвалось. Во рту пересохло. — Лика, — чуть слышно произнес он, — это я.
Алло, говорите громче.
Лика, это я, — громче сказал Ромка?
Рома, это ты?
Да, я.
Наступило молчание.
— Ну как у тебя дела? — наконец спросила Лика.
— В порядке, — ответил Ромка. — А у тебя?
— И у меня в порядке. :.
Снова помолчали. Орешкин вдруг решился. — Лика, — выпалил он, — прости меня.
Я уже тебя простила, Рома. Мне Дима Молодцов все рассказал. Ты вел себя как настоящий мужчина.
Правда?! — обрадовался Ромка. — И ты на меня больше не сердишься?
Не сержусь. Приезжай сюда. Я тебя жду.
Мы тебя ждем! — неожиданно возник в трубке голос Катьки.
— Ты получил мою открытку? — спросила Лика.
— Да, получил. — Орешкин немного помолчал. — Лика…
— Да?
У Ромки опять во рту пересохло:
Ты… ты меня любишь?..
Мой ответ на семнадцатой странице, — засмеялась Лика. — В общем, приезжай.
Приеду, — пообещал Ромка. — Как только найдем с Димычем мамонта, так сразу и приему.
Какого еще мамонта?
Я тебе при встрече расскажу.
Хорошо. Пока, Ром.
Подожди, подожди… — вдруг вспомнил Орешкин. — А что такое — ЦДТР?
Лика вновь засмеялась:
— Эх ты, не мог догадаться! А еще великий сыщик. ЦДТР означает — целую десять тысяч раз.
ПИ-ПИ-ПИ-ПИ… — пошли короткие гудки.
Ромка был на седьмом небе от счастья. Еще бы. Ведь его любит самая классная девчонка во всей школе. Да что там в школе — во всем мире!.. А впереди его ждет — целое лето. Да что там лето, впереди его ждет — целая жизнь!
КОНЕЦ
