— Правильно, сообщи в милицию, — согласилась Яночка, — но только не завтра, а еще сегодня. Чтобы с завтрашнего утра они уже установили наблюдение за нашей машиной.
— Интересно, где его сейчас искать? — возмутился Павлик. — Ведь надо сказать только знакомому милиционеру, а его может не быть под рукой. Думаешь, он стоит на углу и ждет меня? Делать ему больше нечего! Сегодня он дежурил до двух.
— Что же тогда делать?
— Ничего не поделаешь. Если бы отец пораньше вернулся с работы, я бы его еще застал, а так... Придется ловить его завтра.
Тут детей позвали на обед. Нехотя поплелись они в дом, обсуждая множество дел, которыми предстоит заняться завтра с утра. Яночке пришла в голову идея.
— Как ты думаешь, — спросила она брата, — если твой сержант узнает о том, что и в записке, и на дверце машины одинаковый шифрованный текст, не заставит ли это их ускорить расшифровку?
— Ну! — восхитился брат. — Еще как заставит! Ведь это же почти как труп!
Вся семья собралась за ужином в кухне Хабровичей, потому что кухня пани Моники еще не была готова, так что по-прежнему обеды и ужины были общими для всех. Дети вымыли руки и тоже сели за стол. Сверху с грохотом спустился по лестнице Рафал.
— Бабуля, где дедушка? — крикнул он.
Дедушки и в самом деле не было за столом.
Тетя Моника призвала сына к порядку:
— Что ты так кричишь, напутал нас! Садись за стол, видишь, все собрались.
— Не все, — возразил, усаживаясь на свое место, Рафал. — Дедушки нет. Где он, бабуля? Бабушка, которая начала нервничать с первого дня после получения ее сыном наследства, сегодня была особенно взволнована.
— Нет его, — ответила она внуку. — И я понятия не имею, куда он подевался. Обещал рано вернуться, и вот до сих пор его нет.
У дедушки не было постоянных часов работы, ибо он работал консультантом при Главном управлении Общества филателистов. На работу он ходил в самое разное время, в зависимости от необходимости и собственного настроения — то уходил утром, то только к обеду, но вечера, как правило, проводил дома, поэтому его отсутствие было странным. Из внуков лишь Рафал унаследовал страсть дедушки к маркам, с упоением занимался ими, и они с дедушкой без конца говорили на разные филателистические темы.
— А куда он пошел, ты не знаешь? — настаивал внук.
— Кажется, в свое Общество, — ответила ба бушка.
— Какое может быть сейчас Общество? — уди вился Рафал. — В это время там уже никого не бывает. Я и сама начинаю беспокоиться, — сказала бабушка. — Кажется, у него была назначена с кем-то встреча, он мне говорил, да я слушала вполуха, — сокрушенно добавила она. — Уже давно положено ему быть дома.
— Мама, ты напрасно тревожишься, сейчас всего полдевятого, — успокаивающе заметил пан Хабрович. — В конце концов, папа уже с некоторых пор взрослый...
— Что ты там понимаешь! — прикрикнула на сына бабушка. — Что с того, ведет он себя просто, как ребенок, за ним глаз да глаз нужен.
— Оставьте папу в покое, — потребовала тетя Моника, — расскажи лучше о квартирах. Ну, по казали вы нашим соседям ту чудесную квартиру, и что?
— И соседка раскритиковала ее так, что живого места не осталось! — в гневе выкрикнул пан Роман. — Словно я предложил ей не трехкомнатную квартиру со всеми удобствами, а сарай или курятник!
— Вы и представить не можете, как она там придиралась! — подхватила пани Кристина. — И то не так, и это плохо. И такую чушь несла — уши вянут. А ведь квартирка — прелесть: второй этаж, три большие комнаты, просторная светлая кухня, большая ванная, балкон. Намного лучше бывшей нашей, а она... а она заявила, что не собирается жить в такой норе!
— А что конкретно ее не устраивало? — допытывалась тетя Моника.
— Нарочно придумала несусветную глупость, — ответил пан Роман. — Ей, видите ли, хочется, чтобы ванная была обязательно с окном, а двери в комнатах находились бы не посередине стены, а по углам. Да таких квартир вообще не бывает! Я эту квартиру лишь потому и нашел, что мы платим в валюте, из тех денег, что в наследство достались. И район прекрасный, и сама квартира в доме рядом с парком, сплошная зелень.
— А знаете, что ответила эта старая гры... эта пани? — подхватила пани Кристина, оглянувшись на детей. — Она сказала, что вот это как раз и плохо, от зелени в доме появляются комары и муравьи в сахаре!
— Явно ненормальная, — убежденно сказала тетя Моника. — Или притворяется такой? Всем понятно — это только придирки, просто она не хочет переезжать или набивает цену.
— Не знаю я, что она хочет, — раздражённо бросил пан Роман. — Я потом говорил с ее сыном, тот знай одно твердит — все решает мамочка, он сделает так, как скажет мамочка. А мамочка, по всему видать, явно ненормальная! — повторил он слова сестры. Сестра, однако, успела сменить мнение.
— Да нет, она просто себе на уме. Видит, мы очень заинтересованы в том, чтобы она выехала из нашего дома, вот она и привередничает. Наверное, рассчитывает на то, что мы ей хорошо доплатим.
— Чем платить-то? — вскинулся пан Роман. — Все деньги ушли на переезд, на доплату за трёх комнатную квартиру и на ремонт. Просто не знаю, что с ней сделать!
— Придушить! — буркнул в тарелку Рафал.
— Мы ведь ей показали и вторую квартиру, — пожаловалась пани Кристина. — Чтобы было из чего выбирать. Во второй и ванная с окном, и зелени нет поблизости. Интересно, какие она найдет недостатки на сей раз? Может, ее не устроит размещение батарей парового отопления и она потребует, чтобы их развесили под потолком?
— Если такая упрется, всегда найдет отговорку, — печально произнесла тетя Моника. — Нельзя ли на нее как-нибудь надавить? Неужели нет ни какого выхода? Роман, ты бы поговорил с юристом.
— Говорил уже! — безнадежно махнул рукой пан Роман. — Выход один — судиться с ней. Есть такая статья, по которой можно привлечь к ответственности за злостное уклонение от... Забыл формулировку. В общем, когда всеми недозволенными методами препятствуют выполнению воли завещателя. А вы знаете, что такое судиться? Из-за этого проклятого наследства мы и так почти разорены, а если начнется судебный процесс и станет тянуться и тянуться... Нет, я просто не знаю, что делать. Полнейшая безнадежность.
— А ведь уже, казалось, самое худшее позади, — вздохнула пани Кристина.
— Да, невесело, — ответила тетя Моника и положила вилку. — Даже аппетит потеряла. Неужели нет никакого выхода?
Неожиданно в разговор вмешалась бабушка. До сих пор она слушала молча, не подливала, по своему обыкновению, масла в огонь, и вдруг произнесла слова, которых от нее никто не ожидал:
— Напрасно вы так переживаете. Есть выход!
— Какой же выход вы видите, мама? — удивился пан Роман.
— Да очень простой. Попридержите на какое-то время эти квартиры и спокойно подождите. Все образуется. Ведь попридержать можно?
— Зависит, на какое время, — ответил пан Роман. — Впрочем, владельцы квартир совсем не торопятся, они и не собирались меняться, просто их наши доллары соблазнили. Могут подождать. Вряд ли они еще от кого получат такое предложение, как от нас. Ведь тут обмен производится совершенно легально, они получают от нас доллары тоже легально, кладут их в банк и используют, как хотят. У других валюта может быть нелегальная, а у нас из-за этого идиотского наследства самая что ни на есть легальная. Нет худа без добра. Только вот не знаю, как долго нам придется ждать.
— Не так уж долго, как ты думаешь, — сказала бабушка таинственно. — Я уверена — очень скоро наша соседка согласится.
Яночка встревожилась: вот-вот бабуля выдаст их общую тайну. Эх, жаль, она далеко сидит, а то бы толкнула бабулю в бок, чтобы не проговорилась. Собравшиеся за столом смотрели на бабушку во все глаза, ожидая разъяснений. А бабушка, довольная тем, что всех заинтриговала, замолчала и принялась есть.
— Мама, почему ты так в этом уверена? — спросила тетя Моника.
— Если бы мама видела, как вела себя соседка во время осмотра квартиры, она бы так не говорила, — кинула в пространство пани Кристина.
— А вот это не имеет значения, — веско произнесла бабушка. — Я знаю, что говорю. Очень скоро ей надоест жить с нами под одной крышей и она изменит свое мнение относительно квартиры.
Слова бабушки отнюдь не разъяснили причины ее уверенности в скором переезде соседки, но в них звучала такая убежденность, что все немного ожили. Не станет бабушка так говорить, если у нее нет оснований. Пан Роман попытался все же прощупать старушку.
— Мама, ты говоришь так лишь для того, чтобы меня утешить?
— И вовсе не для того! — был решительный ответ. — Повторяю, я знаю, что говорю. До сих пор она пользовалась полной свободой, а теперь эта свобода будет ограничена...
"Ну вот! — встревожилась Яночка. — Сейчас проговорится!"
— Что ты собираешься ограничить? — не поняла тетя Моника.
