Ленчик испуганно поглядел в мерцающие бешенством зеленые глаза и растерянно спросил:
– Это ты нас тогда побила?
– Побила? – Голосок Кисоньки приобрел зловещую мягкость. – Если только побила, значит, моя сестра. Я бы – убила!
Ленчик еще раз всмотрелся Кисоньке в лицо и понял – убила бы! И не исключено, что еще убьет. Ну ее к черту, лучше согласиться.
– Ладно, ладно, – примирительно буркнул он, – если для хорошего дела… Мы же не отказываемся, чего сразу руки-то крутить.
Их отпустили. Парни огляделись и под изумленными взглядами публики начали стягивать с себя футболки. Снятую одежду они принялись старательно возить по земле.
– Между прочим, за реквизит придется заплатить, – пропыхтел Сашка, не бросая работы, – каждая футболочка десять баксов.
– Не больше пяти за обе, – твердо сказал Сева, – и то много.
– Жмот ты, Севка, – прокомментировал Сашка, натягивая грязную майку и начиная пачкать пылью свои и Ленчиковы джинсы. Под конец оба провели грязными ладонями по физиономиям, придирчиво оглядели друг друга и направились обратно к аэропорту.
– Ждать будете вон за тем углом, – скомандовал Ленчик, показывая сквозь стекло стены нужное место. – Чемодан заброшу на полминуты, успеете или нет, ваше дело, все равно заберу сразу.
Между тем мягкий вибрирующий женский голос объявил регистрацию для господ пассажиров, вылетающих в Вену. Спец не спеша поднялся, сложил газету, небрежным жестом бросил ее на сиденье, оправил свой безукоризненный костюм, подхватил чемодан и неторопливо зашагал навстречу светлому будущему. Напоследок он одаривал презрительным взглядом приметы остающегося за спиной темного прошлого: поджидающих клиентов кряжистых таксистов, бабку уборщицу в синем халате, возящую мокрой тряпкой по полу, парочку грязных нищих мальчишек, робко пробирающихся вдоль стен. Сознание того, что все это он видит в последний раз, наполняло его почти детской радостью. Но отвратительная реальность не собиралась выпускать его из своих цепких когтей. Завидев Спеца, мальчишки круто свернули и бросились ему наперерез. Визгливые просящие голоса ударили в уши:
– Дяденька, будьте такой добренький, подайте на хлебушек, у нас мамка больная, братики голодные… – тянули они пронзительным речитативом и совали Спецу в лицо сложенные ковшиком грязные ладошки.
Брезгливо кривясь, Спец остановился и огляделся, надеясь на помощь. Но никто не спешил выручить его из неприятной ситуации. Что за страна, где никто не может, да и не хочет защитить приличного человека от наглости попрошаек! Впрочем, будем терпеливы, ему осталось быть здесь всего несколько мгновений, один шаг за пограничный барьер, и для него начнется совсем иная жизнь. Успокоенный этой мыслью, Спец решился поискать по карманам мелочь для назойливых детишек, как тут один из наглых грязнуль, видимо, теряя надежду выпросить что-нибудь у «добренького дяденьки», схватил его за отутюженный рукав светло-серого немецкого костюма. Под мальчишеской ручонкой немедленно расплылось огромное, омерзительно пахнущее пятно. Нечленораздельно взревев, Спец отшвырнул цепкие конечности приставалы, с размаху бросил на пол чемоданчик и, выхватив из кармана платок, принялся лихорадочно оттирать еще недавно безукоризненный рукав. Измазавшая его пакость оказалась на редкость въедливой и ни в какую не поддавалась. Сдавленно ругаясь и не слушая жалобных извинений противного мальчишки, Спец отчищался.
Одним толчком ноги Ленчик отправил оставшийся без присмотра чемодан за угол и, кивком поручив Сашке придерживать лоха, нырнул следом. Вадька, уже державший наготове отмычку, всадил ее в замочек, пошуровал, замок крякнул, щелкнул, и чемодан распахнулся.
– А еще не хотел с нами ларек брать, – полувосхищенно-полуосуждающе пробурчал Ленчик.
– С вашим талантом, Леонид, следует не ларьки и чемоданы потрошить, а учиться актерскому ремеслу, – получившая желаемое Кисонька снова обрела светские манеры. – Лет через пять-шесть вы бы стали звездой.
Ленчик только успел польщенно улыбнуться, поскольку Вадька уже совал ему запертый чемодан. Черный кожаный чемоданчик вновь скользнул по гладкому плиточному полу, остановившись у ног владельца. Подскочивший следом Ленчик вместе с Сашкой начал ныть, выпрашивая прощение у дяденьки. Дежурный милиционер лениво отвалился от стойки регистратора, намереваясь прекратить шум и вытурить попрошаек из здания. Завидев приближающегося представителя власти, мальчишки мгновенно смолкли и, проскочив стеклянные двери, скрылись из виду. Совершенно взбешенный, так и не сумевший отчистить пиджак Спец не глядя подхватил свой чемодан и быстрым шагом направился на регистрацию.
Облегченно вздыхая, ребята вылезли из своего укрытия.
– Дамы и господа, предлагаю досмотреть спектакль с удобствами, – Вадька сделал приглашающий жест в сторону банкетки под фикусом, откуда открывался прекрасный вид как на пограничный, так и на таможенный контроль. Компания солидно уселась и стала ждать событий.
Вот Спец подошел к пограничному пункту и протянул свой паспорт сидящему там молодому парню. Пролистав документ, пограничник шлепнул штамп и вернул паспорт владельцу. Заведующий этнографическим отделом исторического музея Виноградов Игорь Степанович, отправляющийся в Вену на научную конференцию, не вызвал у него ни малейших подозрений. Небрежно помахивая заполненной декларацией, Спец подошел к таможне, подал бумаги приветливой девушке, быстро проглядевшей их и любезно пригласившей элегантного господина поставить багаж на ленту транспортера. Чемодан Спеца втянулся в аппарат просветки. И тут же все таможенники насторожились, подобрались, мгновенно став похожими на почуявшую дичь свору гончих. Вокруг Спеца образовалась легкая суета, аэропортовские милиционеры подтянулись ближе. Видно было, как девушка-таможенница что-то требовала, Спец резко возражал, наконец, пожав плечами, согласился. Расстегнув замок, он откинул крышку, глянул внутрь и… замер. Вокруг Спеца сомкнулись люди в форме.
– Жалко, не слышно ничего, – подосадовала Катька.
– Чего ж ты громкость не покрутила? – хмыкнула Мурка, но тут, словно исполняя Катькино желание, плотная группа таможенников и милиционеров провела мимо них пойманного наркоконтрабандиста. Двое таможенников крепко держали Спеца под локти. Главарь банды как-то сразу утратил свою элегантность. Обычно тщательно выглаженный костюм сейчас казался измятым, брюки пузырями обвисли на коленях, всегда причесанные волосы встрепаны. Голова безвольно болталась, Спец шарил вокруг потерянным взглядом и монотонно бормотал: «Я ее выбросил, выбросил, выбросил…»
– Что он выбросил? – недоуменно спросила Катька.
Вадька загадочно улыбнулся, поднялся, потянулся.
– Ну-ка колись, ты что ему в чемодан кроме наркотиков сунул? – поинтересовалась Мурка.
– Ничего особенного, – невинно заявил Вадька, но увидев грозно сдвинутые Муркины брови, поспешил объяснить: – Всего лишь его собственную записную книжку. Почерк его, найдена в его чемодане, теперь-то ему точно не отвертеться.
Ребята встали и побрели к выходу. Потрясающее приключение окончилось. Неожиданно навалилась усталость. Компания подошла к своему транспорту. Кисонька ласково погладила верно послужившую им «Ауди» по капоту, Вадька подумал, что единственным для милиции темным пятном в деле Спеца станет его машина, найденная у аэропорта, хотя точно известно, что шеф мебельных бандитов приехал туда на такси. Отчаянно зевающие Мурка и Сева покатили мотороллеры на стоянку. Мурке еще предстояло объяснить родителям, каким образом две машины их фирмы оказались на аэропортовской стоянке. Впрочем, Вадька был уверен, что с этим делом девчонки справятся.
Потом вся компания законопослушно набилась в автобус, который, скрипя и трясясь, покатил к городу. Вадька печально смотрел в окно на мелькание придорожных деревьев. Впереди него обнявшись спали сестры, во сне все различия между ними стерлись, и они были удивительно похожи друг на друга. Сидевший через проход Севка сперва что-то подсчитывал на калькуляторе, видимо, возвращаясь к привычным делам, но потом дрема сморила и его. Катька уже давно сопела, крепко прижав к себе Евлампия Харлампиевича и уткнувшись носом Вадьке в плечо. Бодрствовал только сам Вадька. Перед ним нескончаемой чередой проносились лица Грезы Павловны, бедной Луши, Кислого, Спеца, он снова переживал перипетии отчаянного преследования. Ему было жутко тоскливо, ведь самое интересное в его жизни подошло к концу. Ему уже никогда не придется вместе с Муркой и Севой вести головоломное расследование, вместе с Кисонькой удирать от погони. Конечно, они и дальше будут дружить, встречаться, но это уже не то, совсем не то. Да и Катька из верного товарища снова превратится в противную младшую сестру.
Дело уже шло к вечеру, когда автобус въехал в город. Легкое майское предсумеречье трепетало над улицами. Автобус выпустил пассажиров на центральной площади, ребята вылезли и остановились, разминая затекшие ноги и робко поглядывая друг на друга.
