А сверху Витальку принял отец, папа Сева:
Да, парень, досталось тебе!
Это не парень! — почти радостно крикнул Висюлькин. — Это соучастник! Так что — засадите меня, придется сидеть и ему!
Просто невероятно, какой же он гад! — чуть в стороне стояла Надя. — Как мы только могли ему верить!
Надь, а ты как здесь?..
И тут же ей все стало ясно. Родители прочитали непонятную, а для двенадцати ночи и тревожную записку. Позвонили Наде. Та повезла их сюда, чтобы хоть что-то узнать у пленного Ромашкина. А тут, оказывается...
Скорей, скорей поехали, дед!
Они поспешно вышли из дома.
А я, а меня? Господа!
Ольга вернулась и безжалостно захлопнула крышку. И потушила свет!
Выбежала на улицу к их родной, не самой новенькой в мире, но вполне еще крепкой «Волге». Все уже были внутри. Только Ромашкин остался снаружи. В свете полупритушенных фар Ольга хорошо видела его лицо, его глаза.
— Я здесь останусь, — тихо сказал только Ольге. — Подожду до милиции. Так будет честнее!..
Она хотела сказать ему, что не стоит, что «да брось ты». Но уж очень некогда было, уж очень некогда. И ничего не ответив, только взглянув Ромашкину в глаза, Ольга влезла на заднее сиденье, плечом прижалась к милому Надькиному плечу. И тут машина тронулась...
Дальше придется говорить о довольно-таки тяжелых вещах — о том, как бандиты мучили двух мальчишек.
Сначала Олег и Генка делали вид, что ничего не понимают. Странствующий-то рыцарь вообще молчал, потому что был далеко не мастак до разговоров. А Олег, припомнив уроки сестренки, стал нести всякую околесицу. Ему тут же вкатили пощечину. И тогда, хныкнув для вида, Олег снял с головы беретку, а потом куртку, которые у них с Ольгой были совершенно одинаковыми.
Без этих «маскировочных одежд» сразу стало ясно, что Олег все-таки... не Ольга! Бандиты в первую минуту опешили.
Ну, такого гадства Боря еще не видал! — искренне воскликнул Боброн. — Это откудова ты взялся?
Вот в том-то и дело! — обрадовался Олег.
И стал рассказывать, что какая-то девчонка заплатила им денег, чтоб он и его товарищ Петр Бутырин — тут Олег указал на Генку — разыграли сцену, вроде он — это та девчонка. И дала им одежду — Олег показал на снятые куртку и берет — и еще денег.
Вот мы и согласились!
Гонит он!
И тут же получил еще одну затрещину... Кела и Боброн действительно были бандитами. Но дураками они не были. Да тут, собственно, всякий бы понял, что сидящий перед ними мальчишка и сбежавшая с Висюлькиным девчонка — близнецы!
Боброн восседал на своих двух стульях, а Кела метелил Генку и Олега. Потом человек-гора сказал своему подручному:
— Погодь! Сейчас их Боря спросит... Что же, хлопчики, решили отвечать или решили... чего?
И снова их били.
Держись! — тихо сказал Генке Олег ... А может, и самому себе!
Да я не знаю, чего сказать, — отвечал Генка. — Я не знаю, где они!
Этот разговор не пошел на пользу. Из них стали выколачивать хоть что-нибудь. Потому что «хоть что-нибудь» они знали, должны были знать!
Вообще можно вытерпеть очень много. Страшно только вначале, когда ждешь, что сейчас начнется. И еще очень страшно, что этому не будет конца. Но Олег твердо знал: Олечка-близняшка его не бросит ни за что в жизни!
Только, к сожалению, случилось это не сразу. Не быстро. Нам ведь известно, сколько пришлось вытерпеть самой Ольге... В такие минуты, когда боль и пытка все не кончаются, к человеку приходит опыт смерти.
Понимаете, о чем я говорю? Тебе еще жить да жить: у тебя еще сто лет, целая жизнь впереди. Но вот в какой-то очень трудный момент ты вдруг понимаешь — не головой, не в словах, а душой, что вот так оно и будет в момент смерти.
Но зачем он нужен вообще, этот жуткий опыт? Зачем я говорю о нем?
А может, и стоит как раз...
Мужество всегда нужно человеку. Но особенно оно необходимо нам под конец жизни. Олег и Генка переглянулись:
«Не скажешь?»
«Ни за что!»
Но если б только вы знали, как это трудно — сдержать такие обещания. Каждая минута, да нет, каждая секунда... эх!
Так мало у них оставалось воли. И каждый уже готов был заговорить. Но и каждый держался — из самых последних сил.
И очень важно, что они все-таки не предали. Причем главное, что не предали себя!
Всеволод Олавович, папа Сева, гнал как только мог. И успел! В душе у его сына, в душе у Генки так и осталось, что они выстояли, сумели выдержать. Теперь, если придет даже более грозное испытание, у Генки и Олега в сердце остались сила и вера!
Под конец их уже допрашивали трое мучителей. Присоединился тот, который был вместе с Ке-лой на квартире у Висюлькина. По кличке Серп. Но для ворвавшихся в дом Олавы и его сына драка, двое на трое, была нормальным соотношением сил. Застонали стулья, Воброн поднялся, пыхтя. Выставил вперед кулаки, в которых запросто можно было спрятать по кокосовому ореху.
— А ну-ка подкиньте Боре на ударчик вон того, с темной рожей!
Ни о каком, конечно, благородстве, ни о каких правилах тут даже речи быть не могло.
— Еще ответите, — продолжал Боброн, — за то ответите, поганцы, что ворвались в чужие владения. Боря вас сюда не звал! — он стоял посреди комнаты, готовый к драке, но его куда более подвижные враги и помощники не обращали на него внимания.
— Подкиньте же наконец-то на кулак!
Однако Боброну не отвечали — было не до того!
Кела оказался отличным борцом, и Всеволоду
Олавовичу пришлось нелегко, даже учитывая, что он владел приемами профессионального бокса.
Олаве Джоновичу вроде бы достался более легкий противник. И действительно: пропустив пару хороших ударов... а удары действительно были хороши, потому что именно у старого Олавы папа Сева получал свои боксерские уроки... Так вот, пропустив удар по корпусу и в ухо, Серп зашатался. Но успел все-таки... буквально юркнуть за Боброна. И тут Олава сразу убедился, что с Боброном шутки плохи, что кулаки у него очень быстрые.
Однако боксерский опыт уберег старого Олаву на первых секундах боя. Он чуть поубавил свой наступательный пыл. Надо было осмотреться. А Боброн, пугающая гора жира и мышц, избрал вот какую тактику. Он, конечно, не мог соревноваться с О лавой Джоновичем в быстроте передвижений, не мог его достать просто так. Поэтому он как бы нечаянно раскрывался, ловил момент, когда противник наносит удар, чтобы тут же выбросить руку для встречного удара ужасающей силы.
Олава понял тактику Боброна и мысленно подготовил свою. Шуганув резким выпадом Серпа, он пошел в атаку на Боброна. Тот как бы нечаянно опустил руки, готовясь к встречному удару.
Да только он не знал, как тяжелы кулаки у бывшего ямайского профессионала и как тот хорошо умеет уходить от встречной атаки... Молниеносно, так что невозможно было уследить за летящими в цель ударами, Олава провел серию в голову. И так получилась точна и мощна эта серия, что громадный Боброн, нет, не упал, конечно, однако все же попятился. Наступил на ногу замешкавшемуся Серпу. Тот взвыл от страшной боли. Потом, кстати, Серпа пришлось лечить, но не в простой больничке, а, так сказать, в больнице «закрытого типа», где есть не только врачи, медсестры и санитары, но еще и охранники на вышках.
Невольно Боброн отвлекся на вопль дружка. Хотя, конечно, не должен был этого делать — как опытный боец. Но уж очень диким голосом взвыл Серп. И тут же человек-гора пропустил уже незапланированную серию по корпусу: в печень, в печень, а потом в солнечное сплетение.
Это было потрясное зрелище, когда Боброн падал. И это был... потрясный звук! Вздрогнули, подогнулись, разъехались в разные стороны могучие ножки обеденного стола, когда Боброн лег на него. Весь дом вздрогнул, и стекла задребезжали у соседей в окнах... Хотя, может, и не задребезжали.
Старый Олава до ужаса гордый стоял над поверженным противником. Хромоногий Серп попробовал было улизнуть, но его поймал за шиворот папа Сева, который к тому времени успел-таки расправиться с Келой. Да нет, оказывается, не успел еще до конца разделаться с этим подлым бандюгой. Одной рукой Кела утер кровь с лица, другой достал из кармана финку.
— Вот это уж ты напрасно! — проговорил Всеволод Олавович.
Генка и Олег, которые с понятными нам чувствами наблюдали за этой дракой, не успели ничего заметить, а нож уже торчал в потолке, выбитый точным ударом ноги. Сам же Кела лежал на полу. И долго потом не шевелился.
Глава XXXI ВМЕСТО ЭПИЛОГА
После этой истории не было громких уголовных дел — ни у рэкетиров неудачливых, ни у глупого наркодельца. Боброн с подельниками получили небольшие сроки за злостное хулиганство, а Висюлькин — за мошенничество, которое не имело тяжких последствий. Об их преступлениях могли бы свидетельствовать Сильверы, Надя и Генка. Но дед Олава сказал, что «надо дать людям шанс исправиться». А уж как он говорит, так и бывает. Хотя, конечно, кто-то заметит, что нельзя никаких шансов давать таким... мерзким типам! Раз провинился — сиди. Да и кто это может брать на себя ответственность и решать вместо судьи, вообще — вместо закона!
