— Так вы про нее ничего не знаете? — спросила она, понизив голос.
От мощного порыва ветра задребезжало окно. Мы с Сабриной покачали головами.
— Мы там никогда не ходили, — сказала я.
Лора кивнула. Отхлебнула шоколада.
— Это страшная история, — сказала она. — Миссис Лэнг рассказала мне все. Честное слово, это очень грустно.
Я подалась вперед.
— Страшная история? Что ты имеешь в виду?
Лора потеребила прядь волос между пальцами. Взгляд ее был устремлен в окно.
— Много лет назад в этой конюшне содержали верховых лошадей, — начала она. — Она пользовалась огромным успехом. Лошади там были прекрасные — все как на подбор. Их окружали уходом и заботой.
Она сделала еще один глоток из кружки и продолжала держать ее в руках.
— Однажды ночью обитатели фермы услышали крики. Пронзительные вопли и визг. Нечеловеческие крики. Они поняли, что человек так кричать не может.
В животе меня похолодело, будто я проглотила кусок льда.
— Что ты имеешь в виду? Кто там кричал? — спросила я.
— Отчаянные вопли были исполнены ужаса, — продолжала Лора. — Все бросились к конюшне. Кричали лошади. — Она наматывала волосы на пальцы и тут же разматывала. — Я никогда не слышала, чтобы лошади кричали. А вы?
Я сглотнула:
— Это… это, наверное, ужасно. Но…
— Люди подбежали к конюшне. Распахнули двери и обнаружили, что все лошади умерли, — сказала Лора. — Все до единой. Они лежали у стены, сбившись огромной грудой. Все они были мертвы.
— Как? — выдохнула я. — Почему? Что их убило?
— Паника, — ответила Лора. — Они все погибли от страха.
Сабрина прижала ладони к щекам. Ее темные глаза были широко раскрыты от ужаса.
— Но… почему? — спросила она.
Окно снова задребезжало на холодном ветру. Я поежилась.
Я люблю лошадей. Я хотела выбрать для внешкольных занятий конюшню, что находится неподалеку от моего дома. Но там не нашлось для меня работы. Пришлось устроиться на Обветшалую Ферму.
— Во всем был виноват мальчишка — помощник конюха, — сказала Лора. — Той ночью он пробрался в конюшню. Предполагали, что он хотел напугать чистильщика лошадей. Или кого-то еще из работников.
— А вместо этого напугал самих лошадей? — спросила я.
Лора кивнула.
— Их вопли и визг были слышны на мили вокруг. Они обезумели. Они были заперты в конюшне. И началась давка. Они вышибли двери стойл и бились в стены конюшни. Помощник конюха упал под ударами их копыт и был затоптан насмерть.
— О Господи, — пробормотала я.
Я взглянула на сидевшую напротив Сабрину. Она совсем позабыла про свой горячий шоколад. Она сидела, потупившись.
— Вот и вся история, если верить миссис Лэнг, — закончила Лора. — Я же говорила, она очень грустная. Можете себе представить, каково это — открыть дверь конюшни и увидеть кучу мертвых лошадей?
Я снова судорожно сглотнула.
— Но как именно он напугал лошадей? — спросила я.
Лора тяжело вздохнула. Ее лицо казалось сейчас бледнее обычного.
— Ни за что не поверите, — сказала она. — Работники говорили, что лошадей напугала маска, отвратительная хэллоуинская маска.
Лора покачала головой.
— Но когда они очищали конюшню, ужасную маску нигде не нашли. Она бесследно исчезла.
Я услышала стук. До глубины души потрясенная ее историей, я даже не сразу сообразила, что выронила кружку. Горячий шоколад потек по джинсам.
— Карли Бет, с тобой все хорошо?
Я слышала голос Сабрины, но была слишком погружена в свои мысли, чтобы ей ответить.
— Карли Бет? Ты в порядке? Карли Бет?
Неужели Лора говорила о той самой маске?
Сердце отчаянно колотилось в груди. Я представила маску — такую омерзительную с ее морщинистой, бородавчатой зеленой кожей и неровными рядами острых кривых клыков.
Я подняла глаза. Сабрина вытирала пролитый шоколад. Она положила руку мне на плечо.
— Земля вызывает Карли Бет, — прошептала она.
Я моргнула. И посмотрела на Лору.
— А миссис Лэнг ничего больше про эту маску не рассказывала? — спросила я.
Она покачала головой:
— Нет. О ней лишь ходит легенда. Будто бы она всегда появляется здесь в ночь Хэллоуина.
От этих ее слов по шее сзади у меня пробежал холодок. Лора прищурила серебристые глаза и посмотрела на меня:
— А почему она так тебя интересует, Карли Бет?
— Это… просто это так грустно. — пробормотала я.
— Знаешь, что самое странное? — спросила Сабрина. — Карли Бет говорит, будто она слышала конское ржание. В этой самой конюшне.
Лора покосилась на меня:
— Не может быть. Это тоже часть истории. Что призраки лошадей остались в конюшне.
— Она слышала ржание, — настаивала Сабрина. — Ржала точно лошадь. Верно, Карли Бет?
Прежде чем я успела ответить, в кухню влетела миссис Лэнг. В руках она несла охапку свеженаколотых дров. Она свалила их возле старой пузатой печки в задней части кухни и повернулась к нам.
— Вы говорите о нашей прославленной конюшне с привидениями? — спросила она и вытерла руки о длинную юбку. Затем взяла кружку и вылила в нее остатки шоколада из котелка.
— Нет ничего забавнее, чем травить на Хэллоуин страшные байки, — сказала она. — Сама-то я в привидения не верю. Но вы, наверное, слышали, какая о нашей конюшне ходит молва? Будто там обитают призраки — несчастных лошадей и помощника конюха?
Мы уставились на нее.
— Хотите сказать, призрак мальчика все еще здесь? — спросила я.
Миссис Лэнг кивнула.
— Говорят, что ему не будет покоя, пока он не вернет себе ту самую маску.
Я не выдержала. У меня вырвался сдавленный возглас. Лора посмотрела на меня через стол.
— В чем дело, Карли Бет? — спросила она.
Миссис Лэнг рассмеялась.
— Наверное, Карли Бет просто не нравятся истории о привидениях, — сказала она.
— Именно, — сказала я. Лицо вдруг налилось жаром. — У меня от страшных историй всегда кошмары…
Я вскочила.
— Идем, Сабрина. Автобус вот-вот приедет…
Мы с Сабриной поспешно надели куртки.
Когда мы спешили по гравийной дорожке к шоссе, я знала, что нас обеих мучает один и тот же вопрос: неужели тогда, много лет назад, помощник конюха добыл где-то ту самую маску? Маску, что лежала сейчас в моем подвале? И действительно ли призрак несчастного мальчика обитает теперь в развалинах, ожидая возможности получить ее обратно?
* * *
За ужином я никак не могла выбросить из головы историю Лоры. О бедных лошадях, не ржавших — вопивших от ужаса. Врезавшихся в стены и погибавших в ужасной давке.
И все из-за маски… безобразной, чудовищной маски.
— Карли Бет, ты часом не заснула? — спросил папа. — Разве ты не слышишь, что я спрашиваю тебя о твоей работе?
— Э… нет. Извини, — пробормотала я.
— А может быть, она зомби, — вмешался мой младший братец Ноа. — Давайте проверим. — И он пребольно ущипнул меня за руку.
— Эй! — Я отдернула руку. — Ноа, отвали!
Ноа захихикал и попытался ущипнуть меня еще раз.
— Гад такой! Хуже пятилетнего! — сказала я.
— А ты хуже, чем четырехлетние! — парировал он.
— Тоже мне, уел!
— Должно быть, малыши тебя сегодня вконец заездили, — сказала мама, протянула руку и погладила меня по голове.
— Ага. Они сегодня были совершенно дикие, — проворчала я.
— Ты хуже, чем двухлетние! — сказал Ноа и опять захихикал.
— Можно, я уйду? — попросила я.
Я поспешила наверх, в свою комнату. Мне предстояло выполнить кучу домашней работы. Но я не могла сосредоточиться на учебе. Я переживала из-за Маски Одержимости.
Я думала о событиях минувшей ночи. Как она затащила меня в подвал, против моей воли. Как она заставила меня извлечь ее из тайника. Как она почти заставила меня снова ее надеть.
Как она вопила… вопила… вопила…
Я никак не могла успокоиться. Той ночью жизнь моя висела на волоске.
Не оставила ли я металлическую шкатулку открытой? Не забыла ли ее запереть?
Я никак не могла припомнить.
Я ходила взад и вперед по комнате. Напряженно думая. О мальчике, погибшем в старой конюшне. О лошадях. О маске в моем подвале.
Я поняла, что выбора нет. Я должна была убедиться, что маска надежно спрятана в тайнике. Я должна была убедиться, что шкатулка заперта как следует.
Я выскользнула из комнаты и тихонько спустилась по лестнице. Из гостиной доносились голоса мамы и папы — взволнованные крики и азартные возгласы, заглушаемые пальбой и взрывами бомб.
Не так давно мои родители открыли для себя мир видеоигр. И теперь практически каждый вечер после обеда они усаживались в гостиной перед большим телевизором и увлечено резались в «Вармастер-2».
Чудеса да и только.
Я вцепилась в ручку подвальной двери и глубоко вздохнула. Мне не хотелось туда спускаться. Отголоски страшного вопля до сих пор звучали у меня в голове.
