Мать честна… — почесал затылок Иван Кузьмич.
И было от чего ойкать, гавкать, говорить «блин» и чесать затылок. Потому что в газету была завернута… человеческая рука.
Глава III СНОВА СУПЕРОПЕР
Точнее, это была не рука, а только кисть руки. А еще точнее — муляж кисти. То есть резиновая подделка.
Белоснежка, понюхав странную находку, сморщила нос. Собаке не понравился запах резины.
Вторым, кто понял, что кисть резиновая, был Иван Кузьмич.
Надо ж такое придумать… — качая головой, произнес участковый.
Дедушка, а что это? — спросила Машенька.
Самая настоящая гадость, Машка. Раньше мы о таких штуках и не слыхали, а теперь ими в магазинах торгуют…
Вот этим торгуют? — показала девочка пальчиком на муляж.
Не только этим, но еще всякими масками противными, тараканами искусственными… Короче, всевозможной мерзостью. Тьфу, — в сердцах сплюнул Менькин.
Машенька никак не могла понять.
А зачем?
Для розыгрышей, — пояснил Стас. — Ешь ты, к примеру, манную кашу, а тебе в нее искусственного таракана подбросят. В шутку.
Машенька с недоумением смотрела на Брыкина.
А кто мне в кашку таракана подбросит?
Ну мама или папа. Или вон дедушка, — кивнул Стас на участкового.
Иван Кузьмич постучал пальцем по лбу.
— Брыкин, ты соображаешь, что говоришь?
Стас слегка смутился, а Менькин продолжал:
Ничего себе шуточки. А если б этот пакет не я открыл, а, скажем, старушка с больным сердцем? Да ее бы сразу инфаркт хватил. Не-ет, это самое настоящее хулиганство… — Достав из кармана носовой платок, участковый аккуратно завернул в него резиновую кисть. — Отнесу на экспертизу. Пусть отпечатки пальцев снимут. Ох, доберусь я до этого шутника. Он у меня штрафом не отделается. Я его на пятнадцать суток посажу…
Кого это ты, Кузьмич, сажать собрался? — послышался снизу мужской голос.
И все увидели, как по лестнице резво поднимается Григорий Молодцов.
О, Евграфыч, — обрадованно воскликнул Менькин. — Сколько лет, сколько зим! Ты откуда взялся?
Из Следственного управления. — Суперопер взбежал на площадку. — Здорово, Кузьмич. Я тут к Геше заходил. Дай, думаю, заодно и к тебе заскочу. — Молодцов взглянул на Брыкина. — Привет, Стас.
— Вы меня помните?! — удивился Брыкин.
— Конечно, помню. Это же ты помог моей опергруппе банду «Ночных призраков» взять?
— Я.
Суперопер перевел взгляд на участкового.
Парня тогда ранили, но он держался молодцом. А вот отчим его бандитом оказался.
Так ты, Брыкин, оказывается, герой, — с уважением произнес Иван Кузьмич. — А почему я, участковый, об этом ничего не знаю? Что ж ты мне не рассказал?
Вы бы все равно не поверили, — улыбнулся Стас.
А это у нас кто такая? — Суперопер наклонился к Машеньке. — Тебя как зовут, кнопка?
Я не кнопка, а Мышка, — насупившись, ответила девочка. — А ты Суперопер, да?
Откуда ты знаешь?
Мне про тебя дедушка говорил.
Какой дедушка?
Вот этот, — Машенька показала на Ивана Кузьмича.
Так ты уже дед, Кузьмич? — рассмеялся Молодцов.
Как видишь, Евграфыч, — засмеялся и Менькин. — Ко мне дочка из Североморска приезжала. С мужем. Он у нее капитан подводной лодки. Вот Машку оставили, а сами в Крым поехали.
А я своих к матери отправил. В деревню. А сам сейчас на Камчатку лечу. Надо срочно одно дело распутать…
Гав-гав-гав! — вдруг ни с того ни с сего залаяла Белоснежка.
С той минуты, как Суперопер появился на лестничной площадке, собака глаз с него не спускала. Смотрела на Молодцова словно зачарованная. Но, видя, что он ее упорно не замечает, решила сама обратить на себя внимание.
Надо же, как на Эйнштейна похожа, — сказал Суперопер, пристально вглядываясь в собачью морду.
На Эйнштейна? — повторил Стас.
Брыкин видел портрет Альберта Эйнштейна в школе, в кабинете физике. Он висел там на стене, в ряду других великих ученых. Белоснежка не имела с ним даже отдаленного сходства.
— Это на которого Эйнштейна? — спросил Менькин. — На того, что фильм «Броненосец Потемкин» снял?
— Да нет, — отмахнулся Молодцов. — На мою собаку, по кличке Эйнштейн. Ох, и умный был пес. Прямо не собака, а человек в собачьей шкуре. Телевизор умел включать, свет в комнате выключать… — ударился в воспоминания Суперопер. — Скажешь ему: вернись с прогулки через час. И он ровно через час возвращается. Да не царапался в дверь и не лаял, а угадайте, что делал?..
В звонок звонил, — предположил Стас.
Молодцов усмехнулся:
Нет, парень, он своим ключом дверь открывал. Так-то вот.
И непонятно было, шутит Суперопер или правду говорит.
А где он сейчас? — спросила Машенька.
Молодцов вздохнул:
Потерялся давным-давно. Теперь-то уж, наверное, умер.
Машеньке стало жалко бедного Эйнштейна. Ёе глаза заблестели от слез.
Почему умер?
Потому, кнопка, что, собаки живут самое большое лет шестнадцать. Такова уж их собачья доля. — Суперопер потрепал Белоснежку по холке. — Верно, лопоухая?
Гаф, — печально гавкнула в ответ собака.
Машенька нежно обняла ее за шею.
Бедненькая, значит, ты скоро умрешь.
Ну она-то, положим, не скоро умрет. Молодая еще… Открой-ка, милая, пасть, — приказал Молодцов Белоснежке.
Собака широко разинула свою розовую пасть.
Суперопер, будто заправский стоматолог, принялся рассматривать собачьи зубы.
— Ей всего два года три месяца и четыре дня… — определил он. — Можешь закрывать.
Белоснежка захлопнула пасть.
А как вы узнали? — спросил Брыкин.
Возраст у собак определяется по резцовым зубам. Я ведь свою работу в милиции проводником служебно-розыскной собаки начинал. А потом еще преподавал на курсах служебного собаководства… Так что я про них все знаю, — вновь потрепал Белоснежку по холке Молодцов.
Тьфу ты, зараза! — Менькин только сейчас сообразил, что он все еще держит в руке муляж, завернутый в носовой платок.
Ты чего, Кузьмич?
Да представляешь, Евграфыч, какой-то хулиган подсунул под дверь пакет с резиновой рукой. Хорошо, я этот пакет открыл, а если б ребенок вроде Машки? Так ведь и заикой сделаться можно.
Зайкой? — переспросила Машенька.
Заикой, внучка.
Дай-ка я гляну на эту руку, — сказал Суперопер.
Менькин протянул сверток.
Гляди.
Так-так. — Сыщик внимательно рассматривал муляж. — А ты, Кузьмич, надпись-то видел?
Какую надпись?
Вот эту.
Участковый посмотрел.
— Мать честна… — сказал он, почесав затылок.
Вслед за участковым на муляж посмотрели Стае, Машенька и даже Белоснежка.
На резиновой ладони острым предметом, скорее всего ножом, были вырезаны слова: «ГОТОВЬСЯ К СМЕРТИ».
Ох, доберусь я до этого типа, — снова начал кипятиться Менькин. — Он у меня узнает, как хулиганить!
Знаешь что, Кузьмич, — сказал Молодцов. — Я, пожалуй, займусь этой рукой.
Так ты ж на Камчатку летишь.
А я это дело одному пареньку поручу — Чайникову. Он у меня практику проходил. А сейчас выпускные экзамены сдает в школе следователей. Вот и будет у парня после школы первое самостоятельное дело.
Да какое тут дело, — поморщился Менькин. — Обычное бытовое хулиганство. Брось ты, ей-богу. Я сам разберусь. Зачем молодому следователю мелочевкой заниматься.
Ничего, ничего, Кузьмич. Пускай с мелочей начинает.
Ну ладно, пусть потренируется, — согласился участковый. — Когда он придет?
Да как экзамены сдаст, так сразу и придет. — Суперопер бросил взгляд на часы. — О-о. Мне уже пора на Камчатку лететь.
А мне в обход идти, — сказал Менькин.
Глава IV ПЕРВОЕ ДЕЛО САШИ ЧАЙНИКОВА
Саша Чайников был интеллигентный молодой человек с большими очками на маленьком курносом носу. Еще он был очень застенчивый, легко краснел и смущался. А происходил Саша из старинного дворянского рода Волконских. Но его мама — Калерия Ивановна Волконская — вышла замуж за Глеба Борисовича Чайникова, и поэтому Саша родился не Волконским, а Чайниковым.
После окончания средней школы Саша решил поступать в Академию культуры, на эстрадное отделение. Он умел подражать голосам разных людей и хотел учиться на пародиста. Но не прошел по конкурсу. А в Высшей следственной школе милиции конкурса не было. И Саша пошел учиться на следователя.
Чайников, разумеется, слышал о знаменитом Григории Молодцове. Да что там слышал — по программе курсанты обязаны были выучить наизусть молодцовские методички: «Как сохранить жизнь в перестрелке» и «Как провести допрос». Лично же с Григорием Евграфовичем Саша познакомился на следственной практике, которую ему посчастливилось проходить под руководством легендарного сыщика.
Вот это была практика так практика!
