— Это же Соболевы! — воскликнула Мила, — Вылитые.
— А это — Стася, — добавила пухленькая Света, — Красивая!
— Стас Перепелкин, подчиненный Тараса Анатолиевича, сказал Косте, что вы напоминаете ему героев книжки «Мушкетер и фея», — улыбнулась учительница, — Мы с мужем ее читали в детстве. Крапивин написал. Вот Константин Васильевич и решил сделать тебе такой подарок. Нравится?
— Очень, — искренне ответила Стася. Наверное, бабушка бы сказала, что у мужа Алисы Сергеевны несомненный талант, — Я тоже люблю эту книжку. Только она в Москве осталась.
— Девочки, вы извините, — обратилась учительница к соседкам Стаси, — Нам нужно с вашей подружкой кое-что обсудить. Наедине.
— Мы уходим! — тут же засуетилась Мила, — Вот только… Стась, все хотела тебе сказать: я много думала о нашем разговоре. Помнишь, тогда, ночью? Наверное, ты права. Нужно не самой подстраиваться под других, а менять всех под себя.
— Неоднозначный вывод! — заметила Алиса Сергеевна.
— Но в нашем случае — полезный. Давай, Мил, у тебя получится, — улыбнулась Стася, — Ты же теперь, после отъезда Вилки, за главную осталась. Только когда будешь все менять под себя, постарайся не превратить в интернат в большую комнату страха.
Девочки попрощались и исчезли за дверью, правда, при этом успев взять со Стаси обещание, что когда она вернется в интернат, подарит каждой из них по своему рисунку. В больничной палате внезапно стало очень тихо.
— Стася, я поговорила с мужем и… мы решили…
Девочку накрыла лавина волнения, идущая от молодой учительницы. Она принесла острый запах полыни и лимонного сока.
— Ты знаешь, у нас с Костей нет детей. Ну, как-то не сложилось. И вот мы подумали, почему бы не взять тебя к себе, — Алиса Сергеевна испуганно глянула на Стасю. Самое страшное было произнесено, и она, не давая девочке ответить, продолжила скороговоркой, — Понимаешь, мы тебе очень благодарны, но дело не только в этом. Ты такая… родная. Мне кажется, нам вместе будет очень хорошо. Конечно, я понимаю, мы по возрасту, не очень годимся тебе в родители, но это же не страшно! Правда? Может, даже к лучшему — легче друг друга поймем. А потом мне от отчима достался огромный дом под Москвой. Там рядом отличная школа. Я уже с Тарасом Анатолиевичем поговорила. Он не против…
— Алиса Сергеевна, — остановила стремительный поток Стася, — Спасибо вам. Это классное предложение! Я ужасно скучаю по Москве, да и дядя Тарас тоже. Он же без меня не вернется. И вы мне очень нравитесь. Вот только…
— Что?
— У меня здесь появились настоящие друзья: Вадик и Гарик. Я не хочу их терять.
Алиса на мгновение задумалась. Заправила за ухо непослушную прядку.
— Знаешь, я сначала хотела поговорить с тобой, а потом уже с их дедушкой. Вообще-то мы с мужем хотели бы, чтобы они тоже поехали с нами. Мальчики и Владимир Валерьянович. Тарас Анатолиевич пообещал утрясти все формальности.
— Круто! — не выдержала Стася, — Мне это не снится? Нет? Алиса Сергеевна, вы волшебница!
— Спасибо. Только учусь, — засмеялась учительница, — В любом случае у нас есть время, чтобы всех уговорить. Я смогу вступить в права наследства только через шесть месяцев. Да и интернат посреди учебного года не бросишь. У Кости тоже реставрация храма лишь к весне закончится. Так что до лета мы в Тихореченске, а потом едем в Москву!
— Ура-а-а! — закричала Стася и закружилась по палате.
Веселье прервал негромкий, но очень уверенный стук в дверь. Дверь палаты снова распахнулась, впустив маленькую беловолосую девочку. За ее спиной обозначилась шкафоподобная фигура охранника.
— Привет, ты меня помнишь? — тоненько спросила она.
— Дина?
— Да. А вы жена дяди Кости? — обратилась дочка миллионера к Алисе Сергеевне, — Хорошо, что я вас обеих застала. Папе снова пришлось уехать по делам, поэтому я сама решила передать его подарок, — маленькая Дина, напомнившая Стасе жителя страны минипутов, порылась в расшитой бисером сумочке и извлекла оттуда два конверта, — Это вам. От папы. В них — банковские карточки. Думаю, вы обрадуетесь сумме, которая на них лежит. Пока.
Наследница огромного состояния еще раз улыбнулась и опрометью бросилась из палаты. Молчаливый шкаф последовал за ней. Алиса Сергеевна покрутила в руках конверт, на минуту задумалась, встала с постели и выглянула в коридор.
— Тебе не кажется, что мы должны вернуть эти деньги ее отцу? — с сомнением в голосе обратилась она к Стасе.
— Честно? Нет. Мы его только обидим. Уж поверьте, — и девочка решительно сунула конверт под подушку.
Поболтав еще немного, учительница и Стася расстались. В палате снова не было никого кроме Крыса. За оконным стеклом солнце не спеша двигалось к закату. В его багровом свете танцевали едва заметные снежинки. На Тихореченск надвигалась зима.
После ухода Алисы Сергеевны прошло минут десять не больше, когда кто-то несмело поскреб в дверь. Показалось? Но звук повторился.
— Открыто. Входите.
— Мозно? — на пороге застыла Гульнара, испуганно прижимая к груди что-то завернутое в кусок простыни, — Я подумала тебя навестить. Нициво?
Стася обнаружила, что впервые слышит голос девочки. Оказывается, она говорит с сильным акцентом. Тяжело ей, наверное, было первые дни в русском интернате. Вот и прибилась к Вилке с Дашкой.
— Очень даже хорошо, что ты пришла. Садись.
Гульнара осторожно опустилась на краешек кровати. Помолчала, уставившись в пол своими раскосыми глазами. Стася не торопила ее, чувствуя, как недавний враг собирается сделать что-то очень важное.
— Вот, — наконец-то подала голос Гульнара, протягивая сверток, — Я испортила твою весь. Она была тебе дорога. Я сделала другую.
Стася, не отрывая взгляда от Нары, развернула подарок.
Она не сразу поняла, что принесла ей девочка. Потом на глаза попался знакомый брелок, родная застежка и матерчатая аппликация с маленькой феей. Стася держала в руках желтый рюкзачок. Ее рюкзачок. Или не ее? Тот, подаренный бабушкой, был сделан из блестящей клеенки, а этот — из пушистого вельвета. Еще у него появилась пара удобных карманчиков и шикарная атласная подкладка.
— Я сама его сила, — шепнула Нара, — Для тебя. Не сердись, ладно?
— Спасибо, Нарчка! — воскликнула Стася и в порыве чувств обняла одноклассницу. Та вздрогнула и резко отпрянула. На смуглой коже проступил темный румянец. Стася ощутила поток смущения, страха и радости, идущие от несчастной Гульнары. «Вот он, бедный ребенок, которому нужна моя помощь, — вдруг подумала Стася, — Бабушка была бы довольна».
— Ты здорово шьешь! — похвалила Стася, — Знаешь, это был обычный рюкзак с рынка. Мне его бабушка случайно купила, когда мы в Питер ездили, чтобы было в чем сувениры носить. А теперь — это настоящий эксклюзив. Спасибо. У меня тоже есть для тебя подарок.
Стася повернулась к стене, на которой висели рисунки персонажей аниме. Среди них выделялась одна героиня с азиатской внешностью, которая ловко швыряла молнии в оскалившего пасть дракона. Она чем-то напоминала Гульнару, заворожено разглядывавшую работу юной сыщицы.
— Вот. Это ты, — Стася сняла со стены рисунок и протянула его девочке, — Возьми.
— Спасибо. Она правда похоза на меня?
— Конечно! Вылитая ты.
Гульнара снова покраснела, робко улыбнулась, прижала к груди рисунок и тихо выскочила из палаты. В дверях она столкнулась с близнецами. Остановилась, протиснулась бочком, стараясь никого не задеть, и исчезла в темноте коридора.
— Чего это она тут делала? — недовольно спросил Гарик. Его рука все еще была забинтована. Да и цвет лица наводил на мысли об Освенциме. Рядом с пышущим здоровьем Вадиком, Гарик казался бледным отражением своего брата в оконном стекле. Зато на шеях обоих Соболевых болталось по стрелянной гильзе на шнурке, как свидетельство чудесного спасения близнеца.
— Она мне подарок принесла. Смотрите.
Братья уставились на рюкзак. Переглянулись.
— Чудеса. Вилкин зоопарк начал очеловечиваться! — хмыкнул Гарик, — Может, рыбья слепота так на них подействовала?
Стася укоризненно посмотрела на него и пересказала последние события, произошедшие в интернате. Достала из-под подушки конверт, полученный из рук дочки Пегасовой.
— У нас тоже такой есть, — сообщил Вадик, — Кажется, ее папа не любит оставаться в долгу. Вообще-то мы пришли с тобой очень серьезно поговорить, — Братья сели на кровать рядом с подругой: Гарик — справа, Вадик — слева, — Это важно.
— Ты должна сделать выбор! — торжественно заявил Гарик, — Решить, кто из нас будет твоим парнем, а кто — просто другом.
— Мы сначала хотели сами, между собой разобраться, но потом поняли, что так не честно получится. Это ты должна сказать…
Стася почувствовала, как ее губы расползаются в улыбке. Она сделала над собой усилие — нет, смеяться сейчас нельзя. Ребята ей этого не простят. Что же им ответить? Они ей оба ужасно нравятся, ну, как друзья или братья… Вадик, конечно, злился на нее из-за близнеца, Стася прекрасно знала об этом, но теперь все позади. После стольких испытаний она чувствовала их своей семьей. Семьей? А это мысль!
