свихнулся – фотографироваться?!» – заорал он на коротышку. И оба быстро смылись вместе с камерой и фотографией.
– Ты можешь описать их поподробнее? – спросил Энциклопедия.
– У коротышки – рыжие волосы, а левая рука была перевязана, – ответил Дастин. – Высокий мужчина был лысым и с тёмными усами.
Энциклопедия присвистнул.
– Описание подходит двум мужчинам, которые вчера ограбили ювелирный магазин Полка, за исключением того, что на головах у них были женские чулки.
– Держу пари, коротышке приказали оставить украденные драгоценности в доме на Хайленд-авеню, – подхватила Салли. – Пойдём туда и понаблюдаем.
Энциклопедия согласился. Дастин оставил «президента» в пункте первой помощи, и все трое отправились на автобусе номер три на Хайленд-авеню.
Когда они остановились, лицо Салли было мрачным, как туча.
– Я забыла, что Хайленд-авеню – целых двадцать кварталов. Мы не сможем наблюдать за каждым домом.
Энциклопедия не ответил ни слова. Он продолжал идти. Через пять кварталов он тихо заметил:
– Вот этот дом – серый справа.
– Откуда ты знаешь, что это он? – прошептала Салли. Не успел Энциклопедия ответить, как синяя машина подъехала к дому и остановилась. Из неё вышел невысокий мужчина с перевязанной левой рукой. Он нёс портфель.
– Один из них! – ахнул Дастин.
– Украденные драгоценности могут быть в портфеле, – пробормотал Энциклопедия. – Пора звонить в полицию.
Он позвонил из телефона-автомата на Куинси-роуд. Вернувшись к изгороди, он увидел, что невысокий мужчина вышел из дома.
Уже без портфеля. Коротышка остановился и уставился на изгородь.
– Он заметил нас! – Дастин вскрикнул. – Спасайся, кто может!
Но спасаться уже не было никакой необходимости. Перед серым домом остановилась патрульная машина. Коротышка бросился бежать, но его быстро схватили.
Через два часа полиция полностью раскрыла дело.
Серый дом принадлежал Болдуину Ван Карсону III, банкиру, и по совместительству – укрывателю краденого. Драгоценности из магазина нашли в портфеле, лежавшем в его спальне. Испуганный коротышка согласился быть свидетелем; его сообщника, высокого мужчину, арестовали в мотеле на Оушен Драйв. Дастину вернули камеру отца.
В полицейском участке шеф Браун поздравил Энциклопедию:
– Как ты узнал, за каким домом следует наблюдать? – спросил он.
– Я тоже хотела бы знать, Энциклопедия, – заявила Салли. – В этой горячке ты ни слова мне не сказал!
ОТКУДА ЭНЦИКЛОПЕДИЯ УЗНАЛ, В КАКОМ ДОМЕ СЛЕДУЕТ ИСКАТЬ?
Пабло Пизарро был величайшим мальчиком-художником Айдавилла.
В апреле пятиклассник получил первый приз в День талантов. Его победившая статуя под названием «Удары на бревне» была вырезана из трёх картофелин.
– Это побуждает зрителя поглощать искусство, – объяснял своим друзьям Пабло.
Честно говоря, Энциклопедия считал, что «Удары на бревне» – просто маленькая картошка. Однако не смел так высказываться перед Салли. Она трепетала всякий раз, когда проходила рядом с Пабло.
– Если Пабло выиграет приз на сегодняшнем фестивале современного искусства, птица счастья окажется в его руках, – размечталась Салли.
Энциклопедия оставался невозмутимым.
– Верно, – согласился он. – Любители искусства, ещё не родившиеся, будут восхвалять его имя.
Фестиваль современного искусства проходил в физкультурном зале средней школы. Как только детективы вошли, сразу же увидели Пабло.
Молодой художник был одет соответственно своей профессии. Он был в берете, коричневом халате и огромном гибком галстуке-бабочке.
«Как будто в подарочной упаковке», – подумал Энциклопедия.
– Что ты покажешь, Пабло? – спросила Салли.
– Ничего, – ответил Пабло. – Никто из детей не стал бы выставлять свою картину или скульптуру против меня. Так что в этом году соревнование среди детей отменено.
– О, это несправедливо, – огорчилась Салли.
– Я участвовал в конкурсе скоростной живописи, – продолжал Пабло. – Он открыт для любого художника-любителя штата. То, как быстро вы рисуете, имеет значение больше, чем то, как хорошо вы рисуете.
Он отвёл детективов в угол спортзала. Группа любителей современного искусства смотрела на белый холст на мольберте.
– Какое воплощение! Превосходно! – захлёбывалась женщина. – Дух захватывает!
– Холст белый, потому что там ещё ничего не нарисовано, – с отвращением прошептал Пабло.
Человек со значком судьи отодвинул зрителей назад.
– Наш первый скоростной художник, – объявил он, – Джон Хелмсли, морской капитан.
– Здесь и готов! – ответил бородач и подошёл к холсту. В одной руке он нёс доску с красками в ячейках. В другой – держал нож с квадратным наконечником.
Судья посмотрел на секундомер.
– На старт, внимание, марш!
Джон Хелмсли принялся яростно стучать по холсту ножом, окуная его в краску.
– Кисти не нужны, – бросил он, не отрываясь от работы. – Их слишком долго чистить.
Нож летал туда и сюда… удар, удар, удар…. Вскоре судно, вода и небо стали видны – зрителям с творческим воображением.
– Корабль движется со скоростью всего четыре узла в час, – объяснил Джон Хелмсли. – Так что нам нужно изобразить небольшую пену, когда передняя часть рассекает воду, и то же самое сбоку. А вот шкипер у задней части проверяет по карте, куда идёт. Готово! Я назову это «Парусник в движении».
– Две минуты пятьдесят восемь секунд, – объявил судья.
– М-меньше трёх минут! – промямлил потрясённый Пабло. – Моё лучшее время для картины того же размера – четыре минуты и восемь секунд.
Энциклопедия был потрясён не меньше. «Парусник в движении», возможно, и являлся скоростным искусством, но это была наихудшая картина, которую он когда-либо видел.
– Эта новая картина явно не станет старым шедевром, – выдавил он.
– Может быть, он просто выложил краску на холст и назвал его так, как это выглядело, – предположила Салли.
– Нет, – ответил Пабло. – Участник обязан описать то, что рисует, во время процесса. И он не должен быть профессиональным художником. Таковы правила.
– Джон Хелмсли явно не лгал о себе, – заявила Салли. – Он вовсе не говорил, что он художник.
С Энциклопедии было достаточно.
– Когда твоя очередь, Пабло? – спросил он.
– В конкурсе скоростной живописи участвуют двенадцать художников, – ответил Пабло. – Я – единственный мальчик, и поэтому рисую в последнюю очередь.
– Я вернусь через час, – смело выпалил Энциклопедия. Его глаза болели от того, как «Парусник в движении» обретал форму. Шатаясь, он двинулся прочь в поисках облегчения.
Но в спортзале не нашлось облегчения
