Глава 23
Маникюр за три доллара оказался необыкновенно удачным. Прическа тоже. За обедом троица восхищенно рассматривала мать. Против такого великолепия вряд ли устоять Биллу Смиту.
— Эстелла, видимо, очень постаралась на этот раз, — отвечала мать на комплименты детей. — Никогда еще она не обрабатывала мои ногти с таким усердием. Вам нравится этот цвет? — Мариан продемонстрировала руки. — Он не такой, как всегда. Меня уговорила Эстелла.
Эйприл и Дина с воодушевлением поддакивали ей. Цвет ногтей пришелся им по вкусу. Недаром Эйприл сама выбрала у Эстеллы этот прелестный светло-розовый оттенок.
— Я подумала, — продолжала мать, — что уж если я устроила себе каникулы, то не сходить ли нам всем завтра вечером пообедать в ресторан, а потом в театр…
Девочки переглянулись. В глазах у Дины читался немой вопрос, не стоит ли немедленно уведомить мать о том, что завтра на обед приглашен Билл Смит? Когда же Эйприл отрицательно качнула головой, Дина взглядом попросила: «Так сделай же что-нибудь!»
— Это было бы замечательно, — улыбнулась матери Эйприл. — Но ты всегда так занята, мамуся! Гораздо приятнее провести вечер с тобой дома. Вчетвером. Если честно, это доставит мне больше удовольствия, чем ресторан и театр.
— Мне тоже, — горячо поддержала Дина..
— Правда! Правда, мамуся! — подал свой голос Арчи.
— Вы говорите искренне? — усомнилась Мариан. Все трое согласно кивнули. — Что за чудо-дети! Хорошо, останемся дома. По такому торжественному поводу я приготовлю превосходный обед. Что вы хотите? Может быть, жаркое?
— Мне больше всего хотелось бы съесть такой старомодный мясной рулет с густым соусом.
— А после — лимонный крем с целой кучей безе, — дополнила Дина.
— И бисквит, — попросил Арчи.
— Что за дети! — вздыхала Мариан. — Предлагаю им обед в лучшем ресторане и билеты на любой спектакль в городе, а они хотят посидеть дома, играя в лото. Предлагаю им жаркое, а эти глупышки предпочитают мясной рулет.
Дина захихикала, но Эйприл попыталась объяснить.
— Это потому, что мы не разбираемся в том, что по-настоящему хорошо.
— И еще потому, что… — выскочил Арчи, но, получив под столом толчок от Эйприл, проглотил конец фразы: «…мы знаем, что любит Билл Смит».
— Что ты хотел сказать, сынок? — поинтересовалась мать.
— Что мы тебя любим! — объявил Арчи, бросая победный взгляд на сестру.
— Сегодня я вымою посуду после обеда, — предложила Мариан.
— Нет, нет! Можно испортить маникюр, — решительно воспротивилась Эйприл. — Мамуся усядется на диване в гостиной, словно великосветская дама, и почитает книжку о детской психологии.
— Самое главное все-таки, чтобы ты могла нас правильно воспитать, — добавила Дина.
— Правильно! — крикнул Арчи. — Знаете что? Мамуся, знаешь что?
Эйприл пыталась усмирить его взглядом, но Арчи не смотрел в ее сторону и даже отодвинулся от стола, чтобы его не лягнули ногой. Тогда, поднявшись из-за стола, Эйприл стала собирать столовые приборы.
— Знаешь, мамуся, что сказал о тебе Билл Смит?
— Не знаю. А что именно? — Мариан проявила неподдельный интерес к мнению Билла Смита.
Однако Эйприл была уже за спиной у Арчи. Предостерегающе ткнув его пальцем в спину, она быстро ответила за него:
— Билл Смит сказал, что ты необыкновенная, очень красивая женщина. Мы и без него об этом знали. Арчи, собери тарелки!
— И не подумаю, — отказался обиженный Арчи и попытался удрать.
Но Эйприл схватила его за волосы свободной рукой. Арчи пощекотал ее под ребрами, и она выпустила из рук загремевшие по полу ножи, вилки и ложки. Дина, обежав вокруг стола, чтобы разнять борющихся, споткнулась о вытянутую ногу брата и рухнула на пол, увлекая за собой брата и сестру. Теперь уже под столом возилась вся троица.
— Это позор — бить маленького! — голосил Арчи.
— Арчи, негодник! Моя прическа! — визжала Эйприл.
— Дети! — взывала к их благоразумию мать.
Дина обхватила Арчи за плечи, а мать, пытаясь дотянуться до Эйприл, поскользнулась на коврике и неожиданно уселась на пол. В этот момент раздался звонок у входных дверей.
Наступила, мертвая тишина. Застигнутая врасплох четверка обменивалась растерянными взглядами. Вечер был теплый, и на время обеда входная дверь оставалась незапертой. На пороге стоял Билл Смит, за плечами которого виднелись еще двое мужчин.
— Надеюсь, мы не помешали, — произнес лейтенант.
Первой опомнилась Дина.
— Ничуть, — вежливо ответила она и, вскочив на ноги, помогла подняться матери и пригладить ей волосы.
— Обычно после обеда мы все вместе занимаемся гимнастикой, — с невозмутимым видом пояснила Эйприл. — Это очень помогает пищеварению.
— Пожалуйста, войдите и выпейте кофе, — пригласила Дина. — Арчи, принеси поднос… — Она ущипнула брата, который быстро выбежал из комнаты.
Один из гостей, сопровождавших Билла, оказался тем самым молчаливым человеком в сером костюме, который накануне вечером разговаривал с Эйприл. Второго никто из Кэрстейрсов не знал. Хотя… Хотя в чертах его лица было что-то удивительно знакомое.
— Я хотел сообщить, что необыкновенно ловкая девушка, ваша дочь Дина, выследила шпиона. — Билл Смит улыбался, как улыбались и оба его спутника.
Сдержав возглас удивления, Мариан смотрела на них широко открытыми глазами.
— Но ведь это не шпион! Это же Пат Донован! Пат! — Она бросилась к незнакомцу с распростертыми объятиями.
— Мариан! — вскричал незнакомец с улыбчивыми карими глазами, забирая ее руки в свои. — Какая же из тебя вышла растеряха! Чтобы не узнавать меня столько времени!
Билл Смит прервал процедуру встречи старых знакомых, чтобы представить хозяйке дома человека в сером костюме, представителя ФБР. Ошеломленная Мариан удивленно поглядывала то на одного, то на другого из своих гостей.
— Мамуся, это шпион! Дина разоблачила его. — Эйприл говорила вполне серьезно.
— Чепуха! — неуверенно возражала мать.
— Совсем не чепуха! — заверяла Дина. — Только он сказал мне, что на самом деле его зовут Питер Десмонд, а я ему поверила. Но потом поняла, что это невозможно, так как припомнила, что тот день был туманный и холодный, почему мы тогда и услышали выстрелы.
— Он рисует воду, — пропищал Арчи, устанавливая на столе поднос с кофейным сервизом.
— А если он не Питер Десмонд, — вмешалась разгорячившаяся Эйприл, — то как его зовут? Арман фон Хёне!
— То, что говорят дети, не так уж глупо, как кажется, — признал, улыбаясь, мужчина в сером костюме.
— Зато я чувствую себя совершенно глупо, — вздохнула Мариан, машинально разливая кофе по чашкам. — Может быть, кто-нибудь объяснит мне, что все это значит? Не могу поверить, что Пат Донован ввел меня в заблуждение фальшивыми усами!
— Не фальшивыми! — обиженно возразил Пат Донован. — Я отрастил настоящие!
У Дины все смешалось в голове. Она уже поняла, что обманулась, и в душе у нее закипала злость. Она молча слушала разговоры, наблюдая за происходящим. Дину нелегко было рассердить, и злилась она нечасто, но зато злость ее была неистовой.
— Итак, вы знаете этого человека? — спросил представитель ФБР.
— Разумеется. На протяжении многих лет он работал в редакции одной чикагской газеты одновременно со мной. Был шафером на моей свадьбе. Потом я встречала его в Париже, Мадриде, Берлине и Шанхае. В последние годы мы не виделись, но я не колеблясь узнала бы его везде и всегда…
— Если бы он не отрастил усы, — дополнил Пат Донован.
— Мог бы открыться мне, а не принуждать себя говорить на французском и дискутировать об этих ужасных малярах-богомазах.
— Не столь ужасных, как твой французский, — огрызнулся в шутку Донован.
Но тут сдерживаемый Диной гнев вырвался наконец наружу и, вскочив с места, она набросилась на Донована:
— Моя мать очень хорошо говорит по-французски, а вы, мистер Донован, или Десмонд, или Дегранж, или фон Хёне, или как вас там еще, вы, сэр, лжец!
— Дина! — вскричала Мариан.
— Ой-ей, Дина, — вмешался Арчи. — Знаешь что? Знаешь что?
— Молчи! — гневно осадила его Дина и продолжала, бросая в сторону Донована испепеляющие взгляды: — Сначала, сэр, вы обманули меня, а потом критикуете французский язык моей матери.
— Знаешь что? — пищал Арчи. — Дина, послушай, он не мог называться Питером Десмондом. Питер Десмонд — это такой парень из комиксов в моем журнале! Говорит на сорока языках и все время кем-то переодевается!
Дину внезапно осенило.
— Да-да, я ведь тоже читаю журнальчик. — В голосе ее зазвучали ледяные нотки. Теперь она злилась и на себя за то, что попалась в такую примитивную ловушку.
— Дина, — примиряюще произнес Донован. — Я все тебе объясню…
Весьма своевременно ей припомнилась реплика вычитанная в какой-то из материнских книжек. Гордо выпрямившись, Дина заявила:
