- Борь, там не так всё опасно. Я уже звонила их доктору, спрашивала. Операцию можно не делать… Сказал, что нужно беречь ребёнка. С такими вещами доживают до старости…
- Оль, что ж ты молчала?
- А что, это разве что-то изменит? – мама говорила так тихо, что сложно было разобрать слова, - тебя изменит? Твоё решение?
- Многое изменит…
- Да ну, Боря… Разве тебя может что-то изменить?
Молчание… Пол такой холодный почему-то. Тошка осторожно переступил ногами.
- Ну, раз так - буду мотаться. Как раньше… Но знаешь, мне иногда так страшно за вас! Оль, я ночами не сплю, мысли всякие разные. Я даже молюсь… И так по мальчишкам скучаю… Оль, ты не представляешь, как бы мне хотелось быть с вами!
Мама молчала. А Тошка никогда не слышал такой тоски в голосе папы… Да уж… Нелегко ему…
- Борь, если хотелось бы – можно было что-нибудь придумать, разве нет?
- Вот я и думаю… Если я буду работать здесь - мы так долго не протянем… И Тошке в институт нужно будет поступать…
Какой институт?.. Это ведь через четыре года ещё! Целая вечность…
- Оль, я завтра попробую спросить у Антона, что он думает… Да не волнуйся ты! Я просто спрошу, я же не настаиваю…
- Как хочешь… Я днём пойду за билетами. Мальчишки очень соскучились по своему другу. Ты не передумал ехать?
- Нет. Я хочу увидеть Валеру… Может он чего посоветует… В следующее воскресение у меня самолёт. Вас провожу и поеду…
- Боря… Ты ведь знаешь, что я тоже очень скучаю…
- Оля, Оля… Помнишь, как девчонкой ты не хотела расставаться даже на день? Ты почему-то очень грустила тогда…
- Боря, я помню. Только, пожалуйста, давай не будем повторять прошлого?! Вспомни, к чему нас это чуть не привело…
- Оль… Да кто же спорит... Главное, что все живы и здоровы…
Почти все.
- Почти, - откликнулась мама, - а вспомни, как ты в прошлом году сам смеялся, что искали одного, а нашли двоих…
- Двоих оболтусов.
- Без которых мы не можем жить… Борь… Тебя нельзя надолго оставлять надолго, а то у тебя там всякие мысли заводятся…
- А как не оставлять-то?
Тошка уже не мог стоять, и тихо пошёл обратно. Предательски скрипнула половица под линолеумом. Ну и пусть… Он, кажется, хотел пить? В сумке же оставалась бутылка воды, что ж его понесло на эту кухню?
В его уютной комнатке царили сон и спокойствие. Малыш тихонько дышал, сложив свои ладони под щечки. Одеяло валялось на полу. Тошка аккуратно поднял его, накрыл братишку. Забрался к себе наверх и улегся на живот. Задумчиво уставился в тёмное окно. Сейчас только тополь разделял его тревогу… Обиду… Страх за Славку… Вину… Тоску по отцу и той счастливой жизни, которая так далека от него и бывает так редко… Горечь расставания... И сквозь этот комок - несмелая радость ощущения дома… И его, этого дома, может не быть?
Тошка любил свой дом. Свою маленькую квартирку. И тихий зелёный дворик, и школу, которая порой надоедала уроками и ранними подъемами тёмной зимой, но она была тоже неотрывной частью его, Тошкиной жизни. Такая цепочка из прочных звеньев: дом, Славка, родители, школа, его, Тошкин, городок… Ни одно не вырвешь! При чём тут другая страна? Зачем?!
Папа сказал, что там спокойнее. Может быть и так - Тошка там не был. Но он любил свою страну: пусть тревожную и нескладную, но его! И Шуркину… И тех ребят, которые помогали ему… Он тоже немного узнал прошлым летом о том, какая она... Когда вместе со Славкой добирался домой… «Загадили…». И что с того?…Она разная, да, его Родина, но она же - своя…
Тошка думал, что ничего не изменится уже, а ведь вот… Получается - может? Или всё же – нет?.. Неужели не бывает такого – чтобы всем было хорошо? И чтоб не уезжать никуда… А Славка, как же сделать его здоровым?
Тошка не знал… Тополь молчал… Тишина звала спать. Мысли вертелись, как неугомонные снежинки за окном. Наверное, это знает только Бог… Он ведь сейчас тоже не спит…
Глава 5
«Не поеду»
Тошка, забравшись с ногами в кресло, читал «Гарри Поттера». Не любил он сказки, но сейчас книжка поглотила его настолько, что он не мог оторваться. Чем-то близки были ему герои – такие же мальчишки, как и он сам, и их проблемы, которые можно решить с помощью волшебной палочки… Хотя, кажется, далеко не все…
Славка отправился с мамой за билетами. Папа спал, устав от дороги и ночных посиделок. А были ли они, посиделки? Сейчас Тошке казалось, что ночной разговор про переезд, про Славку - приснился… Но тянущее тоскливое чувство, с которым он проснулся сегодня утром было уж очень реальным…
И всё-таки каникулы – хорошая вещь! Немного, а уже повышают настроение. А предстоящая поездка – отвлекает от грустных мыслей. Можно будет поговорить с Шуриком о своих переживаниях… Если это, конечно, не сон.
Почему-то захотелось вдруг горячего какао с круассанами. Странно, вроде он пообедал недавно… Тошка отложил книжку и пошёл на кухню. Заглянул в шкафчик. Какао он не нашёл, круассанов, конечно же, тоже. Зато отыскал ванильные сухарики и шоколадку. Ну и ладно, сухарики с чаем – тоже неплохо…
Славка любил грызть их так и запивать чаем, а Тошка – обязательно макать в него. Тогда они становятся мягкими и тают во рту. Жалко, что чай тогда быстро заканчивается… А французы макают круассаны в кофе. Или в какао… Кажется странным, но это вкусно, он не понимал сначала, пока сам не попробовал. И какао почему-то кончается тогда, наоборот, медленнее.
Он встал, сделал себе ещё одну чашку, задумчиво опустил туда очередной сухарик…Скрипнула дверь.
- Антон, - негромко позвал его папа. Непонятным таким голосом.
Тошка не обернулся.
- Антон…
Не получилось у него обернуться. И ответить - тоже. Колючий комок осел в горле и не давал говорить. Сухарик размяк в чае. Антон почувствовал, как тёплые ладони отца легли ему на плечи. И тогда он сказал:
- Я. Никуда. Не. Поеду.
Почувствовал, как закаменели ладони. И сам замер. Потому что по затвердевшему пространству их мира пошла слабая трещинка. Как по тонкому льду, если на него наступить краем ботинка…
Папа убрал руки с его плеч. Придвинул стул, сел напротив него. Антон поднял глаза. И испугался. Потому что в синих глазах отца увидел своё отражение.
Ну, не его конечно отражение… В смысле, не внешность. В них он увидел чувства… Вину. Тоску. Тревогу. И обиду… Всё как у него, только наоборот… Зеркало.
Папа молчал. Как в его молчании могли умещаться настойчивость и нерешительность? Или это уже Тошке показалось? Он ждал, пока отец заговорит первым. Чтобы понять, что же он хочет. И что для него важнее…
- Выходит, ты вчера слышал наш разговор? - в упор спросил отец.
Антон кивнул, не отводя взгляда. В глазах папы вспыхнули сердитые огоньки, но он ничего не сказал. Спросил:
- Ты понял, о чём мы говорили?
- Я не дурак.
- Я знаю… Антон, я хотел спросить у тебя. Посоветоваться. Я думаю, что нам там будет лучше. Потому что там обстановка в стране спокойнее, потому что там мы будем вместе, потому что там мы с мамой сможем обеспечивать вашу жизнь и будущее…
- Чье – наше? Ты же не хочешь брать Славку!
- Как не хочу? – удивился отец, - хочу…
- Но не можешь?
Папа покачал головой.
- Но эта проблема решаема. Нужно узнать, где его родители. Если мы их не найдём – думать о том, как усыновить его.
- А если найдём?!
Папа отвёл глаза.
- Я никуда не поеду!
- Антон…
- А Шурку ты тоже с собой возьмешь? И этот кусок земли с нашим домом?
- Ну, допустим, дом там будет и побольше…
- А мне не надо побольше!
- Мы сможем ездить в экспедиции.
Тошка покачал головой.
- На море… И сюда будем приезжать.
Тошка молчал.
- Ты найдешь себе новых друзей…
Этого он уже вынести не мог.
- Пап… А может ты найдёшь себе нового сына? – и замолк. Потому что папины глаза вспыхнули такой горечью, какой он ещё не видел. Он видел их разными: и счастливыми, и грустными, и тоскливыми, и даже такими, будто он увидел чудо… Но такими, как сейчас – никогда. Казалось, будто это целый океан печали…
- Пап…
Отец поднялся. Аккуратно задвинул стул. Вздохнул, глядя в окно: там плакало небо. Вчерашний снег растаял.
- Прости, сын. Я, наверное, и вправду - слишком много думаю о себе. Или о тебе… - сказал он негромко и вышел из кухни.
Тошка сжался в комок. Захотелось заплакать. «Господи… Ну и что теперь делать?». Хотелось кинуться за отцом, обнять его… Но вместо этого он, почему-то, упрямо повторил:
- Не поеду!
Хлопнула входная дверь – послышались весёлые голоса. Через минуту довольный, с мокрыми сосульками отросшей чёлки и порозовевшими щечками Славка уже был на кухне и смотрел на Тошкины сухарики.
- Антон, а мы билеты купили! На завтра!.. А ты чего, такой, Антон, – осёкся он.
Тошка встряхнулся, прижал к себе Славку.
- Ничего… Братишка…
***
- Мам!
- Чего?
- Мам, сделай пирожков!
Мама, растрепанная и в пушистом халатике оказалась на пороге. Пригладила мокрые волосы.
