— Приходи еще, я тебе кое-что поинтереснее покажу. Мы с тобой отправимся в хакерское путешествие по Интернету.
— А когда? — Федя наконец справился с «молнией».
— Да в любой день после уроков, — великодушно предложил Артем, но тут же спохватился: — Кроме пятницы. Пятница у меня на этой неделе забита. Да и следующая тоже.
Еще раз пожав Артему руку, Федя выскочил на лестничную площадку, а потом и на улицу.
Уже почти совсем стемнело, но не настолько, чтобы не разобрать, что никакого «Мерседеса» — ни черного, ни белого, ни шестисотого, ни еще какого-либо — около дома не было и в помине.
«Стало быть, Оля живет не здесь, — сделал вывод Федя. Но тут же усомнился: — А что, если машину просто в гараж поставили?» Однако узнать, где живет Оля, можно было гораздо проще, стоило только спросить Артема, и Федя подосадовал на себя, что этого не сделал. Вот всегда он так: обо всем расспросит, а самое главное упустит. Теперь придется ждать удобного случая. Да только все-таки не это главное. Главное — уж очень удивил Федю весь разговор между Артемом и Олей, которому он невольно оказался свидетелем.
Шагая по середине освещенного фонарями Осеннего бульвара, Федя пытался разобраться в услышанном и увиденном за день.
Удивительный все-таки выдался день, удивительный. Таких богатых событиями дней на его долю пока выпадало немного. С утра он повстречался с феей, и оказалось, что фея учится в его новой школе, даже в этом же классе. Потом был Олин обморок… Надо же, из-за какой ерунды! Братья Карамазовы! Мало ли что на партах пишут. Он и сам порой этим баловался. Правда, писал обычно другое, например, «Ф.М.Ч.» — свои инициалы — или название любимой рок-группы. Однажды он, правда, записал на парте стишок собственного сочинения и еще пару раз — самое известное неприличное слово, но это было в кабинете географии его прошлой школы, тот географ его на дух не переносил, и Федя отвечал полной взаимностью.
И все-таки в надписи, которая так напугала Олю, не было ничего ужасного. Тем более что роман Фединого тезки под таким названием хоть в школе и не проходят, но все о нем знают, и фильм такой есть. Чего же она испугалась? Чем больше Федя размышлял, тем подозрительнее ему все это казалось. Он никак не мог подыскать в уме более точного слова, подходящего к сложившейся ситуации. «Подозрительная ситуация» — глупо, конечно, по-виннипушьи как-то, но правильно.
Потом Федя еще познакомился с Артемом, даже в гостях у него побывал. Оказывается, его отец просто у Олиного в фирме работает. Вот они и знакомы, а Федя-то решил было, что у Артема с Олей нечто большее, чем обыкновенное знакомство. Но и здесь не обошлось без загадок. Оля обвиняла Артема, что тот дал кому-то адрес ее электронной почты, И допытывалась, от кого к ней пришла по E-mail какая-то информация. Знать бы, какая. Артем поминал рекламу каких-то там апельсинов, марокканских, что ли?
«А зачем мне, собственно, все это знать? — неожиданно сам себя спросил Федя. — Как зачем? Потому что я влюбился», — честно признался он тут же себе и почувствовал, как жарко вдруг стало в груди, будто он залпом выпил целый стакан горячего чая, и сердце сдавило так, что опять стало трудно дышать. Даже голова закружилась. Федя остановился. Фу ты, не хватало еще, чтобы он грохнулся здесь, как Оля, без чувств, прямо посреди Осеннего бульвара.
Да, это правда… И он теперь хочет все знать об этой девочке, а если что-нибудь ей угрожает, если она чего-то боится, он хочет помочь ей, и если надо, то защитить. Вот если бы…
…На следующее утро Федя оказался в том самом весеннем лесу, с которого все началось. Встал пораньше, вышел пораньше, сел на тот же шестьсот двадцать шестой автобус и слез на той же остановке, что и вчера. Все было очень похоже. Даже высокого парня с белым бультерьером он снова тут встретил. Только мужика в сером плаще не было, наверное, на сей раз тот не опоздал, уже уехал.
Как и вчера, Федя пошел по лесной тропинке, бегущей над оврагом. Вот и место, где он увидал первый раз Олю. А вот и она.
Но что это?! Теперь уже все не так, как вчера… Оля бежит! Глаза ее расширены от ужаса, волосы растрепаны, руки крепко стиснули у груди лохматого любимца — пекинеса. А сзади мужик-охранник отбивается сразу от двоих незнакомцев в масках. Вот он упал, сраженный мощным ударом ноги в голову. Упал и больше не поднялся. Оба злоумышленника бросились вслед за Олей.
До Феди никому не было дела. Оля, будто не видя ничего, пролетела мимо и, не разбирая дороги, ринулась вниз по крутому склону оврага. Она поскользнулась! Упала! И собачка с визгом покатилась в сторону и вниз, опережая хозяйку.
А те двое уже подбегали, шумно дыша и раскидывая в стороны ребристыми подошвами военных ботинок весеннюю грязь и листву.
— Оля, беги! — выкрикнул Федя и бросился первому под ноги. С грязным ругательством тот растянулся во весь рост. Но второй, перескочив через лежащего Федю и своего напарника, уже бежал, не сбавляя хода, по склону.
Оля еще ползала на четвереньках внизу, пытаясь поймать своего четвероногого друга.
— Беги, дура! Беги! — отчаянно закричал Федя, вскочил, подхватил огромную тяжелую дубину, валявшуюся у самой тропы, и с размаху треснул этим оружием преследователя по макушке. Очень удачно получилось, потому что негодяй стоял уже наполовину в овраге, и голова его находилась ниже уровня Фединых плеч. Дубина с хрустом переломилась. Мужик застонал, схватился обеими руками за голову, будто удерживая половинки черепа, чтобы они не распались ему на плечи, крутанулся на месте и рухнул вниз без сознания.
В тот же миг, получив страшный удар, Федя отлетел в сторону. Это поднялся на ноги тот, которого Федя уложил первым.
— Убью, сопляк, — кратко пообещал он мальчику и помчался к оврагу с намерением продолжить погоню.
Из последних сил, захлебываясь кровью из разбитой губы и прикушенного языка, Федя сделал бросок и вцепился врагу в ногу чуть выше щиколотки. Краем глаза он успел заметить, что Олин охранник очнулся и, приподнявшись на локте, вытащил из нагрудной кобуры пистолет. — Стреляйте! — закричал Федя…
— Ты чё, дурак, совсем ничего не видишь и не слышишь? — С диким тормозным визгом в метре от Феди стали как вкопанные «Жигули». Из кабины выскочил водитель, — Ты чё, козел, ослеп и оглох, что ли?! — Разгневанный шофер продолжил свою тираду в совсем уж непечатных выражениях. — Если у тебя крыша поехала, дома с мамой сидеть надо! Я из-за тебя, дурака, садиться в тюрьму не желаю!
— Извините, — робко пробормотал Федя, чувствуя, как краска заливает ему лицо. Хорошо еще, что уже темно, никто этого не увидит.
— Извини-и-те, — передразнил шофер, — По сторонам смотреть надо, когда дорогу переходишь, олух царя небесного! Скажи спасибо, что я по весне резину наварил. Лежал бы тысейчас тут…
С этими словами шофер зло хлопнул дверцей, выровнял машину на шоссе и уехал.
«Как я только не заметил, что уже перехожу улицу? — клял себя Федя. — Нельзя быть таким разиней».
Отец не ругался. Мама тоже, только намекнула, что в следующий раз в записке надо указать еще и номер телефона, по которому Федю можно найти. Но вид у обоих родителей был довольно встревоженный.
— Уроки-то сделал? — поинтересовался отец.
— Сейчас сделаю. Мало задали, — как можно беззаботнее соврал Федя.
— Понятно, — вздохнул отец, — Иди сначала поужинай, мать уже два раза подогревала.
Стараясь загладить провинность, Федя проглотил ужин в одну минуту и сразу отправился в свою комнату готовить домашнее задание. Устные он, конечно, не учил, для этого перемены есть, а у него память феноменальная, достаточно прочесть только один раз — и готово. Папа называл это Федино свойство «детской гениальностью». Математику Федя отщелкал в два счета. И с упражнением по русскому быстро справился, как уж там получилось — пусть учительница разбирается.
— Что, уже все? — удивился отец, когда Федя объявился в родительской комнате минут через сорок после того, как сел за уроки.
Федя кивнул.
— Ну, смотри, — только и заметил отец.
— Пап. — Федя пристроился рядом с ним на диване, с которого тот смотрел какие-то новости по телевизору.
— Ну?
— Пап, а у нас есть «Братья Карамазовы»? Отец удивленно обернулся и глянул на сына поверх очков.
— Есть, только тебе еще рановато будет. Испортишь себе представление о книге. Вы что, теперь это в школе проходите?
— Да нет, в программе у нас «Братьев Карамазовых» нет. Просто мне о них так интересно Артем рассказывал.
— Это твой новый приятель, к которому ты в гости ходил? — Отец явно заинтересовался, и голос у него потеплел: Федя знал, как затронуть в душе отца самые чувствительные струны.
— Ну да. Дай мне эту книжку, я тоже хочу почитать.
— Это не «книжка», а великолепный роман, очень серьезная вещь, в которой великий русский писатель собрал основную философскую суть всего своего обширного творчества.
