– Ну, если я выдержала такое, то теперь перетерплю все, что угодно, – тихонько пробормотала она, вглядываясь в темноту.
Последние полчаса были самыми сложными в ее жизни. Когда чьи-то руки, словно толстые змеи, вынырнули из вечерних сумерек и на лицо ей упал плотный, пахший застарелой пылью мешок, усидеть в коляске было почти невозможно. Инстинкты кричали: «Бей!» – вошедшие в плоть и кровь навыки требовали немедленного сопротивления. Тем более что беспечные похитители отчаянно испытывали Кисонькино терпение. Уверенные в полной беспомощности своей жертвы, они постоянно подставлялись. Кисонька ясно, как наяву, представила: надо опереться о ручки коляски, подтянуться – и удар ногами в корпус отключит первого гада. Потом рывок вверх, и врезать головой в подбородок типу, толкающему коляску. Кувырок вперед, один взгляд на лица похитителей – и можно звонить ментам, сообщать, что дело о похищениях детей раскрыто. А дальше?..
Мерзавцы, запугавшие до полусмерти четырех малышей и не пожалевшие парализованную девочку, попытаются все выдать за розыгрыш. В лучшем случае они сознаются в неудачной попытке похитить Эрику Саммерс. Не-ет, не этого добивалась сыщица! Уж лучше она потерпит, сосчитает все повороты и ступеньки, выяснит, где их логово, и возьмет их «на горячем»! Тогда эти нехорошие собачки женского пола не смогут отвертеться!
Глаза ее постепенно привыкли к темноте. Очертив квадрат, поднимались к потолку стены. Слабо доносился звук капающей воды… Кисонька запрокинула голову. Наверху мрак постепенно поредел, чернота сменилась серым пятном. Похоже, она в погребе или подвале. Пока все совпадает с Вадькиными сведениями. Кисонька встала с кресла. «Будем надеяться, что у похитителей нет аппаратуры слежения», – подумала сыщица. Она подтолкнула коляску к стене, поставила ее на тормоз, влезла на спинку и вытянула руки. Да, самой выбраться трудновато. Впрочем, если поставить коляску в угол, упереться руками в стены… Стоп, а как ее сюда доставили? Через верх опустили? Вместе с коляской? Даже если там лебедка, проделать такой фокус им вряд ли удалось бы. Значит… Значит, где-то должна быть дверь.
Через пять минут, ощупывая стены, Кисонька нашарила крохотную зазубрину. Она провела рукой вверх: так и есть, маленькая дверца. Но как плотно она подогнана! Ручки нет, похоже, изнутри ее открыть нельзя.
Увлекшись этими исследованиями, Кисонька едва не попалась. Донесшиеся сверху шорох и шаги заставили ее метнуться к коляске. Она поспешно плюхнулась на сиденье и прислушалась.
– Эрика… Эрика… Эрика… – тихий, словно неземной шепот легкой вуалью прошелестел во тьме подвала. – Теперь ты наша, Эрика, ты принадлежишь нам!..
Кисонька нервно передернула плечами. Глупая мистика: похитители насмотрелись триллеров и теперь пытаются нагнать на нее страху. Но все же что-то жуткое было в этом еле слышном замогильном голосе во мраке. И Кисонька почти не играла, когда дрожащим голоском пролепетала:
– Who are you? Зачем меня сюда привозить? Я не хотеть тут быть. Я хотеть back home, to my father[18]. Я есть американски гражданка. Я хотеть домой!
– Ты никогда не вернешься домой! – Голос грозно загремел: – Ты навсегда останешься здесь, во мраке!
– Отпустить меня! Отпустить! – закричала Кисонька, усилием воли преодолев подползающий к сердцу страх.
Ответом ей был дикий хохот. Хохотали двое, один звонко и легко, второй – жутко, издавая мерзкие скрежещущие звуки. И тут же над краем ямы загорелся крохотный огонек. Кисонька увидела старинный масляный фонарь. Он медленно спустился вниз, и вдруг в круге света появилось лицо. Но что это было за лицо! Сморщенная рожа в окружении стоявших дыбом седых косматых волос. Багровое, словно сияющее собственным жутким светом пятно закрывало один глаз и щеку, а другой глаз пылал дьявольским алым огнем. Во рту у чудовища неземной белизной сиял громадный клык.
Кисонька отчаянно завизжала. И тут же фонарь погас. Кисонька снова осталась одна, не зная, что как раз у нее над головой…
– Этого не может быть, – в четвертый раз повторял Вадька, стуча кулаком по экрану мини-радара. – Она должна быть здесь, прямо посредине!
Ребята в очередной раз оглядели просторную суперсовременную кухню при школьной столовой.
– Катька, немедленно вылезай из кастрюли! – раздраженно скомандовала Мурка. – Кисонька в ней и одна-то не поместится, а уж вместе с коляской…
– Вдруг там подземный ход, как в «Трех толстяках»? – прогудело из глубины супового чана.
– Совсем сбрендила! – возмутился Сева. – Да ведь кастрюля на решетке стоит, вон под ней пустое пространство!
Взъерошенная Катька вынырнула из посудины.
– Действительно, – смущенно пробормотала девчонка, оглядывая чан снаружи. – Может, в каком-то шкафу люк есть?
– Может, и в шкафу, – буркнул Вадька. – А может, в саду или в кабинете директора. Где-то тут есть ход, или тайная комната, или еще какая-то фигня. Один маленький вопросик – где именно?
– Надо было раньше на экран взглянуть, увидели бы, как ее увозили! – заорала на Вадьку Мурка.
– Кто знал, что ее именно сейчас стырят, не могу же я круглые сутки на экран пялиться!
– Во всяком случае, здание школы она не покидала, – успокоил Мурку Сева.
– Поправочка. – Мурка была мрачна, как туча. – Коляска действительно его не покидала, а вот сама Кисонька может быть неизвестно где! Маячок-то на коляске!
– Что вы застыли, ищем дальше! – занервничала Катька. – Еще раз по школе пробежимся…
– Ну-ка, хватит истерик. – Вадька сумел взять себя в руки. – Бегали уже, нет тут никого, все на дискотеке. Ладно, сразу взять похитителей мы не смогли, но, может, это и к лучшему. Глядишь, они нас к деньгам приведут.
– А Кисонька?!
– А что Кисонька? Думаешь, твоя сестра с двумя вредными бабами не справится?
– Вдруг это все же не бабы? – не успокаивалась Мурка. – Вдруг это…
– Жуткие монстры из ужастиков, – саркастически усмехаясь, закончил Вадька. – С вот такен-ными зубищами! Поехали в офис, немедленно! Они же будут звонить, требовать выкуп, тогда и разберемся.
Сыщики рванули к выходу.
– Ты не волнуйся, – успокоил Сева встревоженную Мурку. – Даже если там и правда какие-то монстры, так нашей Кисонькой любой монстр подавится. У нее, сама знаешь, характер!
Глава 20
Зачем привидению деньги?
Сева был не совсем прав. Как раз когда друзья пробегали поверху, в паре метров над ее головой, Кисонька поняла, что ей страшно и с каждой минутой становится все страшнее. Темнота давила, наступала… Кисонька попыталась позвать на помощь, но крик глох, пропадал, словно заглатывался навалившимся на нее мраком. Казалось, сквозь кирпич стен проступает и кривляется жуткая рожа. Монотонное журчание воды терзало нервы. Вдобавок жутко хотелось в туалет. Время тянулось нестерпимо медленно. Девчонке все отчетливее верилось, что жуткий тип прав: она останется здесь навсегда. Маячок в кресле сломался, и теперь ребята ее не найдут. Она будет сидеть тут – черная, грязная, одежда ее превратится в лохмотья, ногти отрастут, а в подвале станет вонять…
От мысленного перечисления грядущих ужасов ее оторвал шорох, идущий откуда-то сверху.
– Эрика… Эрика… Эрика… – змеился зловещий шепот.
Как ни странно, голос одного из похитителей Кисоньку почти не испугал. Скорее наоборот, разозлил. Она вдруг поняла, что страх отступает, сменяясь возбуждением предстоящей схватки. Ощущение было таким же, как перед соревнованиями, только сейчас перед ней был не противник, а враг, и она его очень сильно не любила! Надо же, гады какие – она, взрослая девчонка, спортсменка, сыщица, и то струхнула, а малышне-то каково было? Недаром четверо мальков до сих пор трясутся. Тут никакой психиатр не поможет…
– Ты останешься здесь навсегда, Эрика, никогда не увидишь солнца, Эрика, – тем временем шептал бесплотный голос.
– Я не хотеть! Я хотеть к mammy and daddy! Отпустить! Я боятся Russian вампиры! Я сделать все, что вы сказать!
– Все? – словно сомневаясь, переспросил обладатель потустороннего голоса. – Ты будешь слушаться?
– Yes, yes, trust me![19] – отчаянно закивала Кисонька. «Ну давайте, не тяните, мне в туалет хочется!» – Она поерзала в кресле.
– Если ты будешь послушной девочкой, может, мы тебя и отпустим. – «Вампир» явно призадумался.
– Что мне делать? Что? – поторопила его Кисонька.
– Мы сейчас позвоним твоему папе в гостиницу…
– Папа не подходить! – воскликнула Кисонька.
– Что это, ты споришь? – Голос зазвучал строже. – Ты плохая девочка, поэтому останешься здесь!
– Но это есть правда! – заторопилась Кисонька. – Папа совсем не разговаривать, если звонить на hotel. Не хотеть говорить случайный люди. Только специальный номер!
Было слышно, как наверху шепотом совещаются.
– Хорошо, – наконец согласился голос. – Назови нам этот номер. Если твой папа даст нам денег, много денег – миллион долларов, мы отпустим тебя.
