Тишина.
— Почему ты говоришь так странно? Что значит — у меня нет выбора?
Тишина.
— Это я, Джеми, понимаешь? — произнесла она. — Ты всегда можешь поговорить со мной о чем хочешь. Ты всегда говорил, что я слушаю лучше всех на свете. Дай мне шанс, Том. Дай мне выслушать тебя. Скажи мне, почему ты говоришь так странно, почему пытаешься напугать меня.
Джеми бормотала что-то нелепое. Ужас переполнял все ее сознание. Она произносила слова сдавленным шепотом и даже не осознавала, что говорит.
Ей хотелось услышать от него хоть слово. Мягкое, знакомое слово, которое даст ей понять, что это прежний Том, гот самый, которого она хорошо знала и любила.
Но на другом конце провода стояла тишина.
Потом приглушенный голос повторил:
— У меня нет выбора.
Джеми хотела умолять его, но горло перехватило, и она не издала ни звука.
Раздался негромкий щелчок.
— Том, нет! Не вешай трубку! — воскликнула Джеми.
Но было уже поздно.
Она сидела, слушая короткие гудки. Его последние слова повторялись в ее сознании как припев:
«У меня нет выбора. У меня нет выбора. У меня нет выбора».
Он собирается убить меня, — сказала себе Джеми. — Том собирается убить меня потому, что я видела его в магазине.
Но это же бессмысленно.
Совершенно бессмысленно.
Том любил ее. И она его любила.
«Это не Том, — подумала она. — Это кто-то еще. Это незнакомец, который хочет убить меня»
Эта пугающая мысль взбодрила ее.
Все же лучше, если тебе угрожает незнакомец, чем твой любимый.
Она уронила телефон на пол, неожиданно поняв всю абсурдность этой мысли.
«Я схожу с ума, — подумала Джеми. — Я совсем не отдаю себе отчета. Я должна быть здравомыслящей. Все говорили мне, что я такая. И теперь я получила доказательство их правоты. Я должна успокоиться. Оставаться здравомыслящей. Должна подумать»
Телефон валялся у ног. Она подняла его и повесила на крючок.
У нее появилась идея.
Нужно провести небольшое расследование. Кое-что проверить, используя свое здравомыслие.
Она обогнула стол, достала записную книжку и стала искать номер Энди Фридса, лучшего друга Тома и помощника капитана команды пловцов.
Нашла и стала набирать.
А если сейчас уже слишком поздно для звенков?
Какая разница! Когда жизни что-то угрожает, не до церемоний.
«Пожалуй, я даже слишком здравомыслящая», — сказала себе Джеми.
После двух гудков в трубке раздалось:
— Алло?
— Энди?
— Да.
— Привет, это Джеми. Как дела?
— Джеми? Разве ты не с Томом?
— Нет. То есть была. Потом мне стало плохо, и я ушла домой пораньше. Послушай, Энди, я…
— Мне пришлось сидеть дома и присматривать за сестренкой, — ответил он. — По телику ничего нет, и приходится играть с ней весь вечер в «Конфетную страну». Представляешь, она все еще не спит.
— Бедняга, — сказала Джеми насмешливо. — Я звоню потому, что… ну… хочу кое о чем спросить.
— Да?
— Том сегодня был на тренировке?
— Ага, был, — ответил Энди. — Но, по-моему, ушел пораньше.
«О нет, — подумала Джеми. — Нет, нет, нет».
— Что значит — по-твоему? — спросил она, цепляясь за соломинку.
— Кимберли, заткнись! — прикрикнул Энди на сестренку. — Извини. Не знаю, откуда у нее берется энергия. Может быть, она какая-нибудь гиперактивная? Вот повезло-то, а?
— Так Том ушел раньше или нет? — переспросила Джеми, не в силах скрыть раздражения.
— Ну, я не видел его, когда одевался после тренировки, — ответил Энди. — Его не было в раздевалке. Значит, он ушел пораньше. А вы что, поссорились?
— Нет, не поссорились, — сказала Джеми почти шепотом. — Спасибо, Энди. Пока.
Она быстро повесила трубку.
Не поссорились.
Совсем не поссорились.
Том соврал ей, сказав, что задержался на тренировке. Значит, ушел пораньше, чтобы отправиться на рынок, зайти в ювелирный магазин и убить мененеджера.
Спасибо, Энди. Спасибо, Том.
Джеми поняла, что теряет благоразумие.
Залезла в постель и накрылась с головой. Ей хотелось спрятаться, раствориться в темноте, тишине н одиночестве… навсегда.
— Я все могу тебе объяснить, — сказал Том.
Джеми села и протерла глаза. Шея болела. Должно быть, она спала в неудобной позе.
— Сколько времени? — спросила Джеми заспанным голосом.
— Не важно, — ответил он. — Я могу все объяснить.
Его глаза как будто сверкали в темной комнате. Волосы блестели при лунном свете.
— Но что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал?
Том приблизился к ней и схватил за руку. Широко ухмыльнулся.
— Не важно. Ничто не важно. Я могу все объяснить.
Он начал поднимать ее с постели, сперва мягко, потом, когда она начала сопротивляться, с силой.
Его глаза горели. Он казался каким-то демоном. Ухмылка становилась шире, во все лицо.
— Я хочу все объяснить, Джеми. Я могу все объяснить.
Том потянул ее к окну.
— Я хочу, чтобы ты поняла, — сказал он, все так же ухмыляясь, — что я не собираюсь тебя пугать.
— Но куда мы идем? — спросила Джеми, вырываясь.
— Увидишь. Одевайся.
Через несколько секунд Джеми оделась. Они выбрались через окно и сели в машину, которой она никогда прежде не видела, и поехали по какой-то улице, где она раньше не была.
— Я хочу все объяснить, — повторил Том. Его глаза сделались синими, потом пурпурными.
— Но где мы? — спросила Джеми, жалея о том, что согласилась отправиться в такое странное место. Дома здесь были низкие, узкую дорогу устилал мусор, из открытых окон доносилась незнакомая музыка.
— Увидишь, — прошептал Том, ухмыляясь как-то непривычно. — Увидишь.
Они остановились у ночного кафе. Внутри горели горели яркие огни, даже слишком яркие, заставившие Джеми зажмуриться и отвернуться.
— Вот мы и пришли, — сказал Том.
Выражение лица показалось ей незнакомым. В нем что-то изменилось. То есть все в Томе изменилось.
— Кто ты? — спросила Джеми.
Он приложил палец к губам.
Они открыли стеклянную дверь и вошли в кафе. Там был лишь маленький человек, стоявший за кассой. На столах лежали перевернутые стулья. И не было никакой еды.
— Идем. Я объясню, — сказал Том, сжимая ее руку. Он никогда так не делал раньше.
— Мне совсем не хочется, — ответила Джеми, пытаясь вырваться.
Том закрыл дверь и посмотрел на нее обиженно.
— Но я хочу объяснить. Я должен объяснить.
Они приближались к кассе. Джеми вскрикнула. Стоявший за нею человек очень походил на менеджера из «Бриллиантового ранчо».
— Я могу объяснить, — сказал Том, и она заменила у него в руке сверкающий серебристый пистолет. Он протянул его ей и достал из кармана куртки еще один.
Джеми уставилась на пистолет в своей руке. Он был горячим и влажным.
— Нет, — сказал она. — Пожалуйста, Том. Я т хочу этого делать.
Он лишь ухмыльнулся в ответ.
Джеми попыталась вернуть ему пистолет, но он отступил в сторону и двинулся к кассе. Маленькие человек, увидев пистолет, поднял руки над головой. На пол посыпались деньги.
— Том, не надо! — крикнула Джеми.
Он поднял пистолет и приставил его к груди маленького человека.
— Я могу все объяснить, — произнес Том, глядя на испуганного, дрожащего кассира.
— Ладно, — сказала Джеми раздраженно. — Объясняй. Объясняй. Я ждала этого уже давно. Объясняй. Пожалуйста, пожалуйста, объясняй.
— Я могу, — сказал он и сделал долгую паузу, помахав пистолетом в воздухе. — Видишь ли, мне надоело быть бедным.
Его слова ударили Джеми, словно пуля.
— И это все? Ты так объясняешь это?
Том ухмыльнулся.
— Да. Я же сказал, что могу все объяснить.
Потом он нажал на курок.
Джеми проснулась и села в постели, по-прежнему дрожа от ужаса. Демонически сверкавшие глаза Тома и его ухмылка все еще не таяли.
Какой кошмар!
Если бы только настоящий кошмар мог исчезнуть как сон.
Шея болела. Джеми потерла ее. Все мышцы напряглись. Она поглядела на часы, стоявшие на столе. Одиннадцать утра. Воскресенье. Родители не стали ее будить.
Должно быть, очень беспокоятся о ней. Должно быть, у нее вчера вечером был слишком ужасный вид.
Джеми не глядя натянула джинсы и голубой свитер. Дважды провела расческой по волосам. Потом кинулась вниз по лестнице, перескакивая через две ступени.
— Том не звонил? — спросила она, врываясь на кухню. И лишь потом поняла, что даже не сказала «доброе утро». Настолько была возбуждена.
— Доброе утро, — сказала мама сухо. — Как себя чувствуешь?
Она подошла к дочери, положила ей руку на лоб и вгляделась в лицо. Рука была влажной после мытья посуды.
— У тебя все еще круги под глазами. Ты хорошо спала? Или тебя по-прежнему тошнит?
