и суровое испытание, выпавшее на долю каждого из них, будет окончено...
– Выходит, тогда мне предстоит вернуться к поискам царя во дворце? – спросил Эрик вслух, частично обращаясь к чайке. – Что ж, если это то, что мы должны сделать, так мы и поступим. Полагаю, будет лучше, если я расширю район поиска до всей территории замка, как ты на это смотришь, а? Надеюсь, ты сможешь мне помочь. Мне бы пригодилась ещё одна пара глаз. Такая, которую нелегко обмануть магическими штучками. Я бы хотел иметь друга из царства животных, который смог бы приглядеть за Гримсби по моей просьбе. Боюсь, Макс не совсем подходит для этой задачи.
Ещё раз крикнув, птица тряхнула хвостиком. Почти как если бы она говорила: «Идёт, но что можешь сделать ты?» – после чего уселась чистить пёрышки.
Рассмеявшись, Эрик протянул руку, чтобы почесать чайке шейку, как он делал с Максом. Казалось, такую ласку птица нашла чрезвычайно приятной.
«Я это заслужила», – думала Ариэль, сообщая о своём провале снова, и снова, и снова. Разумеется, большую часть населения её новость огорчила. Как и ожидала, девушка столкнулась с осуждающими взглядами и театральными слезами, стекающими по щекам нескольких подданных.
Рассказать о случившемся сёстрам было тяжелее всего. Их слёзы были искренними, и они негодующе размахивали хвостами взад-вперёд. А затем уплыли прочь: все, кроме Аттины, которая быстро обняла сестру, прежде чем последовала за остальными.
Члены царского совета также были разочарованы, хотя и не сильно удивлены. Они отметили факт преданности Ариэль своему народу и быстро перешли к обсуждению дальнейших планов, прикидывая, сколько последующих попыток по освобождению царя должно быть предпринято.
– Нам следует снабдить ногами и отправить наверх русалочью армию для осады замка, – предложила капитан русалочьей стражи. Глаза женщины при этом горели, а её напарник, гигантская голубая рыба, с готовностью кивнул. – Это будет в духе былых сражений, меч сойдётся с мечом! Мы вернём царя с триумфом и напомним людям о нашем могуществе!
– И в то время, пока вы будете размахивать своими блестящими мечами, люди будут палить по вам из своих ружей, – возразила Ариэль устало. – Вот почему я хотела провернуть это в одиночку и скрытно. Чтобы сократить возможное число жертв.
– Забудьте про армию. Используйте силу моря, – предложил русал, занимавший должность сенатора. – Используйте ваш трезубец и преподайте людям урок!
– Да, – ответила Ариэль, откидываясь на спинку трона. – По правде говоря, я об этом думала. Я могла бы уничтожить замок со всеми его жителями одной мощной волной. Убийство Урсулы именно таким образом дало бы следующее преимущество – мой отец и все остальные узники ведьмы приняли бы прежнее обличье незамедлительно после её смерти и были бы возвращены прямиком в море.
Флаундер и Себастьян обменялись удивлёнными или, скорее, даже шокированными взглядами. Неужели Ариэль и впрямь рассматривала такую возможность?
Девушка подняла глаза наверх, к сверкающему куполу морской воды, чтобы не смотреть на лица своих друзей. Да, она действительно думала об этом.
Если её цель и вправду заключалась прежде всего в том, чтобы вернуть отца и отомстить Урсуле, вероятно, это был самый короткий и эффективный путь к её осуществлению. Гигантское цунами, сносящее дворец и всех, кто находится внутри его... Кто-то назовёт это стихийным бедствием, но будут и те, кто заподозрят правду и станут передавать легенду из уст в уста. Возможно, люди вновь начнут относиться к морю с должным почтением. Возможно, они перестанут опустошать его своими сетями и сбрасывать в него свой мусор.
И, с точки зрения художника, как апокалиптически это будет смотреться: уничтожить врага и вместе с тем, вероятно, своего возлюбленного. Очень в духе древних богов. Песни о ней будут петь веками.
Уголок её рта приподнялся в кривой улыбке. Прежняя Ариэль и думать бы не стала о таком, она бы немедленно отогнала эти мысли от себя, сочтя их пугающими и совершенно непозволительными.
Теперь же девушка могла рассмотреть и такую возможность. Она лишь не могла ею воспользоваться.
– Нет, друзья, – произнесла она вслух. – По правде говоря, я не собираюсь убивать всех жителей замка, наслав на него приливную волну разрушительной силы.
Себастьян и Флаундер выглядели обескураженно, поскольку девушка прочитала их мысли, но в то же время в их глазах появилось выражение облегчения.
– Ваше величество, я должен посетить собрание Комитета по внутренним вопросам жизни планктона, – произнёс дельфин Клиос извиняющимся тоном, кланяясь правительнице. – Я продолжу размышлять о нашей проблеме по спасению царя. Но в данный момент меня ждут другие обязанности.
– Да, можешь идти. В любом случае нам всем не помешает сделать перерыв, – сказала Ариэль, потирая виски во второй раз на этой неделе. – Мы соберёмся вновь во время следующего прилива для дальнейшего обсуждения вопроса.
Когда большая часть совета уплыла, Себастьян медленно, бочком приблизился к ней:
– Что ж, поскольку мы делаем паузу, чтобы обдумать всё это... возможно, мы могли бы поговорить о чём-то ещё? Возможно, о моём следующем шедевре? О празднике по случаю приливов. О празднике моря. О празднике, посвящённом возвращению твоего голоса – в главной роли...
Ариэль посмотрела на него, прищурив глаза.
– ...гм, твой голос? – Он одарил её ослепительной крабьей улыбкой.
– Царицы. Не. Поют. Себастьян.
– Но, Ариэль, теперь, когда ты снова можешь петь...
– Мой отец не разыгрывал пантомимы и не участвовал в фарсах. Моя мать не устраивала танцевальные шоу. Моё положение не допускает занятий подобной мишурой. После такого больше никто не станет воспринимать меня всерьёз.
– Голос твоей матери был ужасен.
– Себастьян!
– Прости, но это правда. И ты не твой отец...
– Нет, но стал бы ты мне это предлагать, будь я морским царём? Что-то мне подсказывает, что нет.
– Но, Ариэль! Подумай о своих подданных! Они так долго жили, не слыша твоего голоса! Разве они не заслуживают услышать твоё пение?
– Моё пение – это моё пение, – ответила она, наклоняясь вперёд, чтобы её глаза оказались на одном уровне с маленьким крабом. – Мой голос – это мой голос. Я сама его отдала, и я же сама его вернула. Я владею им не ради чьего бы то ни было удовольствия или восхищения. Если я захочу петь, я спою. В данный момент я использую свой голос, чтобы отдавать приказы и править царством. Однажды, если
