тебя. – Глаза Уира наполнились печалью. – Не повторяй моих ошибок, Ванесса. Не выбирай лёгкие пути и всегда борись за своё счастье!
– Я не уверена, что хочу быть счастливой, – колдунья выплюнула это слово как приторно-сладкую конфету. Счастье казалось ей слишком обыденным. Она никогда не стремилась к мирной, однообразной, предсказуемой жизни. Ей не хотелось, чтобы каждый новый день был похож на предыдущий. От одной мысли о такой судьбе по её коже пробежали мурашки.
– Моя дорогая, счастье у каждого своё. Это слово может означать всё, что ты захочешь. – Учёный закашлялся, но смог сдержать свой недуг, чтобы договорить. – Многие сдаются перед лицом трудностей. Они идут по пути наименьшего сопротивления и думают, что поступают правильно. Но всё по-настоящему ценное, что есть в этой жизни, не даётся без борьбы. И получив то, о чём мечтаешь, ты поймёшь, что это стоило всех затраченных усилий.
Девушка отвела взгляд от Уира и уставилась на футляр, который крепко сжимала в руках. Жезл пульсировал магией, взывая к ней, желая стать её частью. Она могла бы уйти прямо сейчас и вернуться в Атлантику с могущественным проводником Цирцеи, обладая такой' властью, о которой король Тритон не мог даже мечтать.
– Ванесса, – в голосе старика звучала тревога, словно он знал все её мысли. – Если ты будешь поступать так же, как поступала всегда, ты придёшь ровно к тому же результату. Ты можешь назвать это счастьем? Проклятие не совместимо... с благородными чувствами, такими как любовь. Впитав его силу, ты можешь утратить эту великую способность... – Из груди учёного вырвался хрип, и его слова утонули в кашле. – Думай, прежде чем... действовать.
Колдунья кивнула. Она ценила советы Уира, но знала, что сейчас он не прав. Она была достаточно сильна, чтобы, приняв магию проклятия, не утратить все великолепные эмоции, которые теперь хранило её сердце. Ванесса сама выбирала, кем ей быть, и никто не мог лишить её этого права.
Её взгляд снова вернулся к стеклянному футляру. Она и сама не заметила, как сжала его с такой силой, что тот разлетелся на жалящие осколки прямо у неё в руках. Кровь заливала её пальцы, но девушка совсем не чувствовала боли, её полностью охватил восторг. Драгоценный жезл принадлежал ей и только ей! Магия искрилась на её языке как шампанское. Алые лучи солнца окрашивали древний артефакт в цвет её крови.
Лицо колдуньи расплылось в медленной уверенной улыбке. Возможно, она не знала, чего хочет или каким должно быть её счастье, но с этим подарком она просто не могла проиграть.
* * *
Время замедлилось, и Ванесса не могла сказать, сколько секунд, минут или часов заняло у неё осознание собственного величия. Когда же она наконец пришла в себя, Уир, как и прежде, смотрел в окно.
Девушка вытерла руки, спрятала жезл в карман и поднесла стакан с водой к лицу друга. Но тот даже не пошевельнулся.
– Уир? – испуганно спросила она и потрясла его за плечи. Но учёный уже не мог ей ответить. Он не дышал, и в его золотистых глазах медленно гасли звёзды. – Нет... – простонала колдунья, ощупывая его горло в поисках пульса. Ничего. Она наклонилась и приложила ухо к его груди. Сердце потомка богов не билось.
Обезумев от горя, Ванесса схватила свой наутилус. Она не могла его потерять, только не сейчас! Разряд магии мог бы перезапустить его сердце. И он вернулся бы к ней, хоть ненадолго, хоть на ещё одно мгновение...
И тут внутренности колдуньи болезненно сжались, а рука сама по себе опустила раковину. Он учил её уважать чужие желания. Он хотел уйти, когда придёт его время. Разве могла она вернуть Уира сейчас, когда его душа уже устремилась к Небесам? Ради него Ванесса была готова забыть о своём эгоизме.
Он отдавал, ничего не прося взамен, смеялся в лицо опасности и спасал других, не заботясь о себе...
И вот к чему его это привело! Руки девушки задрожали, и гнев заструился по её венам. Как он мог оставить её именно сейчас, когда она так отчаянно в нём нуждается? Она наконец встретила другое магическое существо, способное её понять: и для чего? Чтобы тут же его потерять? И как вообще этот коротышка смел упрекать её в эгоизме? Если кто-то из них двоих и был эгоистом, так это он сам!
Горло колдуньи горело огнём. Она протянула руку, закрыла глаза Уира и произнесла единственное известное ей благословение:
– Глубины, с нежностью примите эту несокрушимую душу в свои чертоги, и путь она упокоится, убаюканная волнами. Навсегда.
Ванесса скрестила его руки на груди так естественно, как только могла, и накрыла тело учёного одеялом. Опустившись на колени рядом с ним, она вытерла горячие слёзы с глаз, и солёная вода смешалась с кровью на её пальцах. Если любовь и правда наделяла Других силой причинять боль, значит, она любила правильно и была способна испытывать куда более глубокие и чистые чувства, чем когда-либо могла себе представить.
Склонившись над другом, девушка поцеловала его в обветренную щеку и едва слышно прошептала:
– Спасибо тебе, Уир Адамос, за то, что разделил со мной частичку своей жизни.
ЛЁГКИЕ АНДРЕ БОЛЕЛИ от непролитых слёз, когда он гнал Эллу всё выше по утёсу Позитано. Он знал, что смерть Уира неизбежна, но потеря верного надёжного друга обострила зазубренные осколки его и без того разбитого сердца. Не важно, как странно и противоречиво начиналось их знакомство, за последние дни учёный стал близок ему как брат. А девушка, виновная во многих страданиях целителя, сидела на лошади за его спиной, непривычно задумчивая и тихая.
Йя-Йя сквозь слёзы указала им дорогу к Пустому морю, когда они час назад стояли вокруг тела Уира. Ванесса и тогда молчала, глядя себе под ноги. Что-то в её поведении изменилось, будто драгоценные последние мгновения с учёным преобразили её душу. Сосредоточенная и решительная, она воодушевила юношу одним единственным напутствием: «Мы всё ещё можем спасти Сару». С этими словами девушка вытолкала его за дверь, напомнив, что второй день срока подходит к концу и на борьбу с проклятием почти не осталось времени.
Закатные лучи солнца скользили по морским волнам, пока они мчались вдоль обрыва к заветной, но пугающей цели. Ванесса крепко обнимала целителя за грудь, заставляя его предательское сердце тосковать по ней, несмотря на её ложь.
