– На Муромской дорожке…
Я первый раз слышал, как он поет. При его массивной фигуре у него был тонкий, серебряный голосок. Казалось, он вот, вот оборвется, а Данила пел и пел, раскачиваясь из стороны в сторону, как заклинатель змей. Дельфины быстро приближались к нам. Когда песня закончилась, Данила затянул ее повторно.
– Ты прям, как оперная примадонна.
Я был поражен, мать-дельфиниха вместе со Жмыхом выставили из воды тупые рыла, внимая доморощенному певцу. Им, видно, нравилось его пение. Когда Данила закончил петь, со стороны дельфинов послышался характерный для испорченного радиоприемника треск и сухие щелчки. Жмых видно обменялся с матерью впечатлениями от импровизированного концерта. Мать осталась на месте, а Жмых подплыл к краю камня, на котором мы сидели. Рот у него был открыт. Мне показалось, он вызывает на «бис» певца. Данила вновь запел, подвигаясь к краю сцены-камня. Жмых, в ответ восхищенно засвистел. Свист был короткий, не дольше секунды.
Я не успел заметить, когда мой приятель нажал на бок бутылки, и струя сгущенного молока попала прямо в открытую пасть заслушавшегося дельфиненка. Он с испугу, пискнув, моментально нырнул под воду. А Данила продолжал выводить рулады. Для меня все это действо было столь неожиданно и невероятно, что я смотрел на Данилу как на волшебника. А он прекратил петь и, держа бутылку в вытянутой руке, скользнул в воду.
– Ты что делаешь? – испугался я за него, – не дай бог укусят.
– Не, – спокойным голосом объявил Данила, – если Жмых сейчас распробует сгущенку, его за хвост не оттащишь от бутылки.
Я нервно рассмеялся, переживая за приятеля сидящего по горло в воде. А дельфины на время исчезли в глубине. Я крутил головой в разные стороны, стараясь рассмотреть исчезнувших мать с малышом. Данила терпеливо дожидался, держа бутылку на весу. Я чуть успокоился, мне показалось, что лакомство, предложенное моим приятелем, не понравилось морским обитателям, и они уплыли.
– Что ты их к алкашам приравнял, нужна была им твоя бутылка, вылазь из воды, – предложил я Даниле.
Тот и ухом не повел.
– Сейчас подплывут, я слышу их переговоры – проинформировал он меня, – только ты, Макс, в воду не лезь, они тебя как бандита боятся.
– Ты серьезно?
– Конечно. Кто первый полез драться? Ты!
– А кто орал, бей?
Данила шикнул на меня:
– Тише, дай послушать!
Мне не понравилось самомнение моего приятеля, неужели он думает, что я поверю его рассказу о том, что он понимает дельфиний язык? Вот, болтун, и собачий понимает, и кошачий, и козлячий, простите, козлиный. Да, если бы не липкий страх, который я кожей чувствовал, может быть, я тоже полез бы в воду испытать судьбу.
А дельфины в подтверждение правоты моего приятеля вынырнули рядом с ним. Мать-дельфиниха открыв, наподобие молодого вороненка клюв, скрипнула старой ржавой калиткой с давно несмазанными петлями. Я даже вздрогнул. Рядом с нею толкался нетерпеливый Жмых. Данила приступил к процедуре кормления. У него видно давно весь процесс был отработан на козе и собаке. Молоко, толстой струей хлынуло в рот мамаше. Рядом возмущенно засвистел Жмых. Данила хорошо знал меру, у него не забалуешь. Струи были энергичные, но короткие. Следующая, досталась Жмыху. Он от радости снова сомкнул челюсти и нырнул под воду. Данила и себя не забыл. Не менее энергичное нажатие последовало, когда горлышко бутылки оказалось у него самого во рту. Бутылка опустела наполовину.
Во тренер, в первую очередь не забывает себя, нет чтобы и меня угостить. Дельфины снова вынырнули на поверхность рядом с Данилой. Только на этот раз мать-дельфиниха держалась подальше от Данилы, молоко видно ей не понравилось. Рядом с моим приятелем разинув рот, вертелся только Жмых. Но молока он больше не дождался.
Мой приятель, стал как свинью, почесывать дельфиненка. Дельфиненок повернулся к Даниле брюхом и блаженно прикрыл глаза. Вся его поза говорила, «чеши». Данила водил ладонью по телу разомлевшего млекопитающего, а тот от удовольствия посвистывал и хрюкал. Пораженный талантами моего приятеля, я не верил своим глазам. Данила за несколько минут приручил красавцев Черного моря. Я тоже набрался храбрости и решил нырнуть в воду. Но, как только моя нога оказалась в морской воде, мать-дельфиниха тревожно свистнула и они снова скрылись в глубине.
– Я же сказал, чтобы ты сидел на камне, – стал выговаривать мне Данила. – Они тебя не воспринимают. Ты для них воплощение земного зла.
– А ты?
– А я? – Данила растянул рот до ушей, – а я – высшее существо, почти бог. Да не просто божество, а с волшебным сладким сосудом. Чуешь разницу? Один для них, – мой приятель показал на себя, – благодетель, поет как Орфей, угощает нектаром, нежно гладит рукой, а другой – варвар, бьет их кулаком. Так что вылезь и жди, я скоро управлюсь, они больше десяти минут под водой сидеть не могут.
Роль второго плана меня вполне устраивала. По крайней мере, не сможет Данила обвинить меня в трусости, видел он, как я спускался с камня в воду. Да здесь наверху и уютней, чувствуешь под собой твердую основу. Я снова выбрался на лысую макушку торчащей из моря скалы. Только все равно не смог он убедить меня в своих сверхъестественных тренерских способностях. Большое дело, почесал брюхо, и поросенку почешут, ему приятно. Вот если бы Данила мог им приказывать, а они выполняли его команды, тогда совсем другое дело. Может быть, подкинуть ему эту идею?
– Ты попроси дельфинов, – язвительно заметил я, – если понимаешь их язык, чтобы они наши маски со дна моря достали.
– Да?
– Ага!
Данила стал выкручиваться:
– А может быть, мы новые купим, или деньгами отдадим?
Вот и встало все на свои места. Никаких сверхъестественных способностей у моего приятеля нет, он показывает обычные трюки, с чего начинают все дрессировщики, дал лакомство, почесал брюхо, считай, погонял водяных блох, а ты ему воскуряй фимиам. Шиш тебе, дорогой. Дельфины, видимо, и без нас приплывали сюда, к безлюдному берегу.
Данила передал мне ополовиненную бутылку.
– Подержи, пожалуйста, попробую, раз ты просишь. Пусть тетя Даша достанет.
– Кто, кто? – я в оцепенении смотрел на своего приятеля. С каждой минутой он удивлял меня все больше и больше. У него оказывается дальняя родня нашлась. Данила знакомил меня с нею.
– Кто! Тетя Даша – мама Жмыха, дельфиниха, ты, что не понимаешь?
Легкие на помине, на поверхности воды со свистом снова показались дельфины. На этот раз они держались метрах в десяти от камня. Данила поплыл к ним. Все втроем они затеяли ужасную возню. Жмых буквально прижимался к моему приятелю, а тетя Даша стремительно выписывала круги вокруг них. Но вот Данила нырнул и стал внимательно осматривать дно. Вода была прозрачная, и все его действия отлично просматривались с вершины камня. Рядом с ним рыскали по дну тетя Даша и Жмых. Видно было, что они не могли понять, что ищет мой дружок. Когда Данила всплыл, я ему посоветовал:
– Ты им на пальцах покажи, может, догадаются?
Но наши новые друзья оказались сообразительней, чем можно было подумать. Выпрыгнув из воды, тетя Даша что-то свистнула Жмыху и они скрылись под водой. Данила подплыл ко мне.
– Дай бутылку, если сейчас маски принесут, надо будет их поощрить.
– А если не принесут?
– Жмыху дам, а тете Даше нет.
– Почему?
– А то на голову сядет.
– Да она и так сгущенку, по-моему, выплюнула, вон смотри белое пятно на воде.
– Тогда тем более не получит больше, нечего добро переводить, – убежденно заявил мой скаредный дружок.
Прошло немногим более минуты. Вдалеке, там, где мы вчера были, они выпрыгнули из воды и понеслись в нашу сторону, рассекая волны. Неужели принесут? Впереди, нарушая субординацию, мчался Жмых. Он первым подлетел к Даниле и выставил из воды открытый рот, прося сгущенки. Следом подплыла тетя Даша. Во рту, она держала совершенно новую кроссовку. Данила взял подарок и показал, что хочет угостить тетю Дашу. Но дельфиниха, сомкнув пасть, отплыла подальше. Жмых, на которого Данила не обращал внимания, зашелся от возмущения. Он заверещал, зацокал, засвистел и скрылся в воде. А Данила, приблизившись к тете Даше, почесал у нее бок и подтолкнул ее в открытое море.
– Тащи все подряд, – последовала его команда. Так он и не перешел с собеседниками на «вы».
Когда дельфиниха уплыла, мой приятель приложился к бутылке.
– Э-э, ты что делаешь? – крикнул я ему.
Данила, наконец, оторвался от бутылки и с сожалением сказал:
– Сгущенки мало взяли. Буду только Жмыха кормить.
Мне тоже стало жалко дельфиненка. Я упрекнул Данилу:
– Что ты маленьких обижаешь?
– Ладно, не буду больше! – пообещал он.
Вдалеке послышался радостный визг. На всех парах к нам летел Жмых. В пасти у него торчала старая резиновая калоша. Он ее, можно сказать, бросил Даниле в лицо и нетерпеливо открыл рот.
– Данила, дай ему молока, пусть успокоится.
