Манджаро печально взглянул на свои голые, ободранные колени и стиснул зубы. «Двум смертям не бывать», — подумал он и отважно бросился в заросли крапивы, как в зеленые волны. Он брел по этим зарослям, отзываясь на жгучую боль лишь чем-то вроде шипения. Икры ног и ободранные колени горели, словно объятые настоящим огнем. Но что значила эта боль в сравнении с мыслью о том, что через минуту-другую он раскроет тайну?
Добравшись до просвета в стене, Манджаро с радостью обнаружил наконец белую ленточку провода, скрытую в изломе стены. Она спускалась на дно рва, в самую гущу крапивы, а затем через оконный проем попадала в здание. Стены его были здесь особенно сильно разрушены. Кровля лежала в развалинах, а в изломах и расщелинах стен росли небольшие кустики и деревца, будто природа хотела украсить руины и скрыть следы нанесенных временем ран.
Заросли крапивы были столь густы, что Манджаро пришлось двигаться вслепую, нащупывая провод вытянутой рукой. Медленно, шаг за шагом он продвигался вперед, вдруг ладонь нащупала какой-то холодный металлический предмет. Он открыл глаза, раздвинул стебли и едва не вскрикнул от удивления. Прямо перед ним из расщелины стены торчал большой громкоговоритель. Манджаро внимательно осмотрел его, ощупал со всех сторон, постучал по нему пальцем.
«Значит, вот оно как, — с удовлетворением констатировал он. — Это тот самый рупор, через который вещают духи старого замка».
Манджаро был очень горд своим открытием; разрешилась загадка, таившаяся на одном конце секретного провода. Он представлял себе выражения лиц двух инспекторов — Чека и Жемчужинки, — когда, представ перед ними, скажет: «У меня для вас интересные новости». А может, их новости еще интереснее?
Старший инспектор заторопился. Выбравшись из зарослей, он вынул блокнот и быстро набросал план участка, обозначив крестиком местонахождение громкоговорителя. Удовлетворенный результатом своей добросовестной работы, Манджаро направился в лесничество.
5
Уставший, ошеломленный сделанным открытием, Манджаро запыхавшись вбежал на веранду. Из глубины кухни появилась как всегда улыбающаяся пани Лихонева.
— Богусь или Чек дома? — взволнованно спросил Манджаро.
Увидев мальчика, пани Лихонева всплеснула руками.
— Матерь Божья, пресвятая Богородица, где это ты был? Что с тобой стряслось? Ты выглядишь как огородное пугало!
Манджаро был весь в грязи, волосы взъерошены, глаза горят, руки и колени так страшно исполосованы, словно он вернулся из дальней экспедиции в джунгли. И лишь его задорный, победный взгляд плохо вязался со столь плачевной внешностью.
Где же ты был, Манджаро? — повторила свой вопрос пани Лихонева.
Я… Я только исполнял свои обязанности.
Обязанности? — удивилась женщина. — Какие еще обязанности?
Это тайна.
Может, у тебя лихорадка?
Нет, нет… Я совершенно здоров.
Тогда что же все-таки с тобой случилось?
Я только выполнял важное задание.
Пани Лихонева вновь воздела руки жестом удивления и отчаяния.
Ты заговариваешься, мой мальчик. Может, дать тебе что-нибудь успокаивающее?
Спасибо, не надо.
В любом случае пойди умойся, а то при виде тебя хочется плакать.
Из затруднительного положения Манджаро вывел шум автомобиля, приближавшегося по дороге к дому.
— Кто это, интересно, может к нам ехать? — полюбопытствовала хозяйка, переводя взгляд с мальчика на опушку леса. Прищурив глаза, она приставила ладонь ко лбу и на мгновение застыла в молчаливом ожидании.
Ворчание двигателя становилось все более слышным. Это были странные звуки — мешанина из скрипов, издаваемых старой соломорезкой, и грохота взрывов. Манджаро, заинтересованный столь необычным акустическим явлением, стоял возле хозяйки. Он был уверен, что через минуту из леса вынырнет адская машина либо межпланетная ракета. Беспокойство ожидающих нарастало, оно не исчезло и тогда, когда на опушке показался наконец удивительный экипаж.
У него были четыре колеса—это точно, был кузов — это тоже факт, без всякого сомнения, имелись также капот и ветровое стекло, но, в сущности, экипаж представлял собой не современный автомобиль, а, скорее, некое допотопное транспортное средство. При этом он отчаянно фыркал и кашлял, словно его внутренности пожирала чахотка, а выхлопная труба выбрасывала огромные клубы черного дыма.
Этот чудо-автомобиль, совершив на поляне круг, закачался на рахитичных колесах, яростно фыркнул и остановился перед верандой. Из кузова с трудом выкарабкалась странная личность — необычайно высокий и чрезвычайно худой человек, сгорбленный настолько, что напоминал собой громадный вопросительный знак. На нем были широкие, до колен, шорты из клетчатого тика, полосатая трикотажная рубашка с поперечными белыми и голубыми полосами, а макушку его лысой, как колено, головы прикрывала маленькая полотняная пилотка. Этот молодежный наряд дополняли огромные ботинки на подошве из пластика и висящий на боку планшет. Худое загорелое лицо его было сплошь покрыто морщинами, а на длинном шелушащемся носу сидели очки в роговой оправе, из-за которых смотрели маленькие подслеповатые глазки близорукого человека.
Странный посетитель выпрямился и, протерев стекла очков, взглянул на остолбеневшую хозяйку.
— У вас, кажется, сдаются комнаты? — произнес он, немного помолчав.
Пани Лихонева отступила на шаг.
— Есть одна маленькая комнатка, но я думаю, вам она не понравится.
Кто-нибудь другой, услыхав такой ответ, сразу повернул бы назад, но удивительный автомобилист, еще раз протерев очки, протянул:
По-о-смотрим.
А вы надолго?
— Посмотрим, — повторил тот и, даже не взглянув на хозяйку, ступил на веранду.
Манджаро с изумлением уставился на худые длинные ноги приезжего, поросшие густыми черными волосами. Трудно было представить, как можно передвигаться на таких ходулях.
Комната темная, наверно, не подойдет вам, — обронила пани Лихонева.
Я люблю темные комнаты, — буркнул незнакомец, даже не обернувшись.
И сдается не меньше, чем на две недели…
Я заплачу вам за месяц.
И… очень плохая! — уже почти выкрикнула пани Лихонева.
Незнакомец не дал вывести себя из равновесия. Он производил впечатление человека, никак не реагирующего на земные реалии.
Взглянув на Манджаро, пани Лихонева безнадежно развела руками, словно говоря: «Ну что я могу поделать с этим типом?» Затем, пожав плечами, она провела незваного гостя в дом.
«Кто бы это мог быть? — подумал Манджаро. Необычная фигура приезжего показалась ему весьма загадочной. — Возможно, еще один преступник?»
Шеф Клуба Детективов немедленно приступил к профессиональной оценке личности незнакомца. Подозрение вызывал уже сам его облик. «Если это преступник, то все не так плохо, — рассуждал Манджаро, — он всегда будет у нас на виду. А что, если он причастен к этим таинственным явлениям в замке?»
Движимый этой мыслью, Фелек подошел к необычному экипажу, который только из жалости можно было назвать автомобилем. Это странное сооружение не имело передних крыльев, а листы капота отставали от кузова и торчали как раскинутые крылья громадной ощипанной птицы. Внутри кузова находилось только одно переднее сиденье, обтянутое потрескавшейся кожей, из-под которой торчали клочки морской травы. Одним словом, чудная допотопная развалюха марки «австродаймлер», которая может, пожалуй, разлететься на части, если на нее посильнее дунуть. Приблизившись к машине, Манджаро осторожно заглянул в кузов. Там среди старых заплатанных автомобильных камер и разнообразных инструментов находился большой черный чемодан с солидными латунными замками. Юный детектив многое отдал бы за то, чтобы заглянуть внутрь чемодана, вызывавшего не меньший интерес, чем причудливый автомобиль и сам его чудаковатый владелец. Шеф Клуба Юных Детективов глубоко задумался.
— За этим что-то скрывается! — озабоченно прошептал он.
Из состояния задумчивости его вырвал голос Чека:
— Мое почтение, пан старший инспектор!
Стремительно обернувшись, Манджаро увидел, как со стороны леса к дому подходят двое инспекторов — Чек и Жемчужинка. Они двигались бодрым шагом, а их жизнерадостные физиономии свидетельствовали о великолепном настроении и о том, что они возвращаются из утренней экспедиции с интересными новостями. При виде допотопного автомобиля они ускорили шаг.
— Что это? — удивленно произнес Чек.
— Тише! — Манджаро приложил палец к губам. — Мне кажется, у нас появилась новая задача.
6
За хозяйственными постройками лесничества протянулся сад, за ним находилась пасека, а еще дальше — густой, пахнувший смолой ельник. Днем из сада доносилось ровное жужжание пчел. Ветви яблонь сгибались под тяжестью дозревающих плодов. Пробивающиеся сквозь ветви солнечные лучи светлыми бликами падали на ссохшуюся траву.
