— Ну ты и лошара, Дилан! Я мог бы сделать это с закрытыми глазами. Кто тебя вообще учил играть? Твой дружок Джордан научил тебя так мазать?
Джордан побагровел. Он уже открыл рот, чтобы съязвить, но вовремя увидел умоляющий взгляд Дилана.
— Джордан, пожалуйста, — взмолился Дилан. — Просто не обращай внимания! Прошу!
— Что ты сказал? — крикнул из окна Ричард. — Ты со мной говоришь, лошара?
Дилан откашлялся.
— Нет. Оставь меня в покое. Я сделал домашку, так что просто отвянь.
Ричард покачал головой.
— Попробуй бросать двумя руками! — посоветовал он. И с глухим стуком захлопнул окно.
Дилан крепко прижал мяч к груди. Лицо его побелело.
— Мнит себя пупом Земли, — пробормотал он дрожащим голосом.
— Ну и козел! — воскликнул Джордан. — И почему ты разрешаешь ему помыкать тобой?
Дилан лишь пожал плечами.
— Он запросто может взгреть меня, — признался мальчик.
— Знаешь, будь он моим братом, я бы привязал его ночью к кровати и заставил заткнуться! — серьезно произнес Джордан.
Дилан рассмеялся.
— Ты всегда придумываешь что-то крутое!
— Для этого и нужны друзья, — ответил Джордан.
Позже, Дилан сидел за партой, сгорбившись над учебником математики.
— Придумал! — внезапно закричал Джордан, заставив его вздрогнуть.
— Что придумал? — спросил его Дилан.
— Идеальный розыгрыш для Эшли! — сообщил тот со злорадной усмешкой.
Дилан улыбнулся и опустил карандаш.
— Какой же? — нетерпеливо спросил он. — У тебя всегда потрясные розыгрыши!
— Да, спасибо! — горделиво ответил Джордан. — Короче, ты же знаешь, как Эшли боится Акселя и Фоли?
Дилан коротко кивнул.
— Ага. Я от тарантулов Ричарда тоже не в восторге.
— Так вот, — ухмыляясь, продолжил Джордан. — Что, если Аксель и Фоли как бы случайно пропадут?
Дилан широко раскрыл глаза.
— Ну, не знаю…
— Да брось! — гнул свое Джордан. — Эшли с ума сойдет! Я вбегу к ней и буду кричать: «Пауки на свободе! Спасайся, кто может!». А когда она сама завопит, скажу, что видел, как Аксель целиком проглотил Жаклин!
— Ну… — колебался Дилан. Его всегда немного пугали затеи приятеля.
— Дилан, решайся! Это просто идеально! Только посмотри на нее! — Джордан показал на площадку перед домом. — Моя помешанная сестрица играет в мяч с воображаемой подругой у всех на виду!
Дилан выглянул в окно.
— Выглядит она довольно-таки глупо, — признал он.
— Отлично, тогда давай проберемся в спальню Ричарда и…
— Джордан, не думаю, что это хорошая идея, — произнес Дилан. — Ричард устроит мне взбучку, если мы притронемся к его паукам.
— Да не парься! — раздраженно ответил Джордан. — Он и не узнает! Сидит сейчас в своей берлоге и смотрит ящик. Сделаем все по-тихому. Раз плюнуть!
Дилан снова глянул в окно и увидел Эшли, играющую с воображаемой подругой.
— Ладно, я в деле, — согласился он.
Джордан первым двинулся к комнате Ричарда. Они незаметно прокрались внутрь и направились к террариуму.
— Шевелись, — шепотом подгонял Джордан. — Вытаскивай их. Живее.
Дилан взял в каждую руку по тарантулу. Они были мохнатыми и слегка щекотали кожу.
Тихонько крадясь на цыпочках, ребята прошмыгнули вниз по лестнице, миновав логово Ричарда. Джордан открыл входную дверь, и они поспешно вышли на подъездную дорожку.
— Это будет нечто! — шептал Джордан, когда они подкрадывались к Эшли.
Дилан держал тарантулов высоко над головой. Эшли не слышала их шагов. Она глупо хихикала, обращаясь к невидимой подружке:
— Отличный бросок, Жаклин!
Они подбирались все ближе и ближе, пока не оказались прямо у нее за спиной. Еще один шаг и…
— ДИЛАН! — прогремел голос со стороны крыльца. Ребята дружно обернулись.
— Это Ричард! — в ужасе выпалил Дилан. Лицо его стремительно теряло цвет.
Ричард бросился к ним, яростно сверля взглядом Дилана.
— Ты что тут делаешь с моими тарантулами? — требовательно спросил Ричард.
— Я… ну… — мямлил Дилан.
— Я понял! — гневно заявил Ричард. — Ты снова играешь с Джорданом и Эшли.
Дилан, спотыкаясь, попятился назад, стоило Ричарду приблизиться к нему.
— Но ведь…
— Ты хоть понимаешь, насколько ты жалок? — закричал Ричард. — Ведешь себя как сдвинутый! Вечно играешь и говоришь сам с собой!
— Но… — бессвязно бормотал Дилан.
Ричард отобрал у брата тарантулов.
— Дилан, ты уже взрослый для воображаемых друзей, — сказал он. — Забудь о Джордане и Эшли. Хорошо? Их не существует. Они только в твоей голове. Воображаемые друзья — ребячество!
Перевод Джека Фроста
Полагаю, вы залюбовались на мой замах, верно? А также и бейсбольной битой, которую я держу в руках.
Быть может, вас интересует, как я получил свою биту.
О, у нее долгая история. Это уж точно.
Я был пауэр-хиттером[1] в нашей школьной команде по бейсболу. Каждый год наша команда выходила в финал состязаний; я был в ней настоящей звездой.
Вы можете прочесть обо мне, подняв местные газеты за несколько лет: «Майкл Бернс: с ним сила»; «Майкл Бернс добыл победу для Линнфилда… в очередной раз!»
Это я, Майкл Бернс. Но теперь — теперь я желал бы никогда в жизни не прикасаться к бейсбольной бите. Ныне все изменилось. Я изменился.
Как много времени минуло с того самого дня, что навеки изменил мою жизнь? Я не могу сказать. Но я помню все, что случилось, как если бы это произошло только вчера…
* * *
Была тренировка. Мы закончили разминаться. Треннер Мэннинг рявкнул:
— Эй, Майк! Твой выход!
Во всех играх я всегда бил без промаха. На линии я шел четвертым. Оно и понятно: я был лучше всех.
Но сейчас мы просто тренировались. И тренеру нравилось менять нас местами, дабы мы не теряли хватки.
Я почувствовал, как напряглись все мои мускулы, когда я занял позицию для отбивания. Видите ли, у меня возникла проблема. Серьезная проблема. У меня был спортивный кризис.
В последнюю нашу игру я получал страйк-аут[2] четыре раза!
А прошлые несколько тренировок? Джимми, питчер, посылал мне мяч — и всякий раз я отчаянно мазал.
Славный пауэр-хиттер, да? Я даже не мог попасть по мячу. И все об этом узнали. Я боялся, что в скором времени ко мне прилипнет прозвище «Мазила Майк»!
— Давай, Майк! — скомандовал тренер, когда я сделал несколько пробных взмахов. — Сосредоточься наконец. Ты же знаешь, завтра играем с Лэйклэндом за первое место.
— Да уж, Майк, лучше не лажай, — проворчал со своего места Джимми.
Я слегка пригнулся. Бита казалась неудобной. Тяжелой. Слишком тяжелой.
— Расслабься, — велел я себе. — Просто расслабься, и все будет как надо.
Мяч полетел. Высоко. Я его пропустил.
— Страйк! — заорал Рон у меня за спиной.
Я повернулся к нему:
— С каких это пор катчер объявляет страйки?
— С каких это пор пауэр-хиттер все время их получает? — огрызнулся он.
Все, приплыли. После такого стыдобища фиг расслабишься.
Я пытался повторить свой былой замах. Но бита казалась мне все тяжелее и тяжелее. И я видел, как мои товарищи по команде озабоченно качали головами.
После еще примерно десяти минут упражнений с битой (лучшее, чего я добился за все это время — послал мяч обратно в питчера) тренер решил кликнуть кого-нибудь со скамейки запасных.
— Слушай, Майк, — проговорил он, положив свою тяжелую ручищу мне на плечи, — ступай-ка ты домой и хорошенько отдохни перед завтрашней игрой.
Думаю, он старался не показывать раздражения. Но потом он все-таки не сдержался и добавил со злостью:
— Ты уж постарайся преодолеть свой кризис, приятель. Эта игра для всех очень важна.
Я поплелся с поля, чувствуя себя полным ничтожеством.
— Эй, Майк! Погоди секундочку! — Я сразу узнал бегущего ко мне парня. Это был Том Скотт, корреспондент с местного телевидения.
В Линнфилде школьному спорту придается огромное значение. Но чтобы репортеры являлись уже и на тренировки? Офигеть!
— Ты в порядке, Майк? — осведомился он. — Ты что-нибудь делаешь, чтобы преодолеть спортивный кризис?
— Пытаюсь, — промямлил я, чувствуя, что краснею. — Честное слово, пытаюсь. — Я вошел в школу и поспешил в раздевалку, сгорая от смущения.
Я быстро принял душ и переоделся. Мне хотелось убраться отсюда до окончания тренировки. Знал, что, если меня начнут поддевать, я сорвусь.
Несколько минут спустя я вышел из школы и поспешил к велосипедной стойке. Взор мой был устремлен в землю; я был погружен в собственные невеселые мысли.
— Что угодно бы сделал, лишь бы преодолеть кризис, — пробормотал я.
Я даже не видел этого странного человечка, пока чуть не сшиб его с ног.
