Беседы о живописи - Герман Александрович Недошивин

Издательство ЦК ВЛКСМ «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ»

Москва

1964

Редактор Зинаида Костюшина

ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ПЕРЕРАБОТАННОЕ

Недошивин Г.А. Беседы о живописи. — 2-е изд., перераб. — М.: Молодая гвардия, 1964. — 144 с.: ил.

Как смотреть живопись? Не правда ли, этот вопрос может показаться странным? Ну как в самом деле надо смотреть картину, написанную художником? Разумеется, глазами. Какие тут должны быть особенные навыки или специальные приемы, если конечно, художник толком изобразил все, что хотел, а не занимался столь популярными сейчас в буржуазном мире «абстрактными» ухищрениями!

Создания художников-абстракционистов зачастую действительно неизвестно, как смотреть. Бывали же случаи, когда на выставках и в музеях абстрактные картины невзначай вешали «вверх ногами». Но об этом подробнее поговорим после. Что же касается настоящего, правдивого искусства, то, сдается, что тут нет никакой особой премудрости — открой глаза и смотри.

Это, конечно, верно. Ведь всякое настоящее искусство должно быть доступно и понятно каждому. Другое дело, скажем, физика или математика. Здесь, чтобы добраться до сколько-нибудь глубоких знаний, нужно специально изучать предмет, приобрести более или менее сложную совокупность сведений; ясно, что не обойдешься без необходимой подготовки. Это особенность каждой специальной отрасли знаний. Но искусство не таково. Художественные произведения открываются всем и каждому, кто только захочет.

И все же вопрос, нами поставленный, не праздный. Всякая область искусства обладает своими особенностями, с которыми надо освоиться, чтобы получить от художественного произведения как можно больше. Верно, что истинное искусство может в самых «тайных» своих глубинах открыться каждому человеку.

Но это совсем не значит, что наслаждение искусством — это пустая забава, не требующая от нас никаких усилий. Есть люди, понимающие доступность искусства наподобие гоголевского Пацюка, которому галушки, окунувшись в сметану, сами скакали в рот. А ленивому казаку оставалось только проглатывать их.

Так вот, художественное произведение не похоже на Пацюковы галушки. Нужна известная тренировка, хотелось бы сказать, известная дисциплина рассудка и чувства, чтобы большое творение большого художника дошло до нас во всем своем богатстве.

Казалось бы, столь же наивен вопрос: как читать художественную литературу? Разумеется, тоже глазами, и притом не так, как читал гоголевский же Петрушка, которого, как известно, пленял самый процесс чтения, а, что называется, с толком. Одно дело, например, читать «Трех мушкетеров» А. Дюма, а другое — «Войну и мир» Л. Толстого. Роман Дюма мы все, наверное, «глотали» с увлечением, торопясь узнать, какие новые приключения выпали на долю д'Артаньяна и трех его верных друзей. Иное с эпопеей Толстого. Тут нас интересует не только то, что происходит с героями, фабула романа. Глубокое раскрытие народных судеб, мудрое знание жизни, способность донести до нас тончайшие душевные переживания героев заставляют нас читать «Войну и мир» не торопясь, возвращаясь порою к уже прочитанным страницам, заставляют внимательно «вслушиваться» в речи Наташи Ростовой, следить с напряженным интересом за трудным духовным ростом Пьера Безухова. И чтобы не пропали для нас сокровища великого толстовского мастерства, нам, видимо, надо овладеть искусством читать.

Так и для полноценного восприятия живописи надо овладеть искусством видеть.

Иногда в наших музеях приходится наблюдать зрителей, по пушкинскому выражению, "ленивых и не любопытных". Попадет такой зритель в Третьяковскую галерею и не столько смотрит, сколько слоняется по залам. Время от времени бросая взгляд на этикетки под картинами, а потом мельком окидывая взором и сами картины, чтобы убедиться, что подпись соответствует изображенному, он бредет дальше, не задерживаясь ни у какой вещи более одной-двух минут. Станет перед «Боярыней Морозовой» Сурикова, убедится — действительно боярыня Морозова; подойдет к репинскому портрету Л. Толстого — в самом деле сидит в кресле Лев Толстой; прочитает на этикетке: Саврасов «Грачи прилетели», поднимет глаза — действительно на голых березах расселись черные птицы; все в порядке — можно идти дальше.

Скоро такому зрителю становится скучно, и он уходит из музея, даже не подозревая о том, как он себя духовно обворовал.

Живопись обладает одним обманчивым свойством в отличие от некоторых других видов искусства.

Чтобы прочесть «Войну и мир», нам надо потратить не один час, театральный спектакль человек смотрит три-четыре часа, кинофильм — полтора. И пока не опустится театральный занавес в последнем действии или не зажжется свет в зале кинотеатра по окончании сеанса, мы не знаем (или по крайней мере предполагается, что не знаем), что произойдет в конце концов с героями, как развернутся изображенные в спектакле или фильме события.

Вольно или невольно мы на более или менее длительный срок погружаемся в мир художественного произведения, им живем, наши мысли и чувства сосредоточены только на нем.

А картина художника? Представим, что мы подошли в Третьяковской галерее к маленькой картине художника П. А. Федотова и прочли подпись: «Сватовство майора».

П. А. Федотов. Сватовство майора. Масло. 1848 г. Москва, Государственная Третьяковская галерея.

Перед нами комната в старинном купеческом доме (картина написана в 40-х годах прошлого века), где, будто в театре, разыгрывается сцена, напоминающая нам какую-то комедию А. Н. Островского. В сборе все семейство: дородный купчина старозаветного склада, властная мамаша, жеманная дочка, слуги и приказчики.

Сваха привела в дом «благородного» жениха — разорившегося майора, обладающего, однако, лестным для купеческого достоинства дворянским званием и офицерскими эполетами.

Довольно двух-трех минут, чтобы разглядеть все это, а разглядев, уразуметь ситуацию, тем более что художник сумел показать ее весьма наглядно, со множеством занимательных и красноречивых подробностей купеческого быта.

Что же, может быть, и все, можно двигаться дальше? Ведь в отличие от романа и фильма самую сложную картину можно рассмотреть в основных чертах за очень краткие сроки

Но тут-то нас и подстерегает опасность. Нам кажется, что мы уже все рассмотрели, все увидели, а на самом деле мы еще даже не переступили порога того мира, с которым хотел познакомить нас художник.

Подождите. Мы пока что удовлетворили только свое любопытство, ну в лучшем случае позабавились. Давайте теперь пристально, шаг за шагом рассмотрим картину, а рассматривая ее, будем вдумываться и вживаться в мир федотовских образов.

В доме переполох. Нам сразу это видно, так как художник на первый план выдвигает фигуры дочери-невесты и матери; обе они в резких, порывистых движениях. Первая стремится убежать в соседнюю комнату, чтобы спрятаться от явившегося свататься майора. Она