Умолк Зевс. Кекроп склонил голову в знак повиновения.
Встал тогда Посейдон, сидевший по правую руку от своего царственного брата, поднял трезубец и с великой силой ударил им о гранитную скалу, возвышавшуюся рядом с Акрополем. Содрогнулась вокруг земля, раскололась скала и из недр ее фонтаном поднялся мощный столб соленой морской воды.
— Отныне вечно будет здесь бить этот источник, — горделиво произнес он и возвратился на свое место.
Едва Посейдон умолк, поднялась богиня Афина. Прекрасна и величава была мудрая дочь громовержца Зевса. Любовались ею все боги. Потрясла она своим копьем, которое не в силах был поднять ни один из смертных, и вонзила его в почву. Тотчас же из того места, куда вонзила богиня свое копье, поднялась прекрасная вечнозеленая олива, усыпанная золотистыми плодами. С восторгом и благоговением смотрел Кекроп на все происходящее. Дивился он могуществу олимпийских богов. Насладившись зрелищем плодоносной оливы, он сделал шаг вперед и сказал:
— О великий Зевс и вы, всемогущие боги! Взгляните вокруг. Разве не хватает смертным соленой морской воды? Безграничны морские просторы. Но не видел я нигде на земле прекрасной плодоносной оливы, приносящей радость и достаток людям. Счастье и благоденствие сулит людям дар мудрой богини. Ей по праву принадлежит власть над этой благословенной страной. Таково мое решение. — И Кекроп отступил, скромно опустив глаза.
— Разумные слова произнес этот смертный! — воскликнул Зевс, обращаясь к другим богам. — Не ошибся я, доверив ему рассудить этот спор. Да будет так, как порешил Кекроп. Отныне власть над Аттикой и городом, основанным этим человеком, будет принадлежать моей дочери. Здесь будет построен храм покровительнице Аттики, а дочери Кекропа да будут первыми жрицами святилища.
Царствуй, Кекроп, будь мудр и справедлив, и прославится твой город в веках.
Покинули боги Акрополь и вознеслись на Олимп. А Кекроп принялся вновь за возведение города, который назвал в честь защитницы и покровительницы Аттики — Афинами.
* * *
Кроме изложенного выше древнегреческого мифа, объясняющего возникновение названия греческой столицы, существует также предположение, что наименование Афины происходит от греческого слова Atenei, что означает в переводе возвышенный, так как город расположен на возвышенном месте.
В Лидии[10], что на западе полуострова Малая Азия, в городе Сипил правил царь Пелопс, сын Тантала.
После смерти отца ему достались несметные богатства — золотые рудники, плодородные поля, сады и виноградники, обширные стада. Не видать бы ему всего этого, томиться бы в царстве теней — Аиде[11], если бы не всеведение олимпийских богов, которые разгадали злодейский замысел его отца Тантала.
Жестокий и высокомерный Тантал пользовался любовью и благоволением отца своего Зевса[12] и других олимпийцев, часто бывал у них в гостях на Олимпе и принимал у себя бессмертных богов, вкушая вместе с ними божественную пищу — амбросию и нектар[13].
Однажды, вознамерившись проверить, насколько всеведущи боги, Тантал пригласил их к себе на пир и приказал подать блюдо, приготовленное из мяса собственноручно зарезанного им сына, юного Пелопса.
Ужаснулись боги, уразумев, какое страшное преступление совершил Тантал, не дотронулись они до кощунственного блюда. Разгневался громовержец Зевс. Повелел он быстрокрылому Гермесу[14] возвратить невинного юношу к жизни, а его жестокого отца низверг в подземное царство Плутона[15]. Не удовлетворившись этой суровой карой, Зевс повелел своему брату, царю аида, придумать для Тантала наказание, какого еще не испытывал ни один смертный.
С тех пор пребывает Тантал в аиде, терзаемый жаждой и голодом, мучимый постоянным страхом. Он стоит по горло в воде, а над его головой свешиваются спелые фрукты и гроздья винограда. Но стоит ему нагнуться, чтобы напиться, и вода пропадает; стоит ему протянуть руку, чтобы сорвать плод, и ветер отклоняет ветви. Его воспаленный взгляд невольно обращается к скале, нависшей над ним. Она едва держится, вот-вот сорвется и погребет под собой обреченного. Дикий страх стесняет его дыхание. Безмерны страдания Тантала.
А его дивно спасенный сын Пелопс принял бразды правления царством в свои руки. Тем временем царь Трои[16], прослышав об участи, постигшей некогда любимого сына Зевса, Тантала, вознамерился захватить все его богатства и изгнать Пелопса из Сипила, воспользовавшись его юностью и неопытностью. Могуществен был царь Трои, великое собрал он войско. Не смог Пелопс отразить его натиск, защитить свои владения. Единственное осталось Пелопсу — спасаться бегством. Приказал он перенести на корабли все свои богатства и отправился по бурному морю искать новую родину. Много дней плыли изгнанники по пустынным волнам, пока вдали не показалась земля. Это был полуостров на крайнем юге Греции. Путники высадились на нем и решили здесь обосноваться.
Неподалеку от места, где поселился Пелопс, стоял город Писа, властителем которого был царь Эномай. Молва о нем и его прекрасной дочери Гипподамии разнеслась далеко за пределы страны. Много героев приезжало в Пису, чтобы посвататься за красавицу Гипподамию. Но никто из них не возвращался к себе на родину, все они находили смерть от руки царя Писы, а их головы украшали двери дворца Эномая.
Каждому из претендентов на руку Гипподамии властитель Писы ставил одно условие: чтобы получить в жены его дочь, каждый из них должен был сначала принять участие в состязании на скорость с ним, Эномаем, на колеснице и обязательно добиться победы. Если же Эномаю удастся догнать смельчака, то он пронзит его своим копьем. Предлагая такое условие, царь Писы был заранее уверен в своей победе, ибо не было во всей Греции человека, который мог бы сравниться с ним в искусстве управления колесницей, и не было во всей Греции коней, которые могли бы обогнать коней Эномая, быстрых, как ветер.
Прослышал Пелопс о красоте Гипподамии и о том, сколько славных героев погибло в состязании за обладание ею, и загорелся мыслью добыть дочь Эномая себе в жены. А как увидел он ее, ни о чем больше не захотел думать. Великая любовь вспыхнула в его сердце.
Не захотел Пелопс откладывать задуманное и тут же явился к царю во дворец.
— Кто ты, о юноша? — мрачно вопросил его Эномай, сразу догадавшись, зачем тот пришел.
— Имя мое Пелопс, — гордо выпрямившись, ответил молодой герой, — я сын Тантала, царя Сипила.
— Что скажешь, Пелопс? Я слушаю тебя.
— Пришел я к тебе, о царь Писы, чтобы просить руки дочери твоей Гипподамии, красоте которой нет равной во всем мире.
— А ведомо ли тебе, неразумный, что придется тебе расстаться с жизнью, подобно тем, чьи головы ты видел на воротах моего дворца? — злобно улыбаясь, спросил Эномай.
— Тебе не удастся запугать меня, царь! — воскликнул Пелопс. — Я твердо верю, что сумею победить тебя, да помогут мне олимпийские боги!
— Пусть будет по-твоему, — ответствовал Эномай. — Запомни же условия состязания. Завтра утром ты должен отправиться в путь на своей колеснице. От моего города ты будешь скакать через весь полуостров до жертвенника великого владыки морей Посейдона[17], что у города Коринф на Истме. Тем временем я совершу жертвоприношение громовержцу Зевсу и последую затем за тобой. И берегись! Не будет тебе пощады, если не сумеешь ты меня опередить и первым не достигнешь жертвенника. Тогда и твоя голова украсит двери моего дома. Дорогой ценой ты заплатишь за желание стать мужем моей Гипподамии. Иди же и готовься к смерти!
Провожаемый зловещим смехом царя Писы, Пелопс покинул дворец. Тревожно было у него на душе. Понимал он, что только чудо или хитрость помогут ему одолеть жестокого Эномая. «Но как перехитрить его? До завтрашнего дня так мало времени!»
Повинуясь внезапной мысли, Пелопс возвратился во дворец и разыскал возничего царя Эномая, Миртила. Только Миртил в состоянии был ему помочь в завтрашнем состязании.
Они уединились в укромном месте, и Пелопс принялся уговаривать возничего, суля богатые дары, оказать ему помощь. Миртил должен был, по замыслу Пелопса, готовя колесницу царя, сделать так, чтобы во время погони у нее соскочили колеса с осей. Это бы задержало на некоторое время Эномая и дало бы возможность Пелопсу доскакать к жертвеннику первым.
Сколько ни уговаривал Пелопс возничего, тот никак не мог решиться на этот шаг. Пелопс все увеличивал обещанную награду, и, когда наконец он поклялся, что отдаст Миртилу половину своих богатств, если тот выполнит его просьбу, возничий не устоял перед соблазном и дал согласие.
