Аверс памятной медали Ю. О'Нила
В конце 20-х годов О'Нил, по единодушному мнению, был ведущим американским драматургом, однако его личная жизнь складывается неудачно. В 1918 году он женился на писательнице Агнесс Боултон, от брака с которой у него были сын Шейн и дочь Уна (в 18 лет, вопреки воле отца, она вышла замуж за Чарли Чаплина).
За три года, с 1920 по 1923 год, О'Нил потерял отца, мать и своего любимого брата Джейми, а в 1928 году развелся со своей второй женой. В 1929 году драматург женился в третий раз – на актрисе Карлотте Монтрей, с которой познакомился в начале 20-х годов.
В 1936 году О'Нил первым из американских драматургов был удостоен Нобелевской премии по литературе «за силу воздействия, правдивость и глубину драматических произведений, по-новому трактующих жанр трагедии». Из-за болезни писатель не смог присутствовать на церемонии награждения, однако прислал текст ответной речи, в которой, в частности, говорилось: «Эта награда принадлежит не только мне, но и всем моим коллегам в Америке; для меня эта Нобелевская премия – символ того, что Европа признала зрелость американского театра».
В 20-е – начале 30-х годов О'Нил получает почетную степень Йельского университета (1929). Он пишет свои наиболее зрелые и оригинальные произведения: «Марко-миллионщик» («Marco Millions», 1928), романтическую сатиру на буржуазную цивилизацию, материализм и религиозное ханжество, в центре которой стоит Марко Поло, а также девятиактную драму «Странная интерлюдия» («Strange Interlude», 1928), где действующие лица делятся со зрительным залом самыми своими сокровенными мыслями, которые не должны слышать другие персонажи; один из них произносит слова, проливающие свет на смысл названия пьесы: «Жизнь – это странная интерлюдия между прошлым и тем, что еще должно произойти».
В трилогии «Траур – участь Электры» («Mourning Becomes Electra», 1931), представляющей собой переложение «Орестеи» Эсхила, действие происходит в Новой Англии во времена гражданской войны; премьера «Электры» прошла на Бродвее с участием Аллы Назимовой и получила высокую оценку критики. В это же время написана единственная комедия О'Нила «О, молодость» («Ah, Wilderness!», 1933), проникнутая щемящим ностальгическим чувством.
Когда Нобелевский комитет признал, что произведения О'Нила «отличаются необычайной глубиной, разносторонностью и оригинальностью», еще не были созданы три шедевра драматурга: «Разносчик льда грядет» («The Iceman Cometh», 1939, поставлена на Бродвее в 1946), «Долгий день уходит в ночь» (1941, поставлена в 1956) и «Луна для пасынков судьбы» («A Moon for the Misbegotten», 1943, поставлена в 1957).
В философско-натуралистической притче «Разносчик льда грядет» драматург со знанием дела описывает завсегдатаев притонов и пивных. Пьеса, одна из наиболее сложных в творчестве О'Нила, отличается религиозным символизмом, метафизической глубиной и эмоциональной насыщенностью. Основной смысл пьесы – в спасительности иллюзий, в стремлении человека к самообману.
Афиша спектакля «Долгий день уходит в ночь» на Бродвее. США
Пьеса «Долгий день уходит в ночь», премьера которой состоялась в Королевском драматическом театре в Стокгольме, насыщена автобиографическими мотивами. В семье Тайрон (под которыми подразумеваются О'Нилы) властвует Джеймс Тайрон-старший, актер– романтик и прагматик, доведший жену до наркомании. У него два сына – один пьяница, другой – мечтатель. Писатель с удивительной силой передает сложные и мучительные отношения между мужем и женой, родителями и детьми. Написанная, по словам самого О'Нила, «слезами и кровью с глубокой жалостью и пониманием ко всем четырем страдающим Тайронам», эта пьеса была впоследствии экранизирована с участием таких звезд, как Ральф Ричардсон, исполнивший роль отца, и Кэтрин Хепберн, сыгравшая роль матери.
В этих произведениях драматург говорит о том, что жестокая реальность уничтожает личность, и чтобы выжить, человеку надо иметь мечту.
Доказывая необходимость создания национальной трагедии, Ю. О'Нил писал: «Трагедия чужеродна нашему образу жизни? Нет, мы сами трагедия, самая потрясающая из всех написанных и ненаписанных»…
В «Луне для пасынков судьбы», явившейся продолжением пьесы «Долгий день уходит в ночь», изображено дальнейшее падение беспутного Джеймса Тайронамладшего после смерти его матери Мэри Тайрон.
Без сомнения, значение творчества О'Нила далеко не исчерпывается техническим мастерством – гораздо важнее его стремление пробиться к смыслу человеческого существования…
Необходимо заметить, что драматург всегда принимал активное участие в постановках своих пьес, но в период с 1934 по 1946 он отошел от театра, сосредоточившись на новом цикле пьес под общим названием «Сага о собственниках, обокравших самих себя» («A Tale of Possessors Self-Dispossessed»). Несколько пьес из этой драматической эпопеи О'Нил уничтожил, остальные были поставлены после его смерти.
Последнее десятилетие жизни драматурга ознаменовалось упадком физических сил, расстройством здоровья. О'Нил планировал создать цикл пьес из истории рядовой американской семьи, но в 1943 году полностью утратил работоспособность из-за тяжелого поражения нервной системы, лишившей его возможности даже владеть ручкой. В результате из намеченного цикла драматург успел написать только две пьесы: «Душа поэта» («A Touch of the Poet»; премьера состоялась в 1957 году в Шведском королевском драматическом театре) и «Дворцы побогаче» («More Stately Mansions»; премьера состоялась там же, в 1962 году).
Хотя творчество писателя неоднородно, а отдельные пьесы справедливо критикуются за мелодраматизм и невыразительность языка, по-прежнему считается одним из наиболее выдающихся американских драматургов. Как писали критики, О'Нил – «…человек, который сумел возвысить свои жизненные тяготы до метафоры общечеловеческих тягот».
Хотелось бы добавить, что Юджин О'Нил всегда оставался настоящим поэтом, поэтичны и его пьесы, а стихотворения, которые, кстати, мало известны как российскому, так и англоязычному читателю, так много говорят нам о душе автора…
Я – тихий человек;
Очевидно,
Я жажду уединения,
Исступленно за ним гоняюсь.
Даже в кабинетах врачей -
Жду, себя ощущаю старым,
Устарелым, словно журналы.
Говорю, удостоен Лицезрения:
«Ах, доктор, я болен».
«Вы?
(Добрая улыбка.)
Возможно, болен ваш мозг,
Или желудок,
Или почки,
Или нервы.
Да, я вижу: вы нервничаете,
Но в наши дни
Мы способны вылечить и рассудок.
Медицина прогрессирует.
Она дает рассудку ответы,
Которые, к несчастью, иные упрямцы
Принимают за вопросы».
«Ах, доктор, может быть, это -
Душа».
«Душа?»
(Улыбка – все еще добрая,
Но с еле заметной
И плохо скрываемой снисходительностью.)
Ах, стало быть, это душа
Вас беспокоит?»
«Да, доктор, я ночью лежу
И не могу заснуть,
Испытываю мучения».
«Вот вам рецепт на
Безвредный барбитурат.
Многие страдают, как вы:
Дело в войне.
Каждый теперь нервничает».
Ухожу с таблетками.
Грязные
Кирпичи
Зданий!
Пожелтевшие
Осенние занавески!
Даже коты
Вопят,
Призывая свободу
На задворках.
Кальсоны
На веревках
Между
Пожарных лестниц
Теряют им присущее
Мимолетное
Очарование.
Ах, Любовь,
Неприличная,
Прекрасная,
До чего ж я по тебе тоскую!
(«Я тихий человек…», перевод В.Рогова)
А эти строки:
Моя душа – субмарина,
Мои стремленья – торпеды,
Я скроюсь, незримый,
В глубину бытия,
Подстерегая суда,
Скучные, тяжело нагруженные торговые суда,
Изъеденные ржавчиной, чумазые галеоны коммерции,
Идущие вразвалку с самонадеянностью ожиревших,
Настолько отупелые, что не в силах пугаться и удивляться;
Их провожают насмешки волн
И плевки презрительной пены.
Я уничтожу их,
Потому что море прекрасно.
Вот почему я таюсь
Угрожающе
В зеленых глубинах.
(«Субмарина», перевод В.Рогова)
Хотя, по мнению американского критика Д.Гасснера, «от других современных трагиков (в том числе и от Чехова) О'Нил отличается, быть может, тем, что его персонажи часто псевдотрагедийны, поскольку им не хватает величия духа и жизненных сил», он вместе с тем признавал, что «…О'Нил практически создал американскую натуралистическую драму и, если бы не он, не было бы ни «Табачной дороги» Э.Колдуэлла, ни «О мышах и людях» Стейнбека»…
