И сразу упала завеса тайны. «Зомби» оказался разоблачён. Вся квартира его была увешана фотографиями и плакатами, почти на каждой — Голоскоков собственной персоной, в чёрной коже, сверкающих заклёпках и верхом на мотоцикле, иногда при выполнении весьма опасных трюков.
— Мастер спорта по мотогонкам, — представился Голоскоков, и пока ребята с любопытством рассматривали его фотогалерею, успел даже похвастаться, что неплохо зарабатывает, особенно на всяких экстремальных соревнованиях полулегального характера.
— А это на съёмках нового боевика, — продолжил экскурсию мотогонщик. — Приглашают. Я выполняю любые, самые сложные трюки.
— Классная работа! — искренне восхитился Ваня.
— Это даже не работа, это образ жизни, — Голоскоков коротко глянул на Ваню и вновь повернулся к девушке. — Рисковать жизнью — это моё призвание, мисс.
Анюта не знала, что ответить, и мотогонщик сжалился над ней:
— Ладно, рассказывайте, зачем пришли.
Аня покосилась на ребят, как бы ища поддержки, и начала:
— Дело в том, что к нам попало заказное письмо, адресованное вашему соседу по старой квартире, но, как выяснилось, он погиб в автокатастрофе. Мы хотим найти кого-нибудь из его родственников или хотя бы друзей, чтобы передать письмо.
— Да… — протянул Голоскоков, — Серёгу жалко, хороший был мужик.
Аня облегчённо вздохнула. Теперь им известно, как звали генетика — Борисов Сергей Викторович. А Борисова Любовь Михайловна — это жена или мать.
— Так вы не подскажете, как разыскать его родственников? Любовь Михайловну, например…
— Да нет её в Москве, — ответил Голоскоков. — Давным-давно развелись. Любка подцепила немца из Дортмунда и живёт там. Слушайте, плюньте вы на это письмо. Оно вам надо? Человек погиб, родственников — нема. Кроме Любки. А ей до бывшего мужа… На похороны и то не приехала. Наша Элла Вениаминовна дважды ей звонила — пустой номер. Вот сама Вениаминовна очень переживала, когда узнала о смерти. Она ж ему вместо матери была.
— А Вы ходили на похороны? — спросил Саша.
— Натурально! Серёга мировой мужик был. Вообще, мы в одной школе учились, он только старше на четыре года. Помогал по-соседски, если я просил. Потом он поступил в МГУ на биофак. Голова-то у Сереги светлая была.
— А он действительно обгорел в машине, так что узнать было нельзя? — решил спросить Саша.
— Ну, меня на опознание не приглашали. Одно скажу: хоронили в закрытом гробу. Вообще, мне случалось видеть, как сгорают заживо. Никому не пожелаю. Жуткая смерть!
Они все помолчали, будто соблюдая некий ритуал.
Потом Голоскоков ещё раз повторил:
— Плюньте вы на это письмо, ребята. Оно вам надо?
— Наверно, вы правы, — рассудил Саша. — Но чтобы совесть была чиста, может, письмо этой… Ольге Венедиктовне отдать?
— Элле Вениаминовне, — поправил Голоскоков.
— Ну да, вы же сказали, она ему как мать была.
— Логично, — кивнул Голоскоков и назвал квартиру, где живёт Элла Вениаминовна.
Прощались по-дружески.
— Девушка, — окликнул Голоскоков на всякий случай. — А как Вас зовут?
— Аня.
Жестом фокусника он извлек откуда-то свою визитку и протянул ей:
— Если вдруг что — заходите. Буду рад.
Ваня скривился в недовольной ухмылке и поспешил выйти, подталкивая Анюту. Потом вдруг вспомнил что-то, остановился и, повернувшись к Голоскокову, спросил:
— А почему бабки у подъезда жалуются, что Вы портите воздух?
Голоскоков удивлённо поднял брови — не ожидал такого глупого вопроса, а потом громко расхохотался.
— Ах, эти вездесущие старушенции! Вечно чем-нибудь недовольны. У наших мотоциклов движки по полтора литра. Судите сами, какой выхлоп идет. Издержки цивилизации. А все желающие могут ездить на лошадях.
На лестничной клетке друзья посмотрели на часы:
— Ещё не поздно, — сделал вывод Саша. — Можно нанести визит Элле Вениаминовне.
Элла Вениаминовна встретила ребят очень приветливо. Едва узнав, о ком с ней хотят поговорить, сразу пригласила молодых людей на кухню, поставила чайник и сказала с улыбкой:
— У меня очень вкусный чай. Я его завариваю по всем правилам.
Ребята не возражали: беседа за чашкой чая, доверительный тон — это было как раз то, что нужно.
Радушная хозяйка торжественно выставила на стол красивые чашки из тонкого фарфора с причудливыми китайскими драконами, извлекла из шкафчика десяток, как минимум, разноцветных жестяных коробочек и спросила:
— Вы какой чай предпочитаете: зелёный или черный?
Элла Вениаминовна была из той породы людей, каких сегодня уже почти не осталось. Утончённость манер, вежливость, даже осанка — всё свидетельствовало о великолепном воспитании. А благородные черты лица и живые, ясные, умные глаза делали её по-настоящему красивой даже сейчас, в весьма почтенном возрасте. Язык бы не повернулся назвать такую женщину старухой. Её облику соответствовало совсем другое слово — дама. И странно было подумать, что Элла Вениаминовна — ровесница тех бабок, которые целыми днями сидят у подъезда.
— А какой, по-вашему, лучше? — в своей излюбленной манере — вопросом на вопрос — ответил Ваня.
— Ну, во-первых, это дело вкуса, — улыбнулась Элла Вениаминовна, — а во-вторых, надо же понимать, что в природе чайный лист всегда зелёный, но после специальной обработки, он может превратиться в чёрный, красный, жёлтый или бирюзовый.
— Бирюзовый? — удивился Ваня.
— Да. Этот сорт известен под названием «Чёрный Дракон». Забавно, правда? Сам чай по цвету бирюзовый, а в названии присутствует слово «черный». Чтобы оценить всю прелесть чая его надо правильно заваривать. Зелёный, жёлтый, бирюзовый чаи настаивают не более восьми минут, трижды доливая кипяток. Красный — так же, как и чёрный. Красный чай самый ароматный. Он снижает уровень холестерина, поддерживает высокую концентрацию витаминов… Так все-таки черный или зелёный?
— Мы уже запутались, — пожаловался Ваня, — давайте на ваш вкус.
— А мне, если можно, зелёный, — попросила Аня.
— Хорошо. Но Вы обязательно должны попробовать мой любимый чай.
Кипяток был уже готов, и Элла Вениаминовна подошла к плите, чтобы непосредственно приступить к священнодействию — завариванию чая.
— А Вы нам расскажете про секрет его приготовления? — спросила Аня, искренне заинтересовавшись.
— Ну, разумеется, мои хорошие! — не возражала Элла Вениаминовна. — Только ведь вы, кажется не за этим пришли. Вас интересует Сергей.
Конечно, пожилой женщине было очень любопытно, что именно заставило этих совсем юных ребят интересоваться судьбою её Сергея, но воспитание не позволяло начать расспросы самой.
— Серёжа был… — Элла Вениаминовна словно споткнулась об это слово. — Ну, да, был удивительным человеком. Ему исполнилось всего четырнадцать, когда умерла мать. Она долго и тяжело болела, Серёжа заботился о ней — замечательный сын. Потом её не стало, и я взяла опекунство над мальчиком. Неофициально, конечно. Мы с ним просто были очень дружны. Он мне всегда всё рассказывал, спрашивал совета. Даже когда поступил в Университет и познакомился со своей будущей женой, продолжал приходить ко мне, и мы подолгу беседовали. Я не отговаривала его от женитьбы, видела, как он влюблён. Но я всегда знала, что из этого брака ничего хорошего не получится. Люба не подходила ему: ветреная, вспыльчивая. Да, противоположности притягивают друг друга, но лишь на какое-то время… Серёжа был очень увлечён наукой, а Любочка всегда любила шумные компании. Не прошло и полугода их совместной жизни, как она закрутила роман с другим человеком. Серёжа очень переживал и всё же простил её. Такой характер. Однако сделать Любу другой было не в его силах. «В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань»…
— Это Пушкин, — с уверенностью констатировал Ваня.
— Да, — кивнула Элла Вениаминовна. — И вот, в результате, через год они развелись. Серёжа закончил аспирантуру, защитился. Начал работать в одном из крупнейших научных центров по генетике. Он был вообще увлекающейся натурой, а работу свою любил настолько, что иногда по несколько суток оставался в лаборатории, ночевал там… Мне всё ещё очень странно говорить о Сереже в прошедшем времени.
Металлический чайник, не иначе, середины прошлого века в очередной раз закипел, подав сигнал тоненьким свистом, Ваня посмотрел на него, как на диковинного зверя, и Элла Вениаминовна сказала:
— Может, это глупость, но кипяток из этих пластмассовых полуавтоматов кажется мне не таким вкусным… Так вот, как-то раз Серёжа признался мне, что очень близок к ошеломляющему научному открытию.
«Ну, вот и пора, — подумал Саша. — Рассказать ей всё мы, конечно, не сможем, но и сочинять ахинею вроде природоохранных достижений „мото-зомби“ Голоскокова здесь не получится. Эта женщина слишком умна и проницательна.
