Волчок обнюхал след машины и бросился вдогонку.
Мчаться в полуденный зной было тяжело. Несколько километров остались позади. След машины стал угадываться с трудом даже чутким носом зверя: песчаная позёмка всё сильнее заносила его. И наконец следы исчезли. Волчок бросался из стороны в сторону, возвращался назад, делая круги, но всё напрасно – след замело...
Волчок едва нашёл в себе силы вернуться к роднику у бывшего лагеря и пролежал у воды до вечера.
Всю ночь Волчок выл до хрипоты. Он впервые в жизни остался один...
* * *
Прошло несколько лет. Волчок превратился в огромного волка. За эти годы ему ни разу не пришлось встречаться с людьми: гремела война и им было не до исследований в пустыне.
Волчок одичал, привык жить со своими дикими родичами и перенял все их привычки. Ловля песчанок, ящериц и крупных жуков стала для него обычным занятием. Как и другие волки в пустыне Бетпак-Дала, он сделался «пастухом» антилоп-сайгаков.
Ранней весной сайгаки бредут на север неисчислимыми стадами вслед за тающим снегом. На ходу они пасутся и ни на что не обращают внимания. Стремление вперёд, на север, всецело овладевает ими, как перелётными птицами. Тысячелетиями их предки делали такие же перекочёвки, и сайгаки наших дней не могут поступать иначе.
За несколько дней до резкого весеннего потепления они трогаются с зимовок, как бы чувствуя близкую перемену погоды. Только там, на краю пустыни Бетпак-Дала, в прохладных степях Сары-Арка, их стада остановятся, разбредутся и всё лето будут нагуливать жир на богатых пастбищах. А осенью, когда начнутся дожди и на такырах в пустыне появится вода, сайгаки так же неудержимо двинутся на юг за тысячу километров, к зимовкам около реки Чу и в песках Муюн-Кумов. Они идут не спеша, недалеко табунок от табунка, фронтом в несколько километров, а длиной от горизонта до горизонта.
А за сайгаками идут волки, бредут семьями и даже собираются стаями около больших скоплений животных. Ко всему можно привыкнуть, и сайгаки привыкают к своим «пастухам». Волки шагают гуськом за табуном, и сайгаки не пугаются, а идут своим путём. Хищники и их жертвы привыкают друг к другу. Вместе с сайгаками многие сотни километров идут и волки. Это хорошо видно с самолёта, если лететь на небольшой высоте.
Почему-то волки избегают нападать на табун. Но горе сайгаку, если он приотстанет. Его сейчас же окружают волки, проворно забегая со всех сторон. Как по команде, бросаются они спереди, сзади и с боков – спасения сайгаку нет.
Впрочем, «пастухами» волков называют не напрасно. Они в трудные минуты жизни помогают сайгакам. Конечно, не сознательно, а невольно. Когда летняя жара высушит такыры и многие родники в пустыне иссякнут, сайгаки попадают в беду при своих перекочёвках. Жажда начинает мучить животных. Они уже не шагают спокойно, пощипывая на ходу полынку, а мечутся по пустыне от одного родника до другого, где раньше была вода, но сейчас не находят её. Подпочвенная вода в Бетпак-Дале кое-где залегает не глубоко. Волки чуют её и делают то, на что не способны сайгаки: они начинают рыть ямы. То и дело сменяясь, высунув мокрые языки, перепачканные землёй, они с азартом роют землю, отбрасывая её задними лапами. В ямах появляется вода. Отталкивая друг друга, рыча и скаля зубы, волки пьют и уходят. А потом из волчьих ям пьют сайгаки.
Волчок давно обзавёлся своей семьёй. Каждую весну он устраивал логово с одной и той же волчицей, как подобает хорошему семьянину. Он всегда бежал впереди, то и дело оглядываясь, следует ли она за ним. Но волчица послушно трусила сзади, пока они не встречали поселения песчанок или не замечали более крупную добычу – сайгаков.
Способ охоты загоном был прекрасно усвоен обоими волками. Волчица сразу залегала за кустиком тамариска. Это означало, что Волчок должен бежать в загон и направить на это место сайгака. Волчок мелкими размеренными прыжками издалека по большому кругу начинал обегать сайгаков так, чтобы гнать их по ветру. Сайгаки мирно паслись и не подозревали опасности. Но вот один из них заметил волка. Зверь шёл медленным шагом не на сайгаков, а немного в сторону. Сайгак топнул передней ногой. Остальные насторожились и уставились на волка. А тот подходил всё ближе, временами останавливался, что-то нюхал на земле и опять шёл. Словом, он явно был занят своим делом. Бегают сайгаки вдвое быстрее волка. Стоит ли тут волноваться? Но всё же осторожность заставляет табунок сайгаков быстрыми семенящими шажками отходить в сторону. Самый опытный чабан не мог бы с таким искусством подгонять своих овец к намеченной точке, как это проделывал волк. Без всякой спешки он ловко гнал сайгаков, заворачивал их, если они отклонялись в сторону, опять слегка нажимал, а если они бросались бежать, сразу ложился. Сайгаки останавливались и оглядывались по сторонам.
Но вот до волчицы уже недалеко. И когда сайгаки повернулись головами в её сторону, Волчок бросился на них. Табунок дружно сорвался с места и легко понёсся вперёд. Прямо перед ними, как из-под земли, выскочила волчица. Мгновенное замешательство сайгаков – и она уже повалила ближайшего. Однако сайгак сбросил волчицу и вскочил, но тотчас кубарем полетел на землю, поваленный подоспевшим Волчком. Волки прикончили свою жертву и вдвоём съели почти всего сайгака.
Весной у них появлялись волчата – в открытом логове под корнями саксаула или в норе, а иногда в расширенном лисьем подземном жилище. Первое время волчица не отходила от малюток. Волчок приносил ей столько песчанок, что она не успевала их съедать.
К середине июня волчата подросли, и волчица начала водить их на охоту. Она долго ползла к песчанкам, а щенята ползли за ней, подражая её движениям. Это были самые настоящие уроки. Вместо «пятёрки» прилежный волчонок получал песчанку. Но у одних волчат без матери охота долго не клеилась. Слишком велико было их нетерпение, да и толстые ноги ещё плохо слушались. Всё же волчата научались ловить песчанок. А тут и наступало время двигаться к северу за сайгаками.
Так шли годы. Весной забота о потомстве, потом привольная жизнь «пастухов» сайгаков.
Время делало своё неизбежное дело: волчий век короток, как у собак, клыки Волчка притупились. Но всё же он ещё оставался могучим зверем. Молодые волки побаивались его.
Случилось это ранней весной, когда кругом горели огоньки тюльпанов. Как всегда в это время, день и ночь в воздухе шумели стаи перелётных птиц. На залитых водой такырах плескались утки, гоготали гуси и важно расхаживали журавли. Такыры весной похожи на большие озёра. Но вода едва лишь покрывает их. Странно смотреть, когда жительница мелководья цапля намеревается сесть на середину этого временного водоёма почти за километр от берега. Планируя, цапля опускается всё ниже и не садится на воду, а встаёт: ей, оказывается, воды всего до колен.
Волчок бежал крупной рысью по мягкой сизоватой полынке между двух такыров, вспугивая уток. За ним трусила волчица. Наступала пора появления на свет щенят. Волки бежали к знакомым местам, где они ежегодно выкармливали маленьких волчат песчанками. Ещё с осени Волчок выкопал логово для волчицы в мягкой почве. Теперь, когда земля оттаяла всего на несколько сантиметров, это сделать было бы трудно.
Как раз в эго время на небольшом бугре остановилась «Победа». Хлопнула дверца, и на капот взобрался человек. В сильный, десятикратный бинокль он стал осматривать пустыню по кругу.
– Есть пара, вон там, между такырами! – воскликнул он, соскакивая и быстро садясь в машину.
Дверца хлопнула, и «Победа» понеслась по ровной пустыне, прослоённой пятнами дымчатой полынки. С каждой минутой она наращивала скорость, покачиваясь на рытвинах и сверкая на солнце лобовым стеклом.
Волчица первая заметила что-то необычное, летящее на них. Она поджала хвост и трусливо ткнулась в задние ноги Волчка. Он оглянулся и тоже поджал хвост. Через мгновение оба волка крупными скачками понеслись по пустыне. Шум машины позади напоминал Волчку что-то далёкое, хорошо знакомое. Но сверкающий «зверь» явно гнался за ними, а волки повинуются своим законам: «Всё, что убегает, слабее тебя, – это твоя добыча, а всё, что наступает на тебя, сильней, – отступай сам!» И оба волка отступали всё быстрей, взметая чуть заметную пыль. Но машина неудержимо нагоняла их. Волки понеслись изо всех сил. Более пятидесяти километров в час они не могли сделать, а стрелка спидометра на «Победе» показывала цифру «80». Через несколько минут погони пальцы на лапах у волков стали распускаться, следы стали шире, и звери сбавили скорость. Но они продолжали мчаться, свесив набок языки. Их плечи стали мокрыми от слюны и дыхания. Волчок – впереди, за ним – волчица. Даже в такие страшные для них минуты волчица не смела обогнать волка.
