Синиц у нас большая семья, но ни один вид сравниться с удивительными ремезами в строительстве не может. Прочие гнездятся чаще в естественных дуплах деревьев, иногда и в дуплах дятлов, а то и в небольших дуплах, какие долбит трудяга синичка буроголовая гаичка. Вьют гнёзда даже в гнёздах хищных птиц — среди беспорядочно набросанных нижних ветвей (хищники не первоклассные строители). Так поступают и другие мелкие птахи: хищники вблизи своего гнезда не охотятся, да и мелочь из воробьиных для них не лакомый кусочек.
Весёлый месяц май! Иволги и стрижи закончили весеннее переселение. Лес и поле ещё звенят от песен, но первое отделение концерта уже заканчивается. Птицы строят не для себя, а для тех, кто вот-вот появится на свет, и тогда начнётся второе отделение концерта жизни: менее мелодичное, но не менее громкое и настойчивое: есть хотим! есть хотим!
На диво разнообразны песни отцов. Кое-кто из них и трудился добросовестно, помогал подружке строить, а то и яички греть. Но чаще основная часть труда всё-таки и у птиц падает «на женские плечи». Да и уменья у самочки больше. Самчик чаще приносит и передаёт ей строительный материал, а она ещё придирчиво проверит, кое-что и выбросит. Искуснее всего плетутся гнёзда на деревьях, в особенности мелкими птицами из громадного семейства воробьиных (странно звучит: ворона, ворон, сорока относятся к семейству воробьиных). Но не эти великаны выделяются особым искусством строительства гнёзд, во много раз их в этом превосходят мелкие певчие. Предполагают, что наименее искусные гнёзда — наземные. Это самый древний, примитивный тип гнезда. Нашла птица ямку, отложила в неё яички и села греть, птенцов выводить. Очевидно, в то время все птицы были выводковыми, то есть птенцы вылуплялись, как у куриных (тетерев, глухарь, фазан, домашние куры). Птенцы куриных очень деятельные существа, покрытые пухом. Они видят, слышат и, обсохнув под материнским брюшком, резво бегут за матерью и начинают, подражая ей, клевать-питаться. Утята так же храбро следуют за матерью прямо в воду и плавают, точно давно выучились. Опасности, грозящие и матери и детям во время насиживания на земле, так велики, что естественный отбор помогал выжить малышам, которых мать торопилась увести от гнезда. Такое временное обиталище и не нуждалось в особом искусстве строительницы. Лишь бы спрятать его поукромнее и скорее с ним расстаться. Некоторые птицы на земле и вовсе не строят даже самого простого гнезда. Козодой кладёт яйца на лесную подстилку, где помягче, некоторые кулички несутся прямо на берегу, и яйца их по цвету почти невозможно отличить от камешков. У некоторых выводковых птенцы, готовящиеся к великой минуте вылупления, уже начинают подавать голос, и мать им отвечает. Есть сведения, что они понимают друг друга, мать даже подаёт им сигнал — притихнуть, если опасность близка, и ещё не родившиеся дети умолкают. Отмечено, что цыплята инкубаторные, не «говорившие» с матерью, не так быстро приноравливаются клевать пищу, как выведенные наседкой «с разговорами».
У птиц птенцовых дети заканчивают развитие после вылупления. Птенец появляется на свет голый, часто глухой и слепой. Яйца птенцовых очень малы по сравнению с величиной самой птицы. Понятно, что для недоразвившихся птенцов нужно меньше питательных веществ в яйце, докормят сами родители после вылупления. Но такие птенцы, долго остающиеся в гнезде, не выжили бы в гнезде наземном. До него любой хищник легко добраться может. Сами родители, часто прилетающие к гнезду, невольно показали бы ему дорогу. Инстинкт охраны заставляет выводковых матерей спешно уводить пушистые комочки подальше от кое-как сложенного на земле гнезда. Поэтому яйца выводковых крупные по сравнению с птицей: в них должно хватить материала для развития птенцов, уже готовых к жизни под руководством матери.
Выше мы рассказали о примерах особо искусного строительства гнёзд на деревьях, рассчитанных на долгое пользование. Но и остальные, если подумать, что строят их птичьи лапки и клювы (казалось бы, совсем не приспособленные инструменты), тоже могут вызвать чувство изумления. Пройдите по лесу, птичий хор подсказывает, что здесь и гнёзда должны быть. Но найдите их! Каждое не только сделано искусно и укреплено так, что никакой ветер его не сбросит, оно и замаскировано настолько тщательно, что рукой случайно нащупать его легче, чем увидеть глазами. И вместительнее они, чем гнёзда на земле. Те — временный приют, а эти рассчитаны на увеличение роста птенцов, пока их родители докормят и «выведут в люди». У неё лётных, хотя и не умелых ещё, родители будут кормить и о них заботиться так, как им и положено, и делают это инстинктивно. Соответственно у выводковых птенцов, которые, обсохнув под матерью, сразу должны уметь за ней следовать, подчиняться её зову, сигналам, развиты лучше и соответствующие инстинкты.
Забавный пример, когда инстинкт проявляется в изменённой неподходящей среде. Подложите утиные яйца под курицу. Утята в положенный срок выведутся, курица старательно обсушит их под крылышками, не замечая подвоха, и выведет на прогулку, как благовоспитанных цыплят. И тут начинается представление: если близко вода — утята в восторге немедленно в неё залезают и ловко гребут маленькими лапками, словно и век плавали. А обезумевшая курица мечется на берегу и кричит истошным голосом: «Утонете! Назад!» Но кричит-то она на курином языке, для утят непонятном. Иная усердная приёмная мать даже и в воду по колени заберётся, умоляет детей образумиться и вернуться. Результат тот же.
Если дать утке высидеть цыплят, всё получается наоборот. Она сама лезет в воду и на утином языке приглашает цыплят следовать за ней. То же огорчение: утиный язык цыплятам непонятен, и лезть им в воду вовсе ни к чему.
Инстинкт в соответствующей обстановке поражает удивительной к ней приспособленностью. Невольно подумаешь: «А не разум ли это?» Но измените условия и… инстинкт буквально «попадёт впросак».
Другая крайность — думать, что животные совсем не способны преодолеть инстинкт, если это требуется. Чем выше развитие, тем легче этого добиться, и наоборот. Но даже у высокоразвитых животных — млекопитающих часто бывает трудно добиться, чтобы животное действовало не так, как подсказывает инстинкт, а как этого требуют изменившиеся условия жизни.
Хищных птиц у нас не так уж мало по количеству видов, но каждый вид малочислен, а многие даже стоят на грани вымирания. До сих пор принято верить во вредоносность хищников: все будто бы охотятся за дичью, за домашней птицей. Значит стреляй в любого, кто попадётся. Палят. И совершенно напрасно. Например, самый крупный из совиных — филин при удаче и зайца словит, и от глухаря не откажется (особенно зимой), но основная его пища — мелкие грызуны и ежи.
Гнездостроители наши совиные никудышные. Филин просто землю притопчет в укромном месте, мать яйца на неё положит, и лежат на ней вылупившиеся белые пуховички-филинята. Правда, земля эта перемешана с кусочками истлевших костей. Филины из года в год, часто не один десяток лет, выводят птенцов на одном и том же месте и кормят тут же. Кормят филинят обильно. В майском лесу еда сама в рот просится. Но еда подчас не самая диетическая: филин охотно ест ежей, рвёт на куски и глотает, не обращая внимания на иголки. Такое же колючее блюдо часто получают и филинята. Зловещее «пу-гу, пу-гу» больше по ночам не раздаётся, филину петь некогда и незачем: подруга уже с ним рядом, вместе растят детей.
Филин нам оказывает неожиданную услугу. Там, где он поселился, разбойницам воронам не житьё. Вкусны они и не колются. И как же они его ненавидят! Заметят где днём — целой стаей накинутся. Он сидит и клювом щёлкает: перед стаей и взлететь не решается. Зато ночью сведёт счёты. Охотничьих и прочих птиц, а также зайцев филин ловит больше зимой, когда до грызунов под снегом добраться трудно.
О прочих совиных как о вредителях и говорить не приходится. Они полезны тем, что уничтожают грызунов. Например, ушастая сова и сытая ловит лесных мышей про запас «на чёрный день». Ни одна кошка с ней не сравнится. То же можно сказать и о других наших совах, а самые мелкие добавляют в своё меню и насекомых. Тут ещё раз вспомним нашего совиного великана — филина. Он не только не боится ежиных колючек, но при случае охотно глотает жуков-оленей вместе с их огромными «рогами».
По примеру филина и прочие совиные собственных гнёзд не строят. Кто как сумеет — в дупле устроится, а серая неясыть иногда в старом здании, а то и на чердаке птенцов выводить соберётся.
В Раифском заповеднике из совиных гнездятся филин, болотная и ушастая совы, серая и уральская неясыти и сычи.
Хищные птицы: орлы, ястреба, сокола у нас есть, и перелётные и постоянно живущие. В Московском государстве до Петра Великого соколиная охота славилась породами соколов на зависть западным государям, самые ценные — кречеты считались дорогим подарком при отправке дипломатических посольств. Во время татаро-монгольского ига кречетов посылали в счёт дани. И в каждый подарок, кроме дани, входили не только кречеты, но и сокола менее ценные. Ловцы кречетов на севере для Московского государства не должны были платить налоги, но всех кречетов обязательно поставляли царскому двору. Места гнездовий кречетов в Двинской земле считались «государевой заповедью», за самовольную ловлю полагалась суровая кара. Царь Алексей Михайлович, отец Петра Первого, сам написал устав о соколиной охоте. На каждую птицу царской охоты назначался отдельный сокольничий, он дрессировал её и во время охоты напускал на дичь.
