Поэзия знает множество жанров. Литература развивалась; жанры возникали и умирали. Один из самых стойких жанров – сонет.
В учебнике предложены сонеты, которые могут быть использованы при обращении к этому вопросу. Этот материал с интересом реализуется в сильных классах. Однако учитель сам решает, будет ли он достаточно полно использовать предложенный в учебнике вариант.
Особенно соблазнителен вариант изучения истории сонета, при котором в основу работы положено обращение к знаменитому сонету Пушкина. Внимательно проследите за тем, о чем повествует первый катрен, о чем – второй. О чем – каждый из двух терцетов, а также за тем, насколько автор соблюдает жесткие требования к сонету, о которых только что узнали ученики.
Сонет, написанный Пушкиным в 1830 году, рисует общие контуры истории сонета. Попробуем подумать об этом, а помогут ли нам вопросы, ответы на которые нужно сделать предельно краткими. Предлагаем вопрос и вариант ответа.
Вопрос. Попробуйте проследить за теми моментами истории сонета, на которых остановился Пушкин. Ведь жесткие требования к сонету предполагают, что каждая его строфа – законченное целое. Попробуйте описать ваше представление об этапах истории сонета, перечитывая каждую из его строф.
Ответ. Проследим за историей сонета, которую Пушкин вместил в один катрен. В строках этого катрена перед нами прошли несколько веков (от Данте до Камоэнса!) – это XIII–XVI века.
Следующий катрен посвящен XIX веку – его представляет Вордсворт. Недаром же ему принадлежит и строка эпиграфа!
Терцеты отданы тем, кого Пушкин считал друзьями: один – Мицкевичу, другой – Дельвигу.
Так, судьба сонета делится на две неравные части: три из них посвящены сегодняшнему дню (сегодняшнему для Пушкина).
Вопрос. Есть ли в этом сонете «сонетный замок», то есть выражает ли последняя строка суть всего сонета?
Ответ. Наверное, нужно к словам «Гекзаметра священные напевы» приплюсовать одно слово с предшествующей строки – «забывал». Да, это утверждение движения вперед, утверждение того, что ради сонета забывается что-то другое – ценное и дорогое, но все же отодвинутое на задний план этим жанром.
В учебнике приведено еще несколько сонетов, которые дают учителю возможность привлечь для лабораторной работы весь класс. Ученики смогут отчетливее представить себе не столько особенности сонета, сколько ответственность связей формы и содержания. Даже точнее – важность существования такой формы стихотворения, которая дает возможность, даже требует точно соотнести форму с содержанием. Но если ученикам по каким-либо причинам не по силам самостоятельный анализ такого сложного жанра, то можно работать коллективно, выбрав один-два сонета из тех, что предложены в учебнике. Вопросы и задания помогут осуществить эту работу.
Добавим для расширения возможностей выбора еще один сонет. Это сонет Бунина. В «Энциклопедическом словаре юного литературоведа» сказано: «Особенной силы достигает искусство сонета в творчестве И. А. Бунина, где этот жанр отмечен ясностью языка, отточенностью синтаксиса, безукоризненной четкостью мысли и прозрачностью интонации (хотя при этом Бунин и отступает от некоторых внешних формальных требований)».
На высоте, на снеговой вершине…
На высоте, на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.
На высоте, где небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой стих на изумрудной льдине.
И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!
На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто на вершине.
Если вы используете на своих уроках и этот сонет или замените им те, которые есть в учебнике, нужно будет сразу же увидеть его отклонения от жестких требований. И может быть, попытаться объяснить и оправдать эти вольности.
Если же тема увлечет класс, то можно обратиться и к венку сонетов, который представляет собой цепь из пятнадцати сонетов, где четырнадцать образуют кольцо, причем последняя строка каждого сонета повторена в первой строке следующего; последняя строка четырнадцатого сонета повторяет первую строку первого.
Пятнадцатый сонет называется магистралом и состоит из первых строк всех четырнадцати сонетов в том порядке, в каком они следуют друг за другом.
В конце работы над сонетом можно еще раз обратиться к его истории и сказать о том, что сонеты часто создавали не только А. С. Пушкин и А. А. Дельвиг, но и И. И. Козлов, В. Г. Бенедиктов, А. А. Фет, А. А. Григорьев. Был в XIX веке поэт Д. П. Бутурлин, который писал только сонеты.
Можно сказать и о золотом веке русского сонета в начале XX века. Его писали В. Я. Брюсов, Вяч. Иванов, И. Ф. Анненский, М. А. Волошин, О. Э. Мандельштам, И. Северянин, И. А. Бунин.
Венки сонетов создавали В. И. Иванов, М. А. Волошин, В. Я. Брюсов, К. Д. Бальмонт, И. Л. Сельвинский, С. И. Кирсанов, П. Г. Антокольский.
М. Горький. «Старуха Изергиль»
Долгие годы рассказ о Горьком начинался торжественно, звучал почти как гимн. А. Фадеев писал: «Главою советской литературы был и остался великий Горький». Почти стихами говорил о нем К. Федин: «Над родной Волгой взмахнула крылом молодая слава Горького. Отсюда она полетела, чтобы, с необычной скоростью миновав рубежи земель и вод, превратиться в славу мировую.
Ее называли сказкой – эту чудо-славу. И она была сказкой, потому что молнии ее доносили удивительный зов писателя – сделать жизнь прекрасной».
Она и действительно была сказкой. Когда Максим Горький вернулся в СССР, его именем назвали город, улицы, пароходы, самолеты… Сейчас все это не только ушло в прошлое, но и стремительно зачеркивается в жизни, в учебниках и в исследованиях. Наверное, только будущее сможет восстановить справедливость. Однако уже сейчас, несмотря на ожесточенные споры, можно попытаться приблизиться если не к истине, то к достаточно взвешенному решению.
В истории русской литературы и русской культуры останется и это имя, и многие из его произведений. Человеком Алексей Максимович Пешков был доброжелательным: в годы революции и разрухи гражданской войны спасенные им люди исчислялись десятками. Слово и поддержка Горького много значили в то трудное время.
Конечно, теперь никто не будет утверждать, что именно он является первым и главным писателем XX века. Однако Горький и «без грима», как его воспроизвел Вадим Баранов в своей книге, заслуживает и уважения и достойного места в нашей литературе. Его романтические произведения, в которых он стремился помочь человеку жить ярче и интереснее, его реалистические произведения с постоянным стремлением осмыслить окружающее до сих пор имеют своих читателей.
С творчества Горького целесообразно начать ваше знакомство с эпическими произведениями XX века. Напомним, что именно они раньше всех других завоевывали читателей начала века, становились известными и очень популярными и в России, и за ее пределами. Познакомим учеников с его романтической легендой о Данко, которую знает уже не одно поколение читателей нашей страны (или с двумя легендами), а также с аллегорическим рассказом «Старый Год».
Тезис о Горьком – родоначальнике пролетарской литературы был официально утвержден в 30-е годы Сталиным. Вот как это описано в воспоминаниях одного из современников: «Во время одной из встреч с писателями на квартире Горького в сентябре 1933 г. Сталин предложил прочитать вслух отрывок из рассказа «Дед Архип и Ленька». Принесли книгу. Сталин прочел в первой части рассказа «классовые размышления о судьбе Леньки» и сказал: «Вот… истоки классового содержания нашей литературы и всей нашей деятельности». Кто-то высказался – или Бахметьев, или Гладков: «Это хорошо, что нам напомнили». Сталин говорит: «Ну, вот я и хотел напомнить вам». Так создавался очередной миф советской системы о «великой пролетарской литературе», миф, в котором Горькому была отведена заглавная роль».
В спорах вокруг Горького возникали даже такие контрастные формулировки: «Буревестник революции или певец ГУЛАГа?»
Не имея возможности ввести учеников в сложную картину борьбы за и против Горького, мы можем познакомить их с некоторыми произведениями писателя для самостоятельного решения вопроса. При этом попутно можно вновь поставить и обсудить проблему жанра.
В своих ранних произведениях Горький широко использовал различные жанры, часто обозначая их. Это очерки и этюды, наброски и картинки с натуры. Он так и писал в подзаголовках: «Колокол». Набросок; «Открытие». Этюд; «За бортом». Элегия и т. п. Иногда он менял жанр. Так, «Валашскую сказку» он превратил в легенду.
