Сторонников Линнея было неизмеримо больше, чем противников, причем защищали они его «развратную» систему не только в своих выступлениях и научных трактатах, но и… в стихах. В конце XVIII века широкой известностью пользовалась поэма «Ботанический сад», во второй части которой, озаглавленной «Любовь растений», поэтически описана та самая система Линнея, которая приводила в ярость Сигезбека. Автором поэмы был Эразм Дарвин (1731–1802) — дед великого эволюциониста Чарльза Дарвина, разносторонне образованный человек, врач по профессии, много занимавшийся естественными науками. Его перу принадлежит четырехтомный труд «Зоономия, или Законы органической жизни». Возле маленького английского городка Личфилда Эразм Дарвин заложил ботанический сад, а его подруга Анна Сьюард посвятила этому саду несколько стихотворений. Поэтическим ответом на них и стала поэма «Ботанический сад». Своеобразной благодарностью ботаников автору поэмы за активную поддержку прогрессивных идей явился мемориальный род дарвиния (Darwinia), объединяющий вечнозеленые австралийские кустарники из семейства миртовых.
А теперь еще раз взгляните на портрет молодого Линнея. Художник изобразил ученого, по-видимому, недавно возвратившегося из Лапландии, с небольшим растением в руках. Оно названо в его честь линнеей (Linnaea). Линнея северная (L. borealis) — единственный вид этого рода, принадлежащего к семейству жимолостных (рис. 40). Лиловатые колокольчики душистых цветков линнеи можно встретить довольно часто в лесах и тундрах Северного полушария.
Рис. 40. Линнея северная — мемориальный цветок К. Линнея.
Шли годы. Родились и развились в самостоятельные науки те разделы ботаники, которые не были известны во времена Линнея. Не оставались неизменными также систематика и флористика. Система растительного царства, созданная Линнеем, неоднократно и коренным образом подвергалась ревизии, искусственно выделенные классы заменялись классами и семействами, располагавшимися в соответствии со степенью совершенства органов растений, в соответствии с возможными путями их эволюции. Французы Жан Батист Ламарк (1744–1829) и Мишель Адансон (1727–1806), швейцарцы отец и сын Декандолли — Огюстен Пирам (1778–1841) и Альфонс (1806–1893), немец Адольф Энглер (1844–1930) — вот далеко не полный список авторов, предложивших свои системы классификации растительного мира. Система Энглера до сих пор считается одной из наиболее детально разработанных и взята за основу многих фундаментальных справочников, в том числе тридцатитомной «Флоры СССР». Растительный мир, с которым знакомы сейчас ботаники, гораздо шире и разнообразнее, чем представлялся Линнею. Скажем, число видов только сосудистых растений, известных систематикам во второй половине XVIII века и ныне, увеличилось с восьми до трехсот тысяч.
Английский ботаник Джозеф Далтон Гукер (1817–1911), следуя завещанию великого Дарвина, взялся за чрезвычайно трудную, но очень нужную работу — составление списка сосудистых растений всего земного шара. Под его руководством систематики ботанического сада в Кью, что под Лондоном, учли громадные коллекции живых растений и гербарных хранилищ, а также соответствующие публикации и к 1893 году создали знаменитый «Индекс Кью» (на латыни «Индекс Кевензис»). Он состоял из четырех томов общим объемом свыше 2500 страниц, на которых убористым шрифтом в три колонки была напечатана «адресная книга» растительного царства — названия сосудистых растений, их синонимы и краткие сведения о родине. Но и этот пространный список не был окончательным и полным. Вскоре после его выхода в свет стали появляться дополнения к нему. К последнему времени издано 15 таких дополнений, в совокупности по своему объему даже превышающих основной текст. Такого же типа справочник отдельно был посвящен папоротникообразным. Крупные сводки подвели итоги изучения других споровых растений. А в результате растительный мир XX века насчитывает около полумиллиона видов.
Внесли свой вклад в общую копилку систематических и флористических знаний и советские ботаники. Назовем лишь три наиболее значительных имени ученых, которые олицетворяют советскую школу ботаников.
Николай Иванович Вавилов (1887–1943) создал школу систематиков культурных растений земного шара, выдвинул и блестяще подтвердил идею о древних центрах их происхождения. Организованный по его инициативе Всесоюзный институт растениеводства, носящий сейчас его имя, собрал в своих коллекциях громадное разнообразие флоры нашей планеты. На основе изучения ее начато и продолжается издание многотомной «Культурной флоры СССР».
Владимир Леонтьевич Комаров (1869–1945) — выдающийся флорист XX века, знаток растительности Дальнего Востока, северовосточного Китая, Якутии, Монголии, возглавил большой коллектив систематиков для составления «Флоры СССР». Издание ее длилось почти четыре десятка лет, и в тридцати своих томах вместе с опубликованными позже дополнениями она сосредоточила описания более двадцати тысяч видов дикорастущих, заносных и дичающих сосудистых растений.
Армен Леонович Тахтаджян является признанным основателем советской школы эволюционной систематики. Его работы по эволюции органов покрытосеменных легли в фундамент современной генетической системы растений.
Имена названных здесь ботаников-систематиков и флористов, равно как и целого ряда других, оставшихся за рамками этой книги, носят многие растения. Так, злаки ламаркия (Lamarckia) и кандоллея (Candollea), знаменитый баобаб, или адансония (Adansonia), сложноцветное энглерия (Engleria), лилейное гукера (Hookera), бобовое вавиловия (Vavilovia), зонтичное комаровия (Komarovia), род тахтаджяния (Takhtajania) из тропического семейства винтеровые навсегда вписаны в благодарную память человечества.
Не знаю, как вам, а мне немного жаль, что на Земле практически исчезли «белые пятна», манившие людей своей неизвестностью и таинственностью. Однако до сих пор паруса туристских яхт наполняет все тот же ветер странствий, что нес вперед и деловитые каравеллы, и боевые галеоны, и гордые белокрылые фрегаты, которым суждено было встретиться с неоткрытыми островами. И теперь, путешествуя или слушая рассказы бывалых людей, смотря телевизионную передачу или читая книгу, мы как бы заново открываем (для себя, конечно) неведомые нам земли и страны.
Романтика дальних дорог всегда влекла человека. Но сама по себе она отнюдь не была единственным стимулом великих географических открытий, равно как в большинстве своем великие путешественники мало думали о непреходящей славе, о том, чтобы имена их были запечатлены на карте мира. И тем не менее географическая карта — это своего рода мемориал самым разным по своей значимости людям: тем, кто действительно заслужил, чтобы память о них жила как можно дольше, и тем, чьи заслуги со временем быстро забылись. Над этим достаточно потрудились географы. Однако и ботаники внесли свой посильный вклад, чтобы увековечить имена пионеров, первопроходцев, исследователей древнейшего растительного царства. Правда, их имена остались не на карте, а в названиях растений.
Обширен перечень таких названий, и признаться, трудно найти приемлемую форму для знакомства читателя с калейдоскопом имен, событий, дат и стран. Многие имена так или иначе связаны между собой — совместной деятельностью, событиями своей эпохи, преемственностью идей и стремлений, наконец, географическими районами. И часто именно названия растений позволяют выявить и расшифровать эти, казалось бы, навсегда забытые исторические связи.
Мы по праву чтим имя Ивана Федоровича Крузенштерна — организатора и главу первой русской кругосветной экспедиции. В 1803 году из Кронштадта вышли корабли «Надежда» и «Нева» и взяли курс к берегам Камчатки и Аляски. Помимо доставки необходимых грузов в русские поселения, путешественники намеревались исследовать некоторые районы тропической части Тихого океана, а также, по возможности, установить торговые отношения с закрытыми для европейцев странами — Китаем и Японией. Четыре года длилась эта экспедиция, в состав которой входили и натуралисты Т. Тилезиус и Г. И. Лангсдорф. Первый, по профессии врач, впоследствии действительный член Российской Академии наук, посвятил жизнь изучению флоры, заведовал в Лейпциге кафедрой ботаники. В его честь названо несколько видов растений, в частности сибирские — полынь Тилезиуса (Artemisia tilesii) и горькуша Тилезиуса (Saussurea tilesii).
Григорий Иванович Лангсдорф к началу «кругосветки» был уже достаточно опытным ученым. Выпускник Геттингенского университета, он в свои 29 лет успел зарекомендовать себя хорошим специалистом в области ботаники, зоологии и медицины. Через год после возвращения экспедиции Крузенштерна в Петербург, Лангсдорф снова путешествует по Камчатке, а затем судьба забрасывает его в тропики. В 1812 году его назначают российским генеральным консулом в Бразилии. Будни дипломатической службы не сковали, однако, активности натуралиста. За шестнадцать лет, проведенных в этой стране, Лангсдорф собрал богатейший материал по зоологии, ботанике, этнографии. В витринах Ботанического музея в Ленинграде посетители и сейчас могут видеть экзотические экспонаты с этикетками «Сборы Г. И. Лангсдорфа». Будучи разносторонним ученым, он занимался также лингвистикой, изучал языки индейцев Амазонии.
