У другого моего ученика жуткий почерк, даже он сам не может разобрать, что он написал. Оценки по орфографии у него тоже ниже среднего. Он ходит на дополнительные занятия к другой учительнице. Я поделилась с ней этой книгой, и мы вместе хвалим его. Мы обе описываем все, что у него хорошо получается в плане орфографии и чистописания («Ты не забыл написать букву «т» в слове часто»). Сегодня он ворвался в мою комнату и сообщил, что написал правильно девятнадцать слов из двадцати. Это была его первая пятерка по орфографии в жизни».
* * *
«Я — учебный диагност в большом школьном округе в Техасе. Несколько лет обучая учителей и экспериментируя с разнообразными методиками — модификациями поведения, теорией подкрепления, все более суровыми наказаниями, лишением каникул, задержками после уроков, временным прекращением процесса, — мои коллеги и я пришли к одному выводу. Мы должны использовать принципы и навыки, о которых вы писали во всех ваших книгах, и обучать им учителей. Мы убеждены, что класс работает тогда, когда «работают» отношения. А отношения хорошие тогда, когда общение строится на человечности и заботе».
Отклики из-за границы
Мы были просто зачарованы письмами, которые получали из других стран. Нас не переставало удивлять, что наша работа оказалась столь значимой для людей с совершенно другой культурой. Когда Элейн выступала на Международной книжной ярмарке в Варшаве, она попросила читателей объяснить, откуда такой горячий отклик на нашу книгу в Польше («Как говорить…» была тут бестселлером). Один отец ответил ей:
— Годами мы находились под властью коммунистов. Теперь у нас политическая свобода, но ваша книга демонстрирует нам, как быть свободными изнутри, как уважать себя и членов своей семьи.
* * *
Одна женщина написала из Китая:
«Я преподаю английский в Гуанчжоу, в Китае. Когда я училась в Нью-Йорке, я также работала няней у Дженнифер, маленькой пятилетней девочки. До меня у нее была няня из другой страны, которая плохо обращалась с ребенком. Она ее била и время от времени запирала в темной комнате за то, что та не слушалась. В результате Дженнифер стала еще более странной и необщительной. Вдобавок ко всему она часто впадала в истерику.
В первые несколько недель я применила к Дженнифер традиционные китайские методы, которые должны были показать ребенку, как себя вести. Однако они оказались неэффективными. Она еще чаще впадала в истерику и даже била меня.
Мама Дженнифер так сочувствовала мне, что даже пошла к психологу за советом. Он посоветовал ей вашу книгу «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили». Мы с ней охотно прочитали ее и приложили все усилия, чтобы использовать на практике навыки, о которых узнали из нее. Это привело нас к успеху. Дженнифер начала больше разговаривать с нами, и постепенно мы стали хорошими друзьями.
— Ксинг Инг, ты так хорошо справляешься с Дженнифер, — сказали мне однажды благодарные родители.
Сейчас я вернулась в Китай и сама стала матерью маленького мальчика. Я применяла по отношению к нему методы, о которых узнала из вашей книги, и они доказали свою эффективность. Теперь я хочу помочь другим китайским родителям стать счастливее в отношениях со своими детьми».
* * *
Виктория из Австралии написала:
«Я использовала некоторые из ваших советов со своими детьми и обнаружила, что мои молчаливые дети, особенно двое старших, начали чаще разговаривать со мной. Когда они приходят домой из университета или школы, я встречаю их словами: «Я так рада, что ты пришел», а не так, как раньше: «Как дела в школе/университете?» Я улыбаюсь им. Моя старшая дочь сама начинает разговор и больше не избегает меня».
* * *
Социальный работник, которая преподавала нашу программу «Как говорить…» в Монреале в Квебеке, описала в письме, как она посетила своих родственников в Кейптауне, в Южной Африке:
«Я встретилась с руководителем воспитательного центра, чтобы посмотреть, как они работают. Центр предлагал занятия для людей среднего класса, которые жили поблизости, и для жителей трущоб на окраине города, называвшейся Кейэлиша. В Кейэлише семьи жили в маленьких жестяных домиках — каждый домик размером со спальню, без электричества, воды и санитарно-технических сооружений. Люди из центра проводили тут занятия по книге «Как говорить…», а также переводили на африкаанс комиксы, чтобы жителям было понятно содержание. Они сказали, что у них в библиотеке есть около десяти экземпляров книги и все они уже истерлись и потрепались от бесконечного использования.
Я им также прислала экземпляр вашей новой книги«Как говорить с детьми, чтобы они учились» подруге из Йоханнесбурга, которая проводит обучающие программы для учителей, работающих далеко от городов, в маленьких поселениях.
Думаю, вам надо знать масштаб влияния вашей книги!»
Родители под давлением
Большинство примеров в этой книге показывали людей, которые справляются с простыми ежедневными проблемами. Когда однажды к нам подошла женщина после лекции и со слезами на глазах рассказала, как ее враждебные и безнадежные отношения с сыном, у которого синдром Туретта, превратились в жизнерадостные и нежные благодаря нашей книге, мы были просто потрясены. С тех пор мы слышали о некотором количестве матерей и отцов, которые использовали наши методы в стрессовых ситуациях и для решения серьезных проблем.
Почти всегда читатели ставят нам в заслугу то, как изменилась их жизнь. Мы считаем, что это их заслуга. Любой может прочитать книгу. Требуется большая решительность и самоотверженность, чтобы использовать слова из книги и восторжествовать над душевной болью.
* * *
«Мой дом иногда напоминает мне декорации к третьей мировой войне. У моей дочери (семь лет) синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Когда она пьет свои лекарства, она еще как-то поддается управлению. Но потом она полностью выходит из-под контроля. (Я знаю многих родителей детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью, которые перешли к воспитанию кнутом.)
Прочитав вашу книгу, я задалась вопросом, сработают ли эти навыки с подобным ребенком. В общем, они сработали. Я заметила, что, если я говорю с ней по вашему методу после того, как она приняла свое лекарство, оно помогает ей весь день, особенно это касается ее социальных навыков. Уверена, что, если буду продолжать в том же духе, это поможет ей позже в жизни. Спасибо вам за книгу».
* * *
«Мы с мужем оба психологи. Недавно мы поставили нашему сыну (восемь лет) диагноз — синдром дефицита внимания с гиперактивностью. Нам с ним часто бывало очень тяжело. Подруга познакомила нас с вашими книгами «Свободные родители — свободные дети» и «Как говорить, чтобы дети слушали, и как слушать, чтобы дети говорили». Мы обнаружили в них самый полезный подход, с которым когда-либо сталкивались до настоящего времени.
Мы оба вначале использовали бихевиоральные методы, которые с нашим сыном привели к обратным результатам. Ваш подход, основанный на взаимоуважении и взаимопонимании, постепенно помог нам получить от сына то, что нужно, хотя мы не пытались контролировать все, что происходит. Это было такое долгожданное облегчение!
Я поняла, что мое знание модели взаимодействия находится в зачаточном состоянии, но я делилась тем, чему научилась в ходе лечебной практики. Ваши методы эффективны в различной обстановке и с разными людьми.
Спасибо вам за вашу готовность делиться опытом и признавать свои слабые места. Это помогает вашим читателям признавать свои слабости».
* * *
«У моего сына, Питера, обнаружили ослабление зрения в довольном уже взрослом возрасте, в шесть лет. Его врач объяснил нам, что нужно шесть месяцев носить повязку на очках, или зрение Питера в правом глазу рискует сильно упасть. От Питера требовалось носить повязку четыре часа в день, во время школьных занятий.
Излишне говорить, что Питер стеснялся и чувствовал себя неловко. Он пытался избавиться от ношения повязки каждый день, и у меня уже лопалось терпение. Он жаловался, что у него из-за этого болит голова, что он видит хуже, чем раньше, и что ему больно. Я признавала его чувства и одновременно твердо стояла на своем, но его отношение не улучшалось.
Наконец через пять или шесть дней я сломалась. Я сказала ему:
— Слушай, Питер, я тоже надену на четыре часа повязку, чтобы знать, что это такое, а потом мы вместе что-нибудь придумаем, чтобы было легче носить ее.
Я сказала это из жалости к нему, но не думала, что это даст результат.
Через двадцать минут у меня жутко заболела голова. Я потеряла ощущение глубины, так что попытка заняться повседневными делами — открыть дверь в комнату, снять белье с сушилки, выпустить на улицу кошку или даже подняться на второй этаж дома — далась мне с невероятным трудом. К концу четырех часов я превратилась в несчастную измученную развалину, которая полностью понимала, через что прошел ребенок.
