Вера Корсунская - Подвиг жизни шевалье де Ламарка

Современная наука представляет всю живую природу в виде дерева. Где-то близ основания оно раздвоено и дает начало двум стволам: растительному миру и животному миру.

Каждый из стволов ветвится, разделяется на типы. В свою очередь каждая такая ветвь разветвляется на классы, а последние — на отряды, отряды на семейства, наконец, — на роды и виды.

Дерево изображает единство происхождения и родство организмов, показывая, как в процессе эволюции появлялись новые все более сложные систематические группы животных и растений.

Ламарк предвосхитил современные идеи о родословном дереве растений и животных.

…Поздними вечерами и ночами в своей скромной квартире при Музее (все профессора, по положению, жили при нем), двухэтажном каменном доме, известном как дом Бюффона, Ламарк раздумывал над историей животного мира.

Над историей! Коротко и ясно звучит это теперь, после того, как Дарвин открыл, доказал и объяснил историю органического мира. Но Ламарку приходилось пробиваться сквозь густую чащу старых идей о постоянстве природы и сотворении ее богом.

Ему нужно было очищать прежде всего собственное сознание от многих прежних предрассудков, вырабатывать новое отношение к фактам природы, новое мировоззрение. И он совершал свой путь с мужеством солдата, неуклонно и твердо отыскивая правду о природе.

Итак, факт эволюции для Ламарка совершенно несомненен, — эта задача решена. Впереди — новая, еще более сложная. Надо выяснить причину постепенного усложнения организмов, — их градации, как говорит Ламарк. А потом — и причины нарушения ее правильного хода. Ведь усложнение организмов заметно только для самых больших систематических групп.

Что же вызывает градацию? Сначала причину ее Ламарк видит в стремлении всего живого к совершенствованию своей организации, в стремлении подняться выше. Он считает, что это свойство заложено в самой природе. Изучая беспозвоночных, можно убедиться, что, последовательно создавая их, природа постепенно переходила от более простого к самому сложному.

«Она имела цель достичь такого плана организации, — говорит Ламарк в „Философии зоологии“, — который допускал бы наивысшую ступень совершенства (план строения позвоночных животных)».

Всемогущая природа наделила организмы способностью все более и более самоусложнять свою организацию «путем увеличения энергии движения флюидов, а следовательно, и энергии органического движения», — так в другом месте «Философии зоологии» говорит Ламарк. Хотя за природой он по-прежнему видит способность к прогрессу, но выдвигает и еще одну, новую причину — нарастающее влияние флюидов на организмы.

А под флюидами, напомним, Ламарк имел в виду материальные, бесконечно тонкие частицы из внешней среды, пронизывающие организмы. В его понимании влияние флюидов близко к тому, что теперь называют обменом веществ и энергии между организмами и средой, близко и к понятию о внутреннем обмене в тканях.

Еще одно высказывание Ламарка о причинах градации:

«Сама природа, иными словами — существующее состояние вещей, могла непосредственно создать первые, зачатки организации, чтобы затем, в самом процессе жизни и с помощью обстоятельств, благоприятствующих ее длительности, постепенно усовершенствовать свое созидание и привести все тела к тому состоянию, в каком мы их видим теперь».

Неправда ли, создается полное впечатление, что Ламарк называет разные причины градации: то — это внутреннее стремление к совершенствованию, заложенное во всем живом, то — влияние флюидов. Если первая причина, это непостижимая тенденция к прогрессу, сразу наводит на мысль о сверхъестественном, то вторая — флюиды — материалистична.

Так что же является причиной градации: «стремление природы к прогрессу» или флюиды, проникающие в организм из внешней среды?

Вначале, в поисках причины градации, Ламарк думал, что основной движущей силой постепенного усложнения организмов является стремление к повышению организации. Представляя себе всю живую природу в виде прямолинейной серии форм, ему было удобно назвать именно эту причину.

Но как только Ламарк обнаружил, что невозможно расположить все систематические группы животных в один линейный ряд, он вынужден был искать объяснение тому, что нарушает правильную градацию. И нашел его во влиянии внешней среды на организм.

Среда, внешние условия, «обстоятельства», постоянно вмешиваются в градацию и вызывают отклонения от правильного хода ее.

Именно по этой причине и невозможно решить, какой вид или род сложнее по сравнению с другим. Воздействие среды на организм связано у Ламарка с представлением о флюидах, проникающих из внешней среды в организм и «будоражащих» его, вызывая изменения подчас столь глубокие, что они изменяют видовую организацию.

«Если бы я захотел дать вам обзор всех классов, всех отрядов, всех рядов и видов существующих животных, я мог бы показать вам, — говорит Ламарк в лекции 1802 года, — что строение индивидуумов и их частей, что их органы, их способности и т. д. всецело являются результатом тех условий, в которые каждый вид и каждая порода были поставлены природой, а также тех привычек, которые индивидуумы данного вида должны были усвоить».

И Ламарк ссылается дальше на наблюдения других натуралистов, касающихся влияния среды на организмы, имея в виду из числа современных ему Бюффона, Ласепеда.

«Влияние мест обитания и температуры настолько бросается в глаза, что натуралисты не преминули признать результаты этого влияния на организацию, развитие и способности живых тел, которые ему подвержены… Но существует еще много других влияний, помимо тех, которые зависят от условий места обитания и температуры».

Мысль о влиянии внешней среды на организмы, сначала как о причине, нарушающей правильность градации, постепенно привлекала Ламарка все больше и больше. Он часто возвращается к ней и все увереннее повторяет о значении разнообразия условий, в которые попадают растения и животные, для их организации.

Крайне разнообразные условия среды вызывают такие особенности в строении организмов, какие не могут возникнуть в силу одной только градации.

По мере того, как Ламарк отходил от представлений о прямолинейном ряде организмов и заменял его представлением о разветвленном дереве, он все большую роль отводит влиянию среды. «Стремление к прогрессу» отходит у него постепенно на второй план. Во всяком случае начинают выступать уже не одна причина, вызвавшая эволюцию организмов, а две: «стремление природы к прогрессу» и «всемогущество среды».

А дальше, в последовавших за «Философией зоологии» трудах Ламарка, влияние среды выдвигается как основная причина развития и усложнения всей живой природы.

Но среда становится действительно всемогущей в своем влиянии на организмы только при одном необходимом условии — времени. Среда вызывает у организмов изменения, а время их сохраняет, укрепляет и дает им возможность возрастать.

Уже в «Гидрогеологии» Ламарк выдвигает значение фактора времени для измений, происходящих в природе. Не всемирный потоп и не внезапные и всеобщие катастрофы — причины смены жизни на земле, а — условия среды и время.

«Для природы время не имеет границ, и пользование им не представляет для нее никаких трудностей; время всегда находится в ее распоряжении; для нее оно является безграничным средством, при помощи которого она совершает и самые высокие, и самые малые дела».

Значение фактора времени признавали многие ученые в XVII–XVIII веке, разумеется, из числа тех, которые в какой-то мере допускали изменения видов.

Ломоносов отрицал принятое церковное исчисление времени, потому что неизмеримо больше действительная «долгота времени и множество веков, требуемых на обращение дел и произведение вещей в натуре».

«…Катится время беспрерывно, усталости не знает, — в поэтическую форму облекает эту мысль А. Н. Радищев, — шлет грядущее во след протекшему, и все переменяющееся является нам в новый образ облеченно».

На западе Бюффон, Эразм Дарвин и многие ученые до Ламарка и его современники указывали, что изменения, происходящие в природе, связаны с громадными промежутками времени. История земли и жизни на ней исчисляется миллионами лет.

Гете, о котором Гумбольдт писал: «Разве не он связал вновь прочными узами философию, науку и поэзию?» — посвятил бессмертные строки вечному движению и развитию природы: