Ознакомительная версия.
Следует также заметить, что в России, как и в европейских странах, выдвигался принцип полной свободы, которой пользуется рабочий при заключении договора с фабрикантом, и на этом основании формулировались цели действующего законодательства о найме, которые сводились к охране договорных отношений. Вот как, например, определялись обязанности фабричной инспекции в одной из инструкций Министерства юстиции: 1) надзор за правильным исполнением как фабрикантами, так и рабочими законов, правил и распоряжений, определяющих их обязанности и взаимные отношения, вытекающие из договора найма (курсив наш. – А. П.); 2) взыскание и принятие мер к предупреждению и устранению нарушений этого договора; 3) исследование возникающих между фабрикантами и рабочими споров и недоразумений на почве того же договора и 4) содействие миролюбивому их разрешению путем добровольного соглашения.[31] Этим кругом вопросов определялся надзор за внутренним благоустройством и распорядком на фабриках. Наблюдение за наружным порядком и благочинием на фабриках возлагалось на полицию.[32]
В начале XX в. в связи с подъемом рабочего движения, закончившимся революцией 1905 г., зародился новый, специфический для трудового права институт – коллективный договор. Первый коллективный договор в России был заключен в 1904 г. в результате массовой забастовки бакинских рабочих. Коллективный договор относится к категории локальных нормативных соглашений, заключаемых коллективом работников с работодателем по поводу установления условий труда на предприятии.
Этот правовой институт не укладывается в рамки гражданско-правовых договоров и поэтому не может регулироваться нормами гражданского права, во-первых, потому, что его предметом не являются имущественные отношения, а во-вторых, потому, что этот договор порождает обязательства не только для участников переговоров, но и для всех лиц, которые вступают в трудовые отношения с данным предприятием. Не является он и разновидностью трудового договора. «Теория, приравнивающая коллективный договор к трудовому договору, – как правильно отмечает П. Д. Каминская, – неприемлема потому, что коллективный договор непосредственно не устанавливает между сторонами трудовых отношений, а имеет целью нормировать в предусмотренных им частях трудовые договоры на тот случай, если последние будут заключены».[33]
Неприемлема также теория, видящая в коллективных договорах форму соглашения о заключении в будущем трудового договора, поскольку коллективный договор не обязывает стороны к заключению трудовых договоров, а имеет целью путем установления обязательных условий труда предопределить содержание будущих трудовых договоров.[34]
В связи с этим представляются некорректными встречающиеся в современной литературе попытки именовать этот институт как коллективный трудовой (?) договор. Трудовым он может быть назван только в том смысле, что он относится к сфере отрасли трудового права и в конечном счете направлен на регулирование трудовых отношений, не порождая непосредственно последние.
Нельзя согласиться и с теорией, приравнивающей коллективный договор к договору в пользу третьих лиц, так как: 1) профсоюз или другой представительный орган выступают от имени членов союза и членов коллектива; 2) по коллективному договору на отдельных членов коллектива возлагаются и определенные обязанности, тогда как договор в пользу третьих лиц наделяет последних исключительно правами, не обременяя обязанностями; 3) требования рабочих к работодателю вытекают не из коллективного договора, как это должно быть согласно указанной теории, а из содержания заключенных трудовых договоров, т. е. из того факта, что эти работники являются субъектами трудовых отношений и в силу этого наделяются субъективными правами.
С позиций гражданского права некоторые теоретики высказываются в пользу того, что коллективный договор по природе своей является особого рода частноправовым соглашением сторон, возлагающим на эти стороны обязанности не совершать действий, противоречащих условиям коллективного договора. Не объясняя природы и сущности коллективного договора, такая позиция противоречит реальному содержанию коллективных договоров. Смысл коллективного договора состоит в том, чтобы именно совершать действия, тем самым улучшая условия труда, и на этой основе повышать эффективность производства, т. е. обеспечить сочетание интересов сторон. Здесь допускается явное смешение субъектов коллективного договора с субъектами отношений по трудовому договору, которые имеют обыкновение бастовать. Кроме того, коллективный договор призван регулировать не будущие действия сторон, заключивших договор, а конкретные обязательства сторон, заключивших договор по нормированию условий труда и его оплаты.
Мы разделяем мнение П. Д. Каминской о том, что несостоятельность указанных теорий, пытавшихся уложить коллективный договор в рамки существующих типов договоров гражданского права, привела к необходимости признания особенностей юридической природы коллективного договора.[35]
Не укладывалась в рамки гражданского права и концепция о самостоятельной природе трудового договора, отстаиваемая в литературе профессором Л. С. Талем. Последний видел особенность труда как предмета оборота в том, что он неотчуждаем, не допускает mutatio dominii. Отчуждаемы только «результаты труда». Сообразно с этим договоры о труде делятся на договоры, связанные с обещанием личной деятельности, направляемой нанимателем, и договоры, связанные с обещанием конкретного результата (материального или нематериального), самостоятельно осуществляемого работником. Для первого договора характерна известная подчиненность работника хозяину, при втором он работает по своему усмотрению и на свой страх, не подвергаясь контролю.[36]
Возражая авторам проекта Гражданского уложения, которые по существу отождествляли договор личного найма с договором подряда, Л. С. Таль подчеркивал, что предметом личного найма служит сама личная деятельность работника, направляемая для достижения определенной экономической цели (выражаясь современным языком – «живой труд»), предметом договора подряда является не труд сам по себе, а работа в смысле результата (т. е. «овеществленный труд»). Подряд оканчивается не определенным моментом времени, а исполнением обусловленного результата.
Завершая свое исследование, Л. С. Таль писал, что прежний индифферентизм гражданского права к элементам трудового отношения, лежащим за пределами обмена труда на деньги, отходит в область истории. Современное правосознание не мирится дольше с той аномалией, что наиболее распространенные в жизни виды найма труда подлежат действию сингулярных норм, не имеющих по духу и содержанию никакой почвы в общегражданских законах.[37]
Краткий анализ фабричного законодательства в дореволюционной России убеждает также в том, что правовое регулирование наемного труда в этот период ограничивалось изданием специальных законодательных актов, касающихся либо отдельных категорий работников (подростков, женщин, работников фабрик), либо отельных вопросов применения труда (рабочего времени, оплаты труда, охраны труда).
П. Д. Каминская дает следующее объяснение этой фрагментарности трудового законодательства: своеобразные отношения, возникающие на почве применения наемного труда, не могли быть поняты и очерчены, а тем более приведены в системе в эпоху преобладания манчестерской школы, учившей, что никакого особого рабочего вопроса не существует, что разграничение и упорядочение взаимно сталкивающихся интересов должны быть предоставлены регулятору в форме свободной конкуренции.[38] Думается, автор преувеличивала влияние манчестерской школы либерализма. Дело в том, что вмешательство государства в регулирование трудовых отношений было вынужденным – оно явилось результатом стихийных процессов, возникавших на почве неудовлетворенности рабочих условиями труда и быта, реакцией на массовые выступления рабочих, требовавших сокращения продолжительности рабочего дня, повышения заработной платы, компенсации за потери трудоспособности вследствие производственного травматизма и т. п.
Но как бы то ни было, отпочкования трудового законодательства от гражданского и формирования самостоятельной отрасли трудового права в этот период не произошло – это случилось лишь на советском этапе нашей истории.
В дальнейшем в системе российского дореволюционного законодательства выделилось промышленное право, которое объединяло совокупность специальных норм, определяющих внутренний строй промышленного предприятия и взаимоотношения между входящими в его состав лицами. Основу его составляли нормы, определяющие внутренний порядок промышленных предприятий, которому подчинялись лица, отдающие ему свой труд по договору. А положение предприятия как имущества и объекта оборота регулировалось гражданским правом.[39]
Ознакомительная версия.
