Стремление исследовать эти земли, определить их истинные очертания и размеры, познакомиться с населяющими их народами сопутствовало изучению Медвежьих островов и привело к возникновению гипотезы о существовании обширной Земли Андреева.
* * *
На лодках по морю в летние месяцы, а ранней весной — по льду отправлялись экспедиции для «проведывания» Медвежьих островов. Некоторые из них кончались неудачно. Непроходимые льды и туманы создавали тяжелые и опасные препятствия на пути смелых исследователей.
Первые сведения о Медвежьих островах были получены от промышленника Ивана Вилегина. В ноябре 1720 года он отправился по льду на север и достиг острова, но «за беспрерывными ветрами и туманом не могли ехать вдаль, почему и не знают, твердая ли то была земля или остров и есть ли на нем жители и растет ли лес. Видели старые юрты и места прежде бывших юрт, но не могли узнать, какому народу они принадлежат».
Вслед за Вилегиным дважды пытался проникнуть на Медвежьи острова Федот Амосов, сын боярский. Лишь во второй раз ему удалось достигнуть того же острова, что и Вилегин.
Слухи о «Большой земле» нашли свое отражение в картографических изображениях побережья северо-востока Сибири и омывающих его морей. На карте, выполненной казачьим полковником Афанасием Шестаковым, берег Большой земли нанесен севернее острова Копая (соответствует Большому Медвежьему), на расстоянии двух дней пути от него.
Карта северо-востока Сибири, составленная полковником Шестаковым.
Представление о наличии Большой земли в восточной части Северного Ледовитого океана длительное время господствовало среди русских исследователей, хотя все экспедиции, отправлявшиеся на ее розыски, заканчивались безуспешно.
«О Медвежьих островах существовали в то время одни темные, на преданиях основанные, известия. Надлежало привести их в ясность и испытать на деле степень вероятия молвы о продолжении Америки мимо Колымы в недальнем от Сибирского берега расстоянии», — писал известный русский исследователь Фердинанд Петрович Врангель после возвращения из путешествия по северным берегам Сибири.
В 1764 году начальник Охотского и Камчатского края полковник Плениснер снарядил экспедицию, которой предписывалось «стараться о проведывании не только неизвестных островов около Чукотского Носу лежащих и о положении самой Америки, о которой давно думали, что северная ее часть недалеко отстоит от Чукотского Носа».
В один из погожих мартовских дней сержант Степан Андреев, получивший от Плениснера задание добраться до Медвежьих островов и исследовать их, тронулся в путь из Нижнеколымского острога. В сопровождении всего лишь одного казака, служившего ему проводником, Андреев на собаках переправился по льду на ближний остров и занялся его обследованием; вскоре ему удалось обнаружить следы жилищ.
Один за другим посетил он пять островов из группы Медвежьих и описал их, допустив при этом некоторое преувеличение размеров и расстояний. На последнем, пятом, острове, как пишет Андреев в своем отчете, «всходили на верх горы и смотрели на все стороны… В полуденную сторону виден голоменит камень, который, по рассуждению нашему, тот Колымский камень, а влево, в восточной стороне, едва чуть видеть, синь синеет, или назвать какая чернь: что такое, земля или море, о том в подлиннике обстоятельно донести не умею».
Это сообщение подкрепило предположение о наличии большой земли в Колымском море, к северу от Медвежьих островов. Посланный одновременно с Андреевым на Чукотский полуостров казак Николай Дауркин доставил почерпнутые у чукчей сведения, которые также подтвердили эту мысль. В его рассказе встречается упоминание о некоей «землице Тикиген», на которой живут будто бы люди «храхай».
Через год Андреев снова был послан на Медвежьи острова, чтобы уточнить местоположение усмотренной им земли и попытаться достигнуть ее по льду на собаках.
Сам Андреев не оставил никаких записей об этой экспедиции. Каких результатов он добился? Что ему удалось увидеть? Об этом можно судить только по выдержке из «Прибавления к наставлению» экспедиции И. Биллингса и Г. Сарычева; одной из ее задач было выяснение вопроса о Земле Андреева.
В «Прибавлении» говорилось: «В 1764 году сержант Андреев с последнего из Медвежьих островов усмотрел в великой отдаленности полагаемый им величайшим остров, куда и отправились льдом на собаках, но, не доезжая до того верст за 20, наехали на свежие следы превосходного числа, на оленях и в санях, неизвестных народов и, будучи малолюдны, возвратились на Колыму. Больше о сей земле, или великом острове, нет никаких сведений»[15].
В результате поисков Большой земли появилась новая карта восточного района Ледовитого океана, на которой была изображена обширная земля, протянувшаяся далеко на восток и соединенная с северо-западной оконечностью Америки. Основанием для этой карты послужили уже не только предания, услышанные от чукчей, но и сведения, сообщенные самим Андреевым о виденном им острове, получившем впоследствии его имя.
Но что же это за земля? Каковы ее действительные очертания? Какие люди населяют далекий северный остров? На все эти нерешенные вопросы должна была ответить новая экспедиция в составе геодезии прапорщиков И. Леонтьева, И. Лысова и А. Пушкарева.
Покинув в 1769 году Тобольск, геодезисты направились через Якутск и Охотск к Нижнеколымскому острогу. Подобно Андрееву они переправились на собаках по льду на ближайший из Медвежьих островов и приступили к его исследованию. Постепенно они описали все Медвежьи острова, правильно определив их очертания и размеры. Леонтьев, Лысов и Пушкарев трижды посещали эти острова на протяжении пяти лет, неоднократно пытаясь проникнуть возможно дальше на север и восток, но никаких признаков Земли Андреева они не видели.
Однако неудача этой экспедиции не уменьшила интереса к проблеме Земли Андреева. Ведь путешественники удалялись на очень незначительное расстояние к северу и востоку от Медвежьих островов, и, может быть, другому исследователю удастся проникнуть дальше и достигнуть Земли Андреева или опровергнуть мнение о ее существовании. Было очевидно, что следует продолжать поиски.
Снаряженной для географических исследований в Северо-Восточной Азии и у северо-западных берегов Америки экспедиции Биллингса и Сарычева было поручено попутно сделать попытку найти «неуловимую» землю. Плавание это продолжалось с 1785 по 1793 год, но экспедиция, исследовавшая полярные области, не принесла ничего нового для решения проблемы Земли Андреева.
Правда, сохранилась примечательная запись, сделанная Г. Сарычевым: «Мнение о существовании матерой земли на севере подтверждает бывший 22 июня юго-западный ветер, который дул с жестокостью двои сутки. Силою его, конечно бы, должно унести лед далеко к северу, если б что тому не препятствовало; вместо того на другой же день увидели мы все море, покрытое льдом. Капитан Шмалев сказывал мне, что он слышал от чукоч о матерой земле, лежащей к северу, не в дальнем расстоянии от Шалагского Носа, что она обитаема и что шалагские чукчи зимнею порою в одни сутки переезжают туда по льду на оленях»[16]. Когда Сарычев записывал эти строки, корабли экспедиции находились в непосредственной близости от Баранова Камня, выжидая изменения ледовой обстановки.
Существует ли эта земля в действительности? Может быть, сержант Андреев был введен в заблуждение оптическим обманом? Или земля эта расположена вне пределов досягаемости для кораблей XVIII века? Льды, пурга, свирепые ветры не позволяли исследователям раскрыть одну из многих еще нерешенных тайн Полярного бассейна.
Но русские ученые и мореплаватели настойчиво продолжали поиски. Известный исследователь Новосибирских островов М. Ф. Геденштром весной 1810 года, когда лед у берегов был еще достаточно крепок, отправился на поиски Земли Андреева. Как и его предшественники, отправным пунктом своего путешествия Геденштром избрал Нижнеколымский острог. Запасшись необходимым провиантом и захватив пять нарт, он пустился в дорогу и вскоре достиг Баранова Камня, но здесь его застигла непогода: жестокая пурга не утихала в течение недели.
«Наконец, я отправился, — пишет Геденштром, — в море на О. Проехав 150 верст, начали попадаться нам земляные глыбы на льдинах. Земля сия совсем другого была рода, как находящаяся в ярах матерого берега Сибири. Она совершенно походила на землю Новой Сибири, хотя отдаленность сего места не дозволяла думать, чтобы льдины проходили близ берегов Новой Сибири и срыли с оных сии глыбы. 1(13) мая видели мы стадо гусей, летевших на NNW, и белого филина. На севере подымались облака. Глубина морская, измеряемая мною в щелях (трещинах ледяных полей. — С. У.), постепенно уменьшалась. Все сие доказывало близость земли. Но скоро нашли мы непреодолимые препятствия к продолжению пути нашего. В 245 верстах от Баранова Камня переехали мы щель в 1 аршин ширины, а в 5 верстах далее достигли щели в 15 сажен. На пяти верстах сих глубина морская от 111/2 саженей уменьшилась до 11 саженей».
