Николай Егоров - Парень — что надо!

Костик открыл глаза, и сразу началось утро. Вовсю засветило солнце. Стены комнаты стали такими белыми, что на них смотреть невозможно — слепят.

За окном, на старой шелковице, шумно ссорились воробьи. Они слетелись поклевать чёрных ягод, и каждому хотелось полакомиться самыми спелыми.

Под крыльцом скулил Жулька, видно, за ночь соскучился по Костику.

— Иду! — крикнул Костик, вскочил с кровати и зашлёпал к двери босыми ногами по прохладному полу.

Во дворе было не так светло, как в комнате: возле дома росла высоченная раскидистая шелковица, чуть подальше — черешни, вишни, яблони. За ними на палках-торкалах вился виноград, а под плетнём раскустились смородина и малина. Всё зелёное, даже воздух во дворе зелёный. Только небо над головой синее-синее!

Жулька выкатился из-под крыльца. Он совсем ещё молодой, толстый, неуклюжий, и хвост у него проворнее коротких ног. На ходу Жулька переваливается с боку на бок, хвост мотается туда-сюда, туда-сюда! А Жульке кажется, что он ловкий и стройный пёс, что бегает он очень быстро.

— Доброе утро! — сказал Костик.

Жулька радостно взвизгнул, прильнул рыжим телом к ногам Костика и поднял мордочку — нос у него блестел, как лакированный.

— Молодец! — похвалил Костик. — Ты уже умылся. Пора и мне.

Пока Костик плескался под жестяным гремучим рукомойником, Жулька, крутясь на одном месте, ловил свой хвост и никак не мог поймать.

— Иди завтракать! — позвала бабушка — она выключила газовую плиту и сняла сковородку с жареной картошкой.

Костик охотно позавтракал бы вместе с мамой, папой и старшим братом Сашей, но они уходят на работу так рано, что просто нет мочи проснуться.

Костик перешёл во второй класс. Сейчас у него летние каникулы. В детский сад он, конечно, уже не ходит даже летом — большой для этого. В пионерский лагерь его не послали: папа сказал, что он мал для этого, пусть с бабушкой отдыхает, набирается сил к новому учебному году. До нового учебного года — ого! — сколько времени! Можно на три года силы накопить. Что с ней потом делать?

После завтрака, надев любимую кепочку с прозрачным козырьком, Костик пошёл в сад. Жулька — за ним. На вишне, на высоких и тонких ветвях, оставалось ещё немного ягод. Они почти чёрные и чуточку усохшие, но слаже вишен не бывает. Костик полез на дерево, на самую верхотуру взобрался.

— И мне, внучек, нарви! — попросила бабушка.

Такая у Костика бабушка — она не дрожит над ним, не мешает ему делать то, что хочется. Это хорошо — не слышишь, как другие ребята: «Куда полез? Куда пошёл? Вернись сейчас же!» Но и плохо — как-то неинтересно становится…

Угостив бабушку вишнями, Костик отправился на улицу. По ней мчались грузовики с высокими бортами — возили пшеницу на станцию, на элеватор. Костик с завистью провожал их глазами — самому прокатиться бы с такой скоростью! Жулька звонко тявкал и фыркал, когда его окутывало горячее облако, пропахшее бензином.

Ни одна машина не остановилась, ни один шофёр не позвал Костика с собой: спешили, не до него было.

Костик вернулся во двор, сел на ступеньку крыльца, взял Жульку на руки.

Чем заняться?.. На речку сходить? Или на стадион — с ребятами в футбол сгонять? Или Жульку потренировать — научить его прыгать через палку?.. Костик задумался, но тут на руках беспокойно заворочался Жулька. Он всегда так, если к дому приближаются чужие.

Костик пошёл к калитке.

Валя-почтальон подкатила на велосипеде и, держась рукой за ограду, спросила:

— Мать-отец дома?

Костик обиделся за родителей:

— Они дома не рассиживаются, они на работе!

— Извини, парень, — рассмеялась Валя. — Кому ж тогда телеграмму вручить?

— Хоть мне, хоть бабушке, — ответил Костик.

Бабушка услыхала разговор, вышла из дома.

— Внучка едет! — сказала ей Валя-почтальон, отдала телеграмму Костику и заработала педалями, поехала дальше.

— Где же мои очки? — засуетилась бабушка.

Она за ними — в дом, из дома — в кухню. А очки оказались в кармане фартука.

Костя успел прочитать телеграмму и даже запомнить её: «Приеду четверг зпт поезд двадцать восемь зпт вагон десять тчк целую Лида».

Бабушка выслушала Костика, но всё же сама прочитала телеграмму.

— Едет студентка наша! Радость какая! — весело воскликнула бабушка и заволновалась: — Ох, ведь завтра встречать надо! Машина нужна, а мать-отец ничего не знают!

Бабушка кинулась к калитке:

— Валя! Вернись-ка! — позвала она почтальона, а той и след простыл.

— Быстрая какая! Не догадалась матери на ферму телеграмму завезти.

Бабушка вздохнула, положила руку Костику на плечо:

— Придётся тебе в дорогу собираться. Пешком придётся…

— Да я, бабушка, враз! — обрадовался Костик. — Я мигом домчусь — быстрей велосипеда!

— Не хвастайся! В первый раз даю тебе серьёзное задание, а ты невозможное обещаешь! — рассердилась бабушка.

— На полной скорости помчусь, — поправился Костик. — Задание выполню! Честное октябрятское!

— Это — иной разговор, — смягчилась бабушка.

Выйдя из калитки, Костик и Жулька повернули за угол, на узкую тихую улочку. По краям её, у плетней, росла кудрявая травка-муравка, усеянная белыми птичьими перьями. А посреди улицы извивалась вымоина — тут постарались дождевые потоки: унесли землю, пробили себе глубокую дорожку в желтоватом мягком камне-трескуне. Наступишь на обломок такого камня — и он хрустит, как стекло.

Костик перескакивал с одной каменной ступени на другую, будто альпинист, спускающийся по горному ущелью. А Жулька семенил и всё время отставал: что-то выискивал в траве, нюхал её и взахлёб лаял. А потом увидал цыплят и стал за ними гоняться. Он, конечно, не покусал бы: Жулька — добрый пёсик. Подумаешь — хотел с ними в охоту поиграть, а они этого не поняли и с писком разбежались. Со двора вышла хозяйка цыплят и погрозила Жульке хворостиной. Поджав хвост, он поспешил за Костиком, но скоро забыл обо всём и кинулся на гусей — наверное, за цыплят их принял. Большой серый гусак развёл крылья, приподнялся на коротких ногах, вытянул шею и, шипя, пошёл на Жульку. Пёсик перепугался, залез под лавочку у ворот, дрожал, повизгивая, а вылезти боялся. Костик вытащил его, строго поговорил с ним:

— Ты меня задерживаешь, понимаешь? И других беспокоишь, понимаешь? Я накажу тебя, понимаешь?

Жулька виновато смотрел на Костика и помахивал хвостом, точно сигналы подавал: «Понимаю, но скучно просто так по улице бежать!.. Не ругай меня, я больше не буду!»

Без помех прошли до того места, где улица расступилась, и открылась небольшая площадь. Даже не площадь, а полянка, покрытая травой и обсаженная тополями. Под тополями — ограда из тонких планок-штакетника. Опять задержались, но уже по вине Костика. Потому что здесь — детский сад, в который Костик ходил ещё в прошлом году. Когда его перевели из детского сада в школу, он радовался, а сейчас что-то грустно стало. Нет, он не захотел снова в детский сад ходить. И не тянуло на качелях покататься, влезть на деревянный корабль с капитанским мостиком или в космическую ракету — не маленький. Если и тянуло, то совсем не сильно… Но воспитательница Светлана Владимировна увидала его, позвала:

— Заходи, Костик, проведай нас!

И Костик с большим трудом поборол желание зайти — он должен поскорее доставить телеграмму!

— Не могу! — сказал Костик Светлане Владимировне. — Спешу по делам!

— Раз у тебя дела, беги! — уважительно сказала Светлана Владимировна.

За тополями лежал низкий лужок, а за ним, в нешироком русле, текла речка Убегай. Быстрая, она прыгала меж камней и коряг, прибиваясь к глинистому обрыву или накатывая на песчаные косы, поросшие ивами. Она всё время убегала и не могла убежать — постоянно мчалась через всю станицу, мимо садов и огородов. Белые утки плавали у берега и, окуная головы в воду, искали корм. У садового плетня, нависшего над лужком, цвели мальвы — жёлтые, на длинных стеблях.

Убегай хоть и шумная, но маловодная речушка. До поры — до дождей или таяния снегов. И мостик через неё держится на высоких сваях. В сухие дни Убегай можно перейти в сапогах, не зачерпнув воды голенищем, можно переехать на телеге, не намочив колёсных ступиц. Костик снял сандалии, посадил Жульку на плечо и пошёл вброд, по тележному следу. У берега остановился: в воде, пронизанной солнцем, плавали крошечные пескарики. Жулька тоже увидал их, дёрнулся неожиданно для Костика и сорвался. Рыбки юркнули в тень от мостовой опоры, а Жулька плюхнулся в воду.