Александр Чуманов - ДЕДские народные сказки, или Были-небыли про то, где были — не были

Раза два-три в неделю родители разрешали ему ночевать у нас. И спал он всегда только со мной. Пока в школу не пошел. Бывало, станет ночью невмоготу, унесу его сонного со всеми предосторожностями на диван, где на всякий случай постелено, но лишь развалюсь вольготно да задремлю — бежит. Поскуливая от страха и обиды. Только пятки по полу — стук-стук-стук…

— Дед, рассказывай скаху! Длинную и страшную, — незамедлительно требовал Иванушка, едва очутившись под одеялом.

— Про что? — деловито уточнял я, зная более чем прекрасно, что внук ответит, поскольку отвечал он всегда одинаково. Ну, это ж был такой традиционный зачин нашего сказочного ритуала.

— Про Иванушку и про деда.

— Ладно, так и быть, расскажу. Но потом — сразу спать.

— Ага…

— Ну вот, значит, стало быть, та-а-к… — Это я настраиваю голос на этакую усыпляющую тональность, хотя не было случая, чтобы внук, не дослушав, заснул. — Жили-были на белом светике Иванушка и дед…

Либо:

— В некотором царстве, в некотором государстве жили-поживали Иванушка и дед…

Либо еще как-нибудь так же. А когда я попытался уйти от шаблона и завел на другой, тоже не ахти какой новый, лад:

— Жили-были дед да баба, и был у них внучек Иванушка…

Ванька тотчас запротестовал, хотя потихоньку, чтобы бабушка не слышала:

— Не придуривай, дед, рассказывай по-нормальному, не надо нам никакой бабы!

И я рассказывал. Всякий раз новую сказку. А то и две. Иногда, честное слово, выходило занятно. А иногда бывало, что и дрянь выйдет, но спустя какое-то время она же, проделав в мозгу ребенка причудливый путь, вдруг прольется на душу нежданным и незаслуженным бальзамом…

— Дед, ты — умрешь?

— Обязательно. Только не скоро еще.

— А — я?

— А ты — нет. Ты будешь жить всегда.

— Почему?

— Потому что к тому времени ученые придумают таблетки, чтобы никто не умирал.

— Тогда я тебя раскопаю!

— Зачем?!

— Дам тебе таблетку, и ты опять будешь живой, невредимый…

— Что ж, ладно. Спасибо. Буду на тебя рассчитывать.

Сказочки, которые я сейчас представляю вам, вышли более взрослыми, наверное, чем были рассказаны вслух, однако со всей ответственностью заверяю: я с внуком никогда не сюсюкал и всегда разговаривал с ним на равных.

Конечно, это не совсем те сказки, которые я когда-то рассказывал моему первому в жизни внуку. Но и не скажешь, что совсем не те. Короче, — «по мотивам».

Жили-были на белом светике мальчик Иванушка и его дед. Из недвижимости они имели ветхую избушку на два окошка да сарайку с погребом, из движимости — мотоцикл «Иж-Юпитер-4», по прозвищу «Ёшкин конь», советской еще выделки, резиновую лодку «Уфимку» чуть поновей да живность кое-какую: кроликов, куриц, кошку, собаку. Живность, правда, у них бывала не всегда в полном ассортименте, но всегда что-то одно, по крайней мере, имелось.

Ну и, само собой, в избушке у них было еще довольно много разных предметов обихода, а еще электричество, газ и даже вода из собственной скважины, так что жили они, можно сказать, в полном соответствии с действующим в их местности стандартом и горя не знали. Более того, могли себе позволить некоторые типично народные забавы — рыбалку там, прогулки по лесу просто так или с целью сбора бесплатных даров природы, философствования всякие по поводу важнейших проблем бытия.

Кроме того, внука время от времени на пару дней увозили родители к себе в город, чтобы культурой напитать: в цирк сводить, в гипермаркет, в китайский ресторан. Да прояснить наконец волнующий обоих вопрос: кого из них сын больше любит? Хотя на этот вопрос Иванушка уже сто раз отвечал. И всегда одинаково, чтобы не обидеть ни которого: «Деда!»

А дед в это время предавался еще одной народной забаве — выпить да побарагозить слегка, отчего по возвращении внука выглядел виновато и вел себя суетливо. Зато в такие моменты он как дед становился вовсе шелковый, хотя, казалось бы, — куда еще-то?…

Однако — к делу. Был конец августа. Самое время для заготовки груздей. А повезет, так можно не только для себя и городской родни насолить, но и деньжат заработать. Вот с таким прицелом и отправились Иванушка с дедом однажды с утра пораньше в заветный лесок. Завели свою древнюю, но поразительно живучую мотоциклетку и — вперед.

Сперва по асфальту гнали — «только шуба заворачивалась», как говорится, — потом свернули на заброшенное поле, потом небольшую речку форсировали вброд, потом опять — полем, уже другим, но тоже заброшенным, а когда вдали заветные угодья обозначились, в аккурат рассветало. И оставалось им всего-то с километр — по лесу уже. Однако на опушке ждало их препятствие, которого никогда прежде не было. Изгородь из колючей проволоки. И на каждом столбике табличка: «Частная собственность! Проход и проезд категорически воспрещен».

— Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! — изумился дед.

— Ни фига себе! — удивился и внук, в школу пока еще не ходивший, но смышленый да сметливый — страсть. Большим человеком, должно быть, станет, когда вырастет. Или… Свят, свят, свят!

— Все. Уже и леса, и поля, и моря… «Родины просторы, горы и долины…» — Конечно, деду сматериться хотелось, но — нельзя.

— Да пошли они! — Сказано ведь — сметливый внучок. — У тебя ж кусачки должны быть, дед!

— Точно! Молодец, Иванушка! Настоящим советским человеком растешь у меня.

И достал дед пассатижи, которые всегда были в сумке с инструментом, и — чик-чик-чик. Проезд — свободен! Хотя, конечно, обратил старый внимание на четкую границу поперек лесной дороги — это другие грибники тоже досюда доезжали, а после либо разворачивались, либо под проволоку пролезали и дальше шли пешком. Но ни один до сих пор не решился на подобное вопиющее самоуправство. На махровый произвол и нарушение законности. А дед с внуком вот решились. В чем, разумеется, дед — анархист неисправимый — целиком и полностью виноват. Да, кроме того же еще, — антипедагогический эффект, за который надо бы старому — вдвойне. Хотя, с другой-то стороны, если не желаешь, чтобы ребенок вырос беспринципным приспособленцем и, таким образом, рабом до мозга костей, дак…

В общем, минут через пятнадцать они были на месте. И мотоцикл поставили точь-в-точь, как в прежние годы всегда ставили. И только спешились, так моментально убедились — вовремя приехали. Потому что примета у них такая была — если прямо у мотоцикла грибы есть, значит, они есть. А если нет — нет. И что интересно: сколько раз бывало, что вокруг мотоцикла и даже под ним грибы — уже, а во всем прочем лесу — нет еще…

Конечно, дед слышал от людей, что с некоторых пор поселился в их местности злой и страшный олигарх. Даже некоторые говорили, что — людоед, но это, скорей всего, просто такая фигура речи, подразумевающая отечественные методы обогащения. Слышал еще, но не верил, конечно, что скупил этот олигарх большие пространства и возвел ударными темпами на высокой горе посреди леса еще более высокий, теряющийся в облаках мрачный замок, стилизованный под средневековье, с глубоким, заполненным водой рвом, так что в замок можно попасть лишь по специальному мосту, который посредством массивных цепей да мощных электромоторов поднимается и опускается по мере надобности.

Тем не менее все так и оказалось. Грибное место представляло собой типичную для Среднего Урала лесистую возвышенность, дед с внуком, по мере наполнения своих корзин, поднимались все выше-выше и наконец уперлись в водную преграду. Удивились было: как это вода, вопреки законам природы, из канавы вниз не уходит? Но сразу же и увидели трубу, услышали гул большого насоса, для оросительных систем Средней Азии, должно быть, сконструированного. Все понятно: «Понты — дороже денег».

А головы вверх задрали — точно, мрачный серый шпиль с бойницами в тучу ушел. И заодно приметили, что, в нарушение средневекового типового проекта, пониже шпиля имеется довольно уродливое утолщение — то ли вертолетная площадка там, то ли еще что. А питает энергией все это антинародное хозяйство вполне современная ЛЭП киловольт так на пятьсот. А дорога, соединяющая его с остальным миром, вполне годится для самого что ни на есть большегрузного автотранспорта. Но, и это весьма характерно, такая — лишь до ближайшего, вдрызг разбитого проселка. То есть, с одной стороны — красиво жить не запретишь, а с другой — за копейку удавимся, если есть опасность, что благами от этой копейки еще и окрестная беднота на халяву пользоваться пойдет…