На секунду Лена остановилась у двери, потом храбро взялась за ручку и вошла в отдел снабжения.
Всю дорогу от школы она думала о том, что нельзя, просто даже неудобно в таком учреждении бурно выражать свою радость. Но что она могла поделать с собой?! И сейчас на лице ее сияло такое счастье, какого с лихвой хватило бы на всех работающих в отделе девушек. И как же не радоваться, если, наконец, разрешился этот больной вопрос с досками, которых всегда, сколько бы их ни было, почему-то не хватает. Вот здесь, в этой большой, залитой солнцем, шумной комнате, ей дадут маленькую бумажку, с которой она и ее товарищи пойдут на склад, где эта бумажка превратится в пахнущие свежей сосной доски.
— Вы ведаете лесоматериалами? — спросила Лена девушку, которая ближе всех сидела к двери. — Я из школы… Над которой шефствует ваш завод. Меня зовут Лена, Лена Швырова. Вы известили нас, что мы можем получить доски.
Девушка почему-то очень внимательно и даже как будто с сожалением посмотрела на Лену.
— Вряд ли они вам понадобятся…
— Вряд ли? — переспросила Лена, пока еще ничего не понимая.
— Снега в этом году было, знаешь, как много… — стала объяснять девушка. — Ну, река, которая возле вашего лагеря, разлилась. И вода долго стояла. А потом образовалось болото, грязь кругом. Появились комары. И место это объявлено малярийным. Ехать туда нельзя.
— Малярийным… — упавшим голосом повторила Лена.
— Да. Если хочешь, могу показать официальное отношение. На днях его получили.
— Нет, и так ясно, — сказала Лена и вышла в коридор.
Мимо нее торопливо и деловито бегали из двери в дверь работники заводоуправления, какой-то юноша в очках пронес огромный рулон кальки и едва не задел ее. Уборщица мела пол и попросила Лену отойти в сторону. Лена машинально отошла…
…Нет, ребята не переживут этого! И трудно, конечно, пережить. В голове замелькали тысячи воспоминаний. Три года назад школа организовала в Алешкине спортивный лагерь. Лена была в седьмом классе, но ее взяли в лагерь. Она уже тогда выглядела, как десятиклассница — рослая, сильная, чемпионка школы по гребле. А какое необжитое было место, это Алешкино! Невспаханное поле, небольшой лесок, где было много старых, сухих деревьев, маленькая грязноватая речонка Ленивка, которая слишком честно и добросовестно оправдывала свое название, чем возмущала любителей поплавать в «бурных потоках». Но в первое же лето ребята очистили поле и лес, разбили дорожки, насадили цветов, соорудили спортивные площадки, оборудовали кухню, кладовую. На следующий год обитатели лагеря углубили дно Ленивки, сделали лодочную пристань, вышку для прыжков в воду, очистили берег для пляжа. Но гордостью всех спортсменов, отдыхавших в лагере, была настоящая гаревая дорожка, на которой выковывалось мастерство лучших бегунов школы. Тогда же городские школьники завязали большую дружбу с деревенскими… И все три года, когда осенью спускали флаг и все возвращались в Москву, каждый жил тем, что вот снова наступит лето и он снова поедет к этой, ставшей уже родной, Ленивке, в свой лес, к своим друзьям из Алешкинской школы.
А с этой зимы пошли неприятности. Еще в начале ноября ребята узнали, что лодку, оставленную на берегу Ленивки на зимовку, кто-то куда-то уволок. Это был ушкуй — рыбацкий баркас, подаренный ребятам ДОСААФом. Накануне Нового года стало известно, что кто-то растащил на дрова часть деревянного сарая. Потом… Что было потом, лучше не вспоминать. Весной из-за обилия снега Ленивка вышла из берегов. В школу сейчас же позвонили из сельсовета. В лагерь выехала аварийная группа ребят. Все было под водой — спортплощадка, кладовая, сарай, кухня. Только печная труба одиноко высилась над разбушевавшейся рекой. Да, Ленивка на этот раз прилежно поработала! Несколько дней ребята боролись с ней, кое-что удалось отстоять. После паводка ученическая ремонтно-строительная бригада заново уложила плиту, привела в относительный порядок спортивные площадки, очистила берег от ила, занялась сараями. А сегодня…
Когда Лена вернулась в школу, ее подозвала гардеробщица.
— Вот тут спрашивают, где спортивный зал, — сказала она и указала на невысокого роста пожилую женщину.
«Инспектор из районо, — мелькнула у Лены мысль. — Зачем она пришла? А вдруг по поводу лагеря? Может там, в районо, уже знают о нашем несчастье, и она пришла оказать нам помощь?»
И Лена предложила незнакомой женщине:
— Пойдемте, я вас провожу.
Лена шла впереди, а пожилая гостья — за ней. Где-то в классах сидели за партами сотни ребят, но казалось, что во всем здании никого нет.
— Вам, наверное, Леонид Васильевич нужен? — сказала Лена не то вопросительно, не то утвердительно.
— Если Леонид Васильевич преподает у вас физкультуру, то — он, — ответила женщина.
— Вот здесь он занимается, — сказала Лена, подходя к дверям спортивного зала.
И как раз в это время прогремел звонок, и словно одновременно с ним сработала какая-то невидимая пружина, освободившая дремавшую в течение трех четвертей часа молодую энергию. Повсюду захлопали двери, раздался грохот и топот множества ног.
Из спортзала выбежали ребята в трусах и майках, в руках у одного был волейбольный мяч. Потом из зала вышел немолодой уже человек в синем спортивном костюме.
— Вот наш Леонид Васильевич! — указала на него Лена.
— Ну что? — спросил Леонид Васильевич, подходя к Лене. — Успешно? Доски отпустили? Склад не закрыт?
— Нет досок, Леонид Васильевич. То есть, есть доски, только… Это, Леонид Васильевич, к вам.
— Очень приятно. Извините, сейчас освобожусь, — сказал Леонид Васильевич незнакомой женщине и снова повернулся к Лене. — Что ты говоришь, не понимаю.
— Леонид Васильевич, мне сказали, что… что вообще нам некуда ехать… Там малярия.
— Какая малярия? Говори толком.
Лена глубоко вздохнула и уже заговорила медленно, размеренно.
— Пришла бумажка, не знаю откуда. Там написано, что местность, где был наш лагерь, малярийная. И теперь не будет у нас лагеря. Понимаете, — сейчас она уже обращалась к женщине, — был у нас спортивный лагерь. Все мы там сделали: и спортплощадку, и беговую дорожку, кухню, сараи… А теперь начинать надо с начала. Но это ничего. Только бы место хорошее отвели, а то дадут пустыню какую-нибудь. Вот если бы районо помогло, тогда нам хороший участок отвели бы.
— Да, вам лагерь нужен, это я знаю, — сказала пожилая женщина. — Я, Леонид Васильевич, тоже преподаватель, только по музыке. И к вам по делу.
— Так вы учительница музыки, — разочарованно протянула Лена. — А я думала… Я подумала, что вы инспектор… Из районо…
— Да, я учительница музыки. В тысяча девятьсот четырнадцатом году, накануне войны, окончила санкт-петербургскую консерваторию. С золотой медалью, моя девочка. А дело у меня, Леонид Васильевич, такое.
— Я тогда потом, Леонид Васильевич, — сказала Лена. — Потом все расскажу.
— Не знаю, с чего, собственно, начать, — сказала, усаживаясь на скамейку, учительница музыки. — Меня зовут Елена Петровна, фамилия Старобельская. — Она на минуту задумалась. — Леонид Васильевич, пусть не покажется вам глупым и бестактным мой вопрос, но скажите — любите вы музыку?
— По радио иногда бывают такие передачи: «Любите ли вы музыку»… Как можно не любить музыку?!
— Тем лучше, — сказала Елена Петровна. — Мне тогда легче будет с вами говорить. Вот представьте, вы сидите в концертном зале. Выступает пианист, играет что-нибудь очень изящное, легкое.
— Вальс Шопена, например, — подсказал Леонид Васильевич.
— Но зритель, или вернее слушатель, большей частью не знает, что за этой кажущейся легкостью и изяществом кроется огромный, почти титанический труд. Гаммы, упражнения, гаммы… По многу часов в день, изо дня в день. Такой же труд у балерины, у цирковых артистов…
— У спортсменов, — снова подсказал Леонид Васильевич.
— Конечно, и у вас. Словом, если вы хотите добиться мастерства, надо трудиться, трудиться, трудиться. Пианист должен обладать недюжинной физической силой.
— Вы правы. Но я не совсем понимаю.
— Это необходимое предисловие к тому, что я сейчас скажу. Мне кажется, Леонид Васильевич, вы не очень хорошо знаете, как и чем живут ваши ученики. Только не обижайтесь.
— Нет, я думаю, что знаю своих ребят.
— Вы знаете только их сильные стороны. В вашей школе учится Виктор Черных. Учится он и у меня — музыке. Играет на рояле. Способный малый, даже талантливый. Но в эту зиму он меня огорчил, страшно огорчил. Нет у него силы, ну, обыкновенной физической силы для упражнений. Я долго думала, чем помочь мальчику. С ним, Леонид Васильевич, надо быть очень осторожным. Обидчивый мальчик, с характером. Он мне сказал, что не ходит на ваши занятия. А как это получилось? Он тоже рассказал. Мать его всю жизнь тряслась над ним, боялась сквознячков, простуды, насморков. Единственный сыночек! И уговорила врача дать справку, что ему нельзя заниматься физкультурой. Бывают же такие сердобольные врачи и такие любящие матери, которые не понимают всей пользы физкультуры! И я решила прийти к вам, думала, вместе, общими усилиями добьемся чего-нибудь.
