«...О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух.
И опыт — сын ошибок трудных
И гений—парадоксов друг...»
Александр Пушкин.
Ну, конечно же, в первый день нового года Дима Колчанов проснулся раньше обычного и первым делом, свесившись с постели, заглянул под кровать. Интересно же, что подарил Диме его дед Мороз в этот Новый год?
Дед Мороз вообще дарил Диме подарки, и не только под Новый год, а к каждому празднику или в день рождения и даже просто так. Возьмет да и подарит что-нибудь необыкновенное.
Димина мама говорила, что дед Мороз балует ее сына, но что было делать, если Димин дед Мороз приходился Диме близким родственником и даже жил с ним в одном доме, только в разных квартирах. Вы, конечно, мне не поверите.
«Чепуха!—скажете вы.— Так в жизни не бывает, чтобы сказочный Дед Мороз был кому-то родственником да еще жил в одном доме?!» «А вот и бывает,— скажу я вам,— ну, хотя бы потому, что этот дед Мороз был отцом Диминой мамы и по праву считался Диминым дедушкой, а Морозом он был потому, что у него была такая редкая фамилия — Мороз. И, как всякий дедушка, который любит своего внука, он дарил Диме всевозможные подарки, да такие, каких не найдешь ни в одном магазине. Потому что Димин дедушка был конструктор и изобретатель. Вот и на этот раз под кроватью Диму ожидала какая-то загадочная коробка. Вытащив ее из-под кровати, Дима распаковал и увидел там какой-то непонятный прибор, что-то вроде фотоаппарата с длиннофокусным объективом, только на вид еще непонятнее и загадочнее. К аппарату была приложена инструкция, напечатанная на машинке. Из инструкции выяснилось, что его родной дед Мороз подарил Диме силомер своего собственного изобретения. Достаточно было навести этот прибор на группу людей, занятых какой-нибудь работой, как этот силомер определял, сколько кем потрачено энергии. Причем силомер мог работать даже в темноте.
— Потрясно!—сказал Дима, прочитав инструкцию.
С помощью дедушкиного силомера, скажем, на уроках, когда ученики вроде бы и ничего не делают, а просто сидят и слушают учителя, можно было определить, кто и сколько тратит на это усилий или просто делает вид, что слушает! «Надо сразу же испытать этот силомер на деле!» — подумал Дима.
Торопливо проглотив вкусный новогодний завтрак, Дима первым делом позвонил деду и, поздравив его с Новым годом, поблагодарил за подарок. Затем он обзвонил своих трех дружков— Емельянова, Агеева и Савельева — и тут же назначил им свидание в столярной мастерской их дома.
— Есть потрясающее дело!—пообещал Дима и добавил:—Очевидное и невероятное!..— А на расспросы дружков отвечал:—В Новый год обязательно должно случиться что-нибудь невероятное... в общем, сами увидите!..
Прибежав в столярку, Дима первым делом установил дедушкин силомер так, чтобы его никто из приятелей сразу не заметил. «Предложу им сделать скамейку, а во время работы с помощью силомера проверю, кто из нас сколько тратит усилий. А потом покажу им силомер». Едва успел он замаскировать дедушкино изобретение, как тут же один за другим появились его приятели и снова с вопросами: «Что это за очевидное да что это за невероятное? »
— Вот смастерим скамейку, тогда своими глазами увидите,— пообещал Дима.
Ворчливый Жора Савельев начал было ныть: да сегодня Новый год! Каникулы! Да стоит ли делать скамейку, все равно Чикин ее сломает!..
А шумный Агеев стал кричать, как будто все плохо слышали: «Давайте работать! Ну и что, что другие гуляют!.. Хотя бы назло этому Чикину!.. Сделаем новую скамейку!»
Емельянов промолчал. Он вообще мало говорил, но много делал.
— Дело добровольное,— сказал Колчанов,— кто хочет участвовать в очевидном и невероятном, пусть остается, кто не хочет, пусть уходит!..
После этих слов Савельев перестал ныть. Обещание Колчанова участвовать в чем-то очевидном и невероятном было сильнее Жориной лени.
Мастерили скамейку целый день с перерывом на обед.
После обеда скамейку покрасили быстросохнущей краской, после чего Дима достал из потайного места силомер своего деда Мороза и стал объяснять Агееву, Емельянову и Савельеву, что за чудесный прибор изобрел его дедушка. Потом он вслух прочитал инструкцию о работе силомера, и все вместе стали на счетчике проверять, кто и сколько истратил усилий во время работы.
Цифры на силомере Диму Колчанова немного озадачили: выяснилось, что меньше всех усилий в работе потратил Костя Агеев, который больше всех кричал утром: «Давайте строить! Давайте скорее! У меня так руки и чешутся!..» Савельев же, который канючил насчет того, что сегодня праздник и что в каникулы вообще надо отдыхать от всего, затратил на постройку скамьи усилий даже больше Емельянова и Колчанова.
— С такими приборами,— сказал Агеев, вникнув в суть дела,— надо знакомить не после работы, а перед... а то тот, кто об этом приборе знает, может для показухи производить больше всех усилий.
Не прошло и пяти-шести минут, как на снегу валялось все, что осталось от скамейки.
— Я работал, как всегда, на совесть, а не на прибор,— взъерепенился Дима, зная, на что намекает Агеев.
Вообще-то Дима сказал честно, что он работал, как всегда, хотя и ему казалось, что усилий на этот раз он прилагает больше, чем обычно.
— Ладно,— сказал Дима,— на этот раз округлим, потому что все работали почти одинаково...
Подсчитали общее число потраченной энергии, получилось по шкале силомера четыре тысячи четыреста усилий. Потом Дима написал на фанерке: «Скамейку сделали...» — перечислил фамилии и ниже вывел цифры: «Истратили четыре тысячи четыреста усилий». После этого стали выносить скамейку во двор.
— Как всегда, Чикин с оркестром ее сломает,— посетовал Агеев.— Новый год. Все гуляют. И призвать их к порядку некому.
— А мы, не как всегда, проверим,— сказал Дима,— с помощью этого силомера, сколько они потратят на это энергии. Интересно ведь...
— Сколько?!—сказал Агеев.— Мы на это почти пять тысяч усилий истратили, а Чикин-Брикин со своей командой в два счета сломает.
И какая разница, если они, предположим, не в два, а в четыре счета это сделают?..
— Очень даже большая разница,— возразил ему Дима Колчанов,— раньше они в два счета просто скамейку ломали, а теперь будут знать, что вместе со скамейкой уничтожают почти пять тысяч наших усилий!
— Ладно, пусть ломают,— смирился Агеев,— зато на этот раз мы действительно с помощью этой скамейки и... еще кое-чего уличим Чикина и его компанию в злостной экономии своих сил. Пусть им будет стыдно, что мы все вместе истратили столько сил на работу, а они — нисколько на ее уничтожение.
Скамейку установили возле освещенной разноцветными лампочками и разукрашенной игрушками елки, рядом вбили в сугроб колышек с надписью о количестве истраченных усилий. После этого спрятались в беседке под лавочками и навели на скамейку силомер. Вскоре возле елки появились Чикин, Носков, Шилов и Савосин. Сначала они покрутились вокруг скамьи, как рыбешки вокруг крючка с наживкой. Затем приблизились к ней совсем близко и стали читать надпись на колышке. Прочитав, стали смеяться над этой надписью. Похохотав, начали пинать фанерку ногами. Сбив колышек на снег, принялись за скамейку. Приподняв, грохнули ее о землю. Несколько раз. Одним словом, не прошло и пяти-шести минут, как на снегу валялось все, что осталось от скамейки. Расшвыряв обломки ногами, Чикин и его дружки торопливо скрылись в подворотне.
— Быстро расправились,— сказал Емельянов.
— Как я говорил,— подтвердил Агеев,— в два счета...
— А мы-то, дураки, целый день на нее ухлопали,— сказал Жора Савельев.
— Свети фонариком на силомер,— сказал Колчанов Емельянову, хотя и так было все хорошо видно.— Проверим по силомеру.
Емельянов посветил на силомер. Агеев первым рассмотрел цифру и первый не поверил своим глазам: на счетчике силомера стояла цифра «девять тысяч восемьсот семьдесят три усилия!..» Почти что десять тысяч усилий!
— Неисправный твой силомер,— сказал Коля.
— Почему же неисправный? — переспросил Колчанов, хотя такие большие силы, истраченные на разгром скамейки, тоже обескуражили его.
— Видишь, сколько нащелкал?
— Ерундовый подарочек тебе твой дедушка сделал.— Савельев пощелкал ногтем по корпусу прибора и покачал головой.— Сначала ты соврал, а потом за тобой и силомер.
— И вообще, наверно,— засомневался Юра Емельянов,— на расстоянии измерить истраченную энергию невозможно.
— Невозможно?! — возмутился тут Колчанов.— Да если хотите знать, мой дедушка Мороз открытие сделал! Понимаете,— сказал Дима,— человек излучает энергию, как солнце свет, понимаете? И поэтому-то эту энергию можно измерить! Если мне не верите, это вам все сам дедушка подтвердит, хоть сейчас.— С этими словами Дима схватил под мышку силомер и побежал к дедушке в квартиру. Емельянов, Савельев и Агеев устремились за ним. До самой встречи с дедом Дима, конечно, тоже сомневался в правильности показаний силомера, ведь он с ребятами над скамейкой работали целый день, а Чикин разломал ее в три-четыре минуты. Вбежав с дружками в дедушкину квартиру, Дима, не переводя дух и не раздеваясь, выложил все своему дедушке:
