Зильке Ламбек - Господин Розочка возвращается

Как хорошо, что на свете есть чудесный господин Розочка!

Чтение, от которого становишься счастливым.

Жизнь современного ребенка полна трудностей, и именно такие персонажи, как господин Розочка, помогают с ними справиться.

Время было позднее. Мориц лежал в постели и смотрел в потолок. В комнате было темно, и только свет уличного фонаря проникал в щель между шторами. На потолке светились звёзды из пластика. Бабушка подарила ему целый пакет таких звёзд, когда он в последний раз был у неё в гостях.

— Теперь по вечерам ты будешь видеть звёздное небо, — сказала она.

С тех пор Мориц всегда смотрел в небо и незаметно засыпал.

Но сегодня это не срабатывало. Мориц вздыхал. Он слышал, как на кухне смеялась мама. Гремели кастрюли, которые она мыла после ужина; по улице изредка проезжал какой-нибудь автомобиль. Уже поздно, а завтра Морицу на втором уроке писать диктант. Пора бы и заснуть. Но вместо этого он сел в кровати, подложил себе за спину подушку и уставился на стену.

Сегодня после обеда произошло одно событие. Но чем дольше Мориц думал об этом, тем невероятнее ему казалось случившееся. Должно быть, ему просто померещилось. Может быть, он ненадолго заснул и всё это привиделось ему во сне? Вот бы расспросить господина Розочку! Но тот был в отъезде, и Мориц не знал, когда он вернётся. Если вернётся вообще. Мориц ничего не слышал об этом пожилом господине с тех пор, как тот три месяца назад спешно уехал в Каппадокию. Рождество и День святого Сильвестра уже месяц как миновали, а от него не было никакой весточки.

В этот день Мориц сидел дома за уроками. Он делал задание по естествознанию. За окном падал снег, и настольная лампа отбрасывала на страницы учебника тёплый свет. Отвечая на вопрос, годится ли рожь на что-нибудь, кроме хлеба, Мориц машинально вертел в руках подзорную трубу для мелкой дичи, как бывало уже не раз. Морицу нравилось, как её гладкий металл согревался в его пальцах. Кроме того, в такие моменты он всегда вспоминал господина Розочку, который подарил ему эту подзорную трубу перед отъездом. Мориц очень по нему скучал.

Вот и в этот день ему на миг почудилось, будто он слышит голос господина Розочки, в котором всегда звучала улыбка. Господин Розочка жил в квартире прямо под ними. Он знал множество замечательных историй и умел печь лучший в мире насыпной пирог. Именно господин Розочка показал ему паркового тигра и при помощи загадочной солонки превратил злого маминого начальника в милейшего человека.

И когда с его чернильной авторучки на тетрадь медленно упала клякса, у Морица вдруг возникло странное чувство. Подзорная труба у него в руке как будто засияла ярче и стала нагреваться. Она словно внезапно ожила. Мориц поднёс её к глазу. Поначалу он ничего не увидел.

То есть он видел синий письменный стол, тетрадь по математике и недостроенную крепость из кубиков лего. Но когда он немного навёл резкость, наставив подзорную трубу на серебристого рыцаря, картинка изменилась. Вдруг стало темно, и Мориц подумал, что сбил настройки. Но потом темнота рассеялась, и он увидел узкий переулок. В нём было сумеречно, и несколько желтоватых фонарей освещали его скудным светом. Тесно лепились друг к другу ветхие, покосившиеся дома. Тёмные дыры в фасадах напоминали входы в пещеры. На неровных тротуарах не было ни души: ни человека, ни собаки, ни кошки.

Мориц опустил подзорную трубу. Наступил ранний зимний вечер, на оконном стекле всё ещё висели прозрачные рождественские наклейки. В углу валялась его спортивная форма, которую он зашвырнул туда вчера после физкультуры. Всё было как обычно. Он снова посмотрел в подзорную трубу.

Теперь Мориц более отчётливо видел тёмные дыры подъездов. Окна и двери как будто боялись улицы и старались вжаться в глубь домов. Стёкла в окнах пошли трещинами или просто были выбиты. Рамы едва держались в раскрошенной штукатурке. Нигде не горел свет. Вся улица казалась вымершей. Хуже того: вид у нее был такой, будто жизни здесь не было вообще никогда. Эта картина что-то напоминала Морицу, но он не мог вспомнить, что именно.

Мориц навёл подзорную трубу на одно из окон, которое показалось ему не таким слепым, как остальные. Картинка стала резче, но он смог рассмотреть лишь посеревшую кружевную занавеску. На мгновение ему показалось, что он уловил за занавеской какое-то движение. Однако в следующий момент всё снова было спокойно. Он прошёлся подзорной трубой вдоль фасадов, ощущая, как в нём нарастает чувство безысходности. Он будто и сам стал частью этой серой улицы.

Мориц насторожился. Это чувство было ему откуда-то знакомо. Он уже испытывал его однажды. Кривые переулки, серые дома, тусклый свет… Ну конечно! Он вдруг понял, что перед ним за улица. Это же Серое Предместье.

Мориц опустил подзорную трубу. Как-то раз они ездили туда с господином Розочкой. В тот день было уже темно, поэтому Мориц опознал Серое Предместье не сразу. Он вспомнил, что и тогда испытывал это горестное чувство безысходности и лучше ему стало только после чудодейственного мороженого Пиппы Корнелиус. Но даже после мороженого он был безумно рад, когда они с господином Розочкой снова сели в автобус и Тимот на головокружительной скорости увёз их оттуда.

Почему же он снова видит эти печальные улицы? Он опять приставил к глазу подзорную трубу, но теперь видел лишь серый туман. Через некоторое время исчез и туман, и перед Морицем снова возник его письменный стол. Мориц похлопал по трубе, но картинка так и не вернулась.

За ужином Мориц был так тих, что папа встревоженно спросил его, всё ли в порядке.

— Может, у тебя неприятности в школе? Опять донимает этот Штефан Рабентраут?

Мориц только пробормотал: «Всё хорошо» — и продолжил рассеянно жевать.

И даже когда Тим крикнул: «Игать, Мои-и-и?» — он почти не отреагировал. А ведь Мориц очень любил младшего брата, который называл его теперь «Мои-и-и» и звонко смеялся, когда его щекотали…

После ужина мама предложила сыграть партию в «Баррикады», но Мориц сказал, что очень устал, и сразу ушёл к себе в комнату.

Наконец-то он лёг в постель. И вот теперь лежал и не мог заснуть. Каким образом Серое Предместье попало в его подзорную трубу? А вдруг оно всё ещё там?

Мориц встал и принялся ходить по тёмной комнате. Он наступил на кубик лего и чуть не вскрикнул от боли. Снова взял подзорную трубу и посмотрел в неё. Переулок опять был на месте, только теперь он лежал во тьме и казался ещё более зловещим. Тут Мориц заметил движение. И прежде чем картин ка снова потемнела и переулок погрузился в туман, Мориц от ужаса чуть не выронил под зорную трубу из рук.

Он увидел бредущего по улице старого человека, закутанного в лохмотья. Передвижение явно давалось ему с трудом. Он хромал, испуганно оглядывался и жался к домам. Он подходил всё ближе и ближе, так что Мориц смог разглядеть его измождённое лицо и беззубый рот. Потом он остановился. И поднял глаза. И помахал Морицу.

В эту ночь Мориц спал на редкость плохо. Он ворочался с боку на бок, то и дело просыпался, а когда опять засыпал, ему снились кошмары, в которых он в одиночестве плутал по Серому Предместью, убегая от старика с измождённым лицом. Когда утром зазвонил будильник, Мориц чувствовал себя вообще неотдохнувшим. Он плескал себе в лицо холодную воду до тех пор, пока глаза не перестали слипаться и гореть от недосыпа, а потом прокрался на кухню, где не съел и половины тарелки с хлопьями.

— Что-то ты совсем бледный, — заметила мама. — А ведь вчера так рано ушёл спать.

— Не мог уснуть, — сказал Мориц, и это была правда, хотя и не вся. Мама и папа ничего не знали про Серое Предместье, и о своей давней поездке туда с господином Розочкой он родителям не рассказывал. А то бы они опять решили, что у него просто разыгралась фантазия.

То же самое они думали и про господина Розочку с его историями. До того самого дня, когда он сделал из маминого начальника приятного человека. С тех пор мама и папа больше к господину Розочке не придирались.

Пока Мориц шёл в школу, вдыхая резкий холодный воздух, в голове его немного прояснилось. Было ещё темно, и под ногами скрипел свежий снег. Может, удастся сегодня покататься на санках с Лили и Оле. В городском парке есть довольно крутой холм, и после обеда там можно встретить половину школы.

Ко второму уроку Мориц поборол сонливость и даже осилил диктант. «Чего нельзя сказать про Штефана Рабентраута», — злорадно подумал он, увидев, как его школьный противник безуспешно пытается списать у соседа по парте. Между Морицем и Рабентраутом в последнее время установилось нечто вроде перемирия. Но Мориц знал, что мир может быть нарушен, как только Штефан найдёт себе нового сообщника. Сейчас он тише воды и ниже травы лишь потому, что родители запретили ему водиться с Мартином Ховилером.