Татьяна Викторовна Полякова
Дело особой важности
Вы открыли страницу? Здравствуйте! Справа — это я. Живу я в большом-пребольшом доме на улице, которая называется Радостная. В этом большом-пребольшом доме на Радостной улице живёт много мальчиков и девочек, ваших ровесников и ровесниц. Все они — мои соседи и друзья. Зовут меня Игорь Иванов, я учащийся педагогического училища, старший октябрятский вожатый школы №… Да, вот этой самой школы, через дорогу от нашего дома. Красивая школа, правда?
Итак, будем знакомы!
Нет-нет, не думайте, я ничего не перепутал. Я действительно старший октябрятский, а не пионерский вожатый, хотя вы можете сказать, что таких не бывает. У нас в школе — есть, потому что однажды весенним звонким днем я пришел к директору и заявил:
— Хочу работать в вашей школе с младшими школьниками, с октябрятами.
Директор посмотрел на меня вот так: ???
И тогда я произнёс такую речь:
— Когда я иду по нашей улице, у меня всегда приподнятое настроение. Наверно, это потому, что жить на ней и в самом деле радостно. И мне хочется, чтобы мальчишки и девчонки с самых юных лет стремились стать строителями только Радостных улиц нашей жизни!
— Мудрёно, — сказал директор. — Но справедливо. Другими словами, хорошее закладывается в человеке с детства…
— И плохое тоже, — уточнил я.
— И порой бывает непросто разобраться в том, что такое хорошо и что такое плохо, — подхватил директор.
— А нужно, чтобы ребята умели точно это определять и росли настоящими людьми, — заключил я.
— Ну, что ж, — сказал директор школы, — действуйте. Но есть одно условие: чтобы дети никогда с вами не скучали.
— Конечно! — воскликнул я. — Буду стараться!
И с головой окунулся в интересную, сложную, замечательную октябрятско-вожатскую жизнь.
Прошёл год, и мне захотелось поделиться с вами, дорогие читатели, некоторыми историями, которые я услышал от моих знакомых ребят, а кое в каких мне и самому довелось участвовать. Я собрал их в этой книжке. Надеюсь, что всё, рассказанное мной, поможет вам найти ответы на многие серьёзные вопросы. Уметь отвечать на них правильно для каждого из нас — дело особой важности.
Хорошая погода была восьмого марта, вполне праздничная. А Гена Пуговицын сидел у своего подъезда на лавочке, и лицо у него было такое скучное, будто он зубной болью мается.
— Ну, рассказывай, чего скис, — подсел я к нему на лавочку.
— Знаешь, Игорь, всё ещё вчера началось, — вздохнул Гена. — Шёл я из школы домой и размышлял: что подарить маме в Международный женский день? Ничего путного не придумывалось. Всякая чепуха лезла в голову. То есть не совсем чепуха, конечно, потому что разве назовёшь чепухой, например, детскую железную дорогу или, скажем, игрушечный автомобиль с дистанционным управлением? Да ведь то-то и оно, что маме эти замечательные вещи ни к чему. И сестрёнке Надюшке они пока без надобности, хотя она тоже имеет отношение к 8 Марта. Как-никак девчонка, только совсем ещё маленькая, четырёхмесячная. Трудное, однако, это дело — придумывание подарка.
Открываю дверь — мама кричит мне из детской:
— Геночка, обед на столе. Да посуду вымой, а то я Надюшку кормлю.
Поесть-то я поел, а посуду мыть некогда. Я ведь занят своими раздумьями о подарках. Лёг на диван: лёжа думать удобнее. Но тут мама мне помешала:
— Геночка, — просит, — сходи, сынок, за хлебом, а я пока Надюшку спать уложу.
— Мама, — отвечаю, а сам даже нервничать начал, — ты меня, пожалуйста, не отвлекай. Что ты всё «Геночка да Геночка»! Я занят. Серьёзным, между прочим, делом.
Ведь она не знает, что для неё же стараюсь!
— Ну, хорошо, — сказала мама. — Тогда хоть прибери на своей книжной полке и на письменном столе. Это много времени не займёт. А то я совсем замоталась, мне пелёнки Надюшкины надо постирать. Или, может, покатаешь её во дворе в коляске? На свежем воздухе она лучше спит.
— Мне некогда! — уже совсем разозлился я, оделся и, хлопнув дверью, убежал на улицу. Здесь уж мама не будет приставать ко мне со своими просьбами.
А тут и папа идёт с работы, улыбается, гвоздики несёт — красные, белые, розовые.
— Сын, шагай сюда! — увидел он меня. — Я для мамы и Надюшки подарки купил. На, вручишь от нас обоих.
— Ура! — обрадовался я.
Но мама почему-то не обрадовалась. Когда я вручал ей подарок, посмотрела на меня с упрёком. А ведь вроде и цветы красивые, и духи её любимые. Всё-таки, наверно, не то папа купил. Зря я на него понадеялся. Надо было мне поднапрячься и ещё часика два хорошенько подумать…
— Есть отличный подарок для твоей мамы, — сказал я Гене и достал из кармана яблоко.
— У-у-у! — разочарованно протянул он. — Разве это подарок? Съел — и всё.
— Яблоко-то волшебное, чудак-человек! И вручать его нужно по специальной чародейской инструкции.
— Это как?
— А так. Подходишь. Правой рукой протягиваешь яблоко, левой обнимаешь маму, потом целуешь её в щёку и говоришь: «С праздником, милая мамочка! Съешь, пожалуйста, мой подарочек, а я пока с Надюшкой погуляю». Увидишь, что будет.
Гена посмотрел на меня недоверчиво, но яблоко всё же взял и поплёлся домой.
А через несколько минут сияющий Гена Пуговицын с папиной помощью выкатил во двор красную коляску, в которой мирно посапывала Надюшка.
— И правда яблоко волшебное! — сказал он мне счастливым голосом. — Мама говорит, что в нём, оказывается, было спрятано хорошее настроение, а это самый дорогой для неё подарок. Большое тебе, Игорь, спасибо. А скажи, нет ли у тебя ещё одного такого же яблочка? Я бы его завтра на математике нашей учительнице Маргарите Павловне подарил…
Накануне 8 Марта разговорился я с девочками — Олей, Людой и Светой. Живут они в одном доме, учатся в одной школе, но в разных классах: третьем «А», третьем «Б» и третьем «В». Заговорил о том, как в их классах мальчики поздравили девочек с наступающим праздником.
— Приходим утром, — говорит черноглазая Оля, — видим: висит стенгазета, большая-пребольшая. А в ней стихи. Каждой девочке — отдельное поздравление. И рисунки красивые! Очень постарались ребята. Правда, приятно такой подарок получить?
— Конечно, — подтвердил я.
— Ну и что, ну и что — стенгазета! — затараторила пухленькая румяная Света. — Нам вот каждой по шоколадке подарили. Стихи, во-первых, не все и любят, а во-вторых, — Света хихикнула, — тоже мне нашлись поэты!
— Сладкоежка ты, вот и радуешься шоколадке, — обиделась Оля. — Между прочим, я шоколад терпеть не могу. А стихи, если хочешь знать, дарили в разные времена всем прекрасным дамам.
— Ой-ой, не могу! — сказала Света. — В третьем «А» — прекрасные дамы!
— А что, Света, — улыбнулся я, — в третьем «В» нет прекрасных дам?
— Нет, — ответила за Свету Оля, — у них одни прекрасные кавалеры!
Мы засмеялись, а Люда говорит:
— Нас мальчики тоже поздравили. Раньше они девочек называли по фамилии либо всякими там прозвищами. Я, например, была Мухой, потому что моя фамилия Мухина. Мою подружку Катю прозвали Булкой, потому что она в классе самая толстенькая. Сколько мы ни обижались, сколько ни ссорились с мальчишками — ничего поделать не могли. А сегодня — ушам своим не верим: ко всем девочкам по именам обращаются. Вот это подарок! Это вам не шоколадки!
— Все подарки по-своему хороши, раз они — от души, — сказал я.
А несколько дней спустя вижу — идёт Люда повесив нос.
— Ты куда это, Людочка, такая невесёлая?
— Не Людочка я, — отвечает. — Подарок-то был всего на один день. Теперь я снова Муха. К Булке лечу. Ж-ж-ж!..
Как-то был у нас с Тарасом Загорулько разговор о дружбе.
— Недавно, — говорит Тарас, — у меня в голове сверкнула светлая мысль. До каких пор, думаю, в нашем втором «А» мальчики будут сами по себе, а девочки — сами по себе? Пора положить этому конец.
Я сразу же написал записку Женьке Кошкиной: «Кошкина, давай с тобой дружить». Почему именно ей? Во-первых, она сидит передо мной, во-вторых, отлично знает математику, и, в-третьих, мы с ней на контрольной один вариант решаем.
Сунул записку Женьке, а она на меня странно как-то посмотрела: мол, не с луны ли ты свалился? И отвернулась, вроде я ей вообще ничего не писал. Вот, думаю, дружи с такой. Она же бесчувственная, как робот!
Вдруг меня осенило, что за мной сидит Лариса Сливка. В математике она разбирается не хуже Кошкиной, и вариант у нас один и тот же. И я написал новую записку: «Сливка, давай с тобой дружить». Прочитала Сливка мою записку, отложила её в сторону и отмахнулась от меня, как от мухи. И мне сразу стало ясно, что все девчонки одинаковы. Я повернулся и стал всё время смотреть на Сливку, уничтожая её взглядом. Но окончательно уничтожить Лариску мне помешала Марина Николаевна. Она сказала:
